Второе ограничение
sg_karamurza — 10.12.2017 Второе.Наше общество и государство в обозримой перспективе не сможет создать дееспособный капитализм.
Главные причины таковы:
– Потому, что уже в начале ХХ в. Россия не смогла войти в клуб мирового капитализма, т.к. западный капитализм приобрел специфическую форму империализма. Он экспортировал капитал и насаждал анклавы своего капитализма и архаизировал остальные уклады в странах, которые не могли закрыться. В них устраивался «периферийный капитализм» с длительной слаборазвитостью. Ни царская, ни советская Россия на это не пошли.
– Россия долго развивалась на основе советского строя, и векторы развития с капитализмом разошлись слишком далеко. Поэтому Россия за 1990-е гг. не смогла, а Запад и не собирался организовать конвергенцию. В результате взаимные отношения России и США ухудшились и стали хуже, чем отношения СССР и США.
Это важный фактор для стратегических программ России с попытками войти в систему мирового капитализма.
В какой же капитализм тянет Россию богатое меньшинство? Какая глупость – лезть в больной и кризисный западный капитализм и открывать ему все национальное достояние. И еще глупее лезть туда, куда их не пустят, а укажут место на краю периферийного архаичного капитализма.
В действительности, кризис индустриализма (и модерна) принципиально изменил и девальвировал понятия капитализм и социализм, да и сама категория формация стала слишком абстрактной. Большие культурные ареалы (прежде всего, цивилизации) уже в большой мере вырвались из удавок империализма. Китай и Индия, Иран и Бразилия по инерции классифицируют в терминах формаций, но более продуктивно представлять их как сложные самобытные целостности. И Россию после ее тридцатилетней эпопеи надо изучать как особый феномен. Говорят, что Россия «на переходном периоде». Но пора уже определить возможные пути. Что же за состояние – «переход»?
Надо вспомнить, как переживала Россия это состояние в начале ХХ века. Ведь тогда и российские, и западные мыслители обдумывали такое состояние и создали новую познавательную систему. Во второй половине ХХ века, в «двухполярной псевдостабильности», эту систему забыли, а сейчас она очень актуальна.
Эту проблему поставил Макиавелли, а в преддверии I Мировой войны этим занялись Ленин и Вебер, наблюдая первую русскую революцию. Позже их представления в 30-е годы развивал Грамши, наблюдая вызревание фашизма. На эту тему указали несколько авторов публикаций к столетнему юбилею революций 1917 г. На это стоит обратить внимание в рассуждениях о нынешнем состоянии. Речь идет о состоянии общества и государства, когда уклад их существования замедлили развитие и погружается в застой. Вот тогда в воздухе витает: «Мы ждем перемен!»
Появляются разные зародыши новой власти и смута. Из истории мы знаем такие состояния. Но в ходе русской революции сложилась концепция, а потом и теория: состояние становления. Состояние бытия наука разработала уже в ХVIII-ХIХ веках, а состояние, когда старое недееспособно, а новое еще только родилось – это картина мира ХХ века. Ленин назвал состояние становления революционной ситуацией, при которой верхи не могут править по-старому, а низы не хотят жить по-старому.
В нашем состоянии требуется, чтобы большинство населения выработало, наконец, образ приемлемого будущего, а государству – сформировать политическую систему, которая сможет консолидировать расколотое общество. И то, и другое находится в состоянии становления. Чтобы эти ростки окрепли, всем надо поработать головой.
Разумно не имитировать периферийный капитализм, а создавать наш общественный строй. У нас есть опыт СССР, и многие созданные тогда системы будут обновлены и развиты – в новых условиях и в новом обществе. У нас теперь есть опыт капитализма – и своего, и западного. Этот опыт дал нам важные уроки, и они нам помогут. Но придерживаться завершающей свой цикл «рыночной реформы», неразумно.
Только, теперь нас не научат и не поведут Ленин и Сталин. Да и, кому нравится, не будет ни Корнилова, ни Колчака.
|
</> |