Всерьез пока еще ничего не начинали

lafeber — 27.08.2022

В то же самое время экипажам военных самолетов, находящихся в распоряжении Макартура, приходилось действовать в условиях жестких и иногда смертельных ограничений. В небе они встречались с советскими Миг-15, за штурвалами которых сидели китайские летчики, взлетавшие со своих баз в Маньчжурии. До китайцев быстро дошло, что американцы не намеревались бомбить их базы и даже не планировали преследовать их в воздушном пространстве Маньчжурии. Соответственно они получили существенное преимущество в стычках с американцами, превратив бомбардировку мостов через реку Ялу в невозможную задачу. Генерал Эмметт О'Доннелл, возглавлявший бомбардировочное командование Макартура, позднее объяснял, что означал на практике для его пилотов этот запрет вторгаться в китайское пространство. «Под нарушением территориальной целостности я имею в виду то, что нам не было разрешено вылетать на их сторону даже на дюйм», сказал О’Доннелл. «Например, река Ялу не течет по прямой линии, у ее русла до города Даньдун [Аньдун, Antung] имеются несколько характерных резких изгибов, как это бывает со многими реками. Мы могли достичь мостов в Аньдуне только одним способом. Если мы хотели атаковать мосты в Аньдуне, то нам приходилось следовать только одному маршруту при том условии, что нам было запрещено входить в небо Маньчжурии. Тот курс оказывался тангенциальным [tangential] к самому южному изгибу реки. Если вы проведете линию от самого южного изгиба реки к мосту, то вы получите наш маршрут. Наш противник, расположенный на другом берегу реки, знал об этом и поэтому расположил свои зенитные батареи вдоль той линии, и они обстреливали нас на протяжении всего нашего подлета. Нам приходилось терпеть, конечно, и мы не могли огрызаться в ответ. Вдобавок к этому они вызывали свои истребители, которые сопровождали наше построение со своей стороны, держась от нашего тыла на расстоянии в две мили и выдерживая нашу скорость. Они следовали за нами на всем протяжении нашего подлета к цели. И именно в тот момент, когда мы выходили на позицию бомбометания, они отклонялись от курса, уходили на север, забирались на высоту в 30,000 футов и затем фронтально располагались [to make a frontal quarter] перед нашими бомбардировщиками как раз в тот момент, когда те были готовы сбросить свой груз. Таким образом, они подлетали из Маньчжурии по очереди, пикировали на нас, выстреливали из своих пушек по звену, разворачивались и скрывались в своем заповеднике». Реакцию своих летчиков О’Доннелл описал словами, явно преуменьшившими степень их негодования: «Нашим парням не нравился такой расклад». [Brands] // U can't touch this.

Директива ОКНШ от 27 сентября 1950 предписывала Макартуру держаться подальше от китайской границы [крайний север Кореи должны были освобождать силами южных корейцев]. 24 октября 1950 генерал нарушил ту директиву, выдвинув Восьмую армию и X корпус далеко на север Кореи. Столкнувшись с первым китайским наступлением от 25 октября, было запаниковавший Макартур приказал в ноябре бомбить мосты через реку Ялу для того, чтобы помешать китайским «волонтерам» сконцентрировать крупную группировку на севере Кореи. В середине ноября пятизвездный генерал всё еще надеялся на победу, рассчитывая на то, что к остаткам КНА присоединилось не больше 60,000 китайцев. О том приказе в Вашингтоне узнали случайно. Генерал никого из своего начальства специально не информировал. Командующий ВВС Макартура Джордж Стрэйтмайер [Stratemeyer] по личной инициативе уведомил своего ведомственного начальника Хойта Ванденберга. Тот шепнул Роберту Ловетту, который был тогда заместителем министра обороны, который в свою очередь передал записку Ачесону, а вот государственный секретарь уже пришел в ужас от такой незапланированной эскалации, которая грозила выплеснуть конфликт за пределы Корейского полуострова. Ачесон напряг Трумэна и СНБ, те напрягли ОКНШ. Американский Генштаб отменил приказ о бомбежке мостов за час до ее начала. ОКНШ ввел запрет на бомбардировку в пяти милях от Ялу.


Незамедлительно пришел гневный ответ Макартура. Нарушая субординацию, он по сути спорил с приказом своего начальства. Ссылаясь на военную необходимость и сложность обстановки, ему удалось убедить Трумэна и отменить этот запрет ОКНШ. Накануне промежуточных выборов в США президенту не хотелось слышать дополнительные обвинения в том, что он связал руки «Инчхонскому колдуну» и лишил Штаты победы. Политики и военные пришли к компромиссу. Бомбить мосты можно, но не целиком. Только до середины с корейской стороны. Макартур успешно выбил мосты в районе Синыйджу́ [Sinuiju; северокорейский город напротив китайского Аньдуна], но то была бессмысленная победа, так как китайцы возводили понтонные мосты, а сама река в условиях наступавшей зимы уже сковывалась льдом.

После выборов ОКНШ мягко предложили Макартуру пересмотреть их инструкции от 27 сентября. То есть, вообще не освобождать крайний север Кореи и оставить остатки КНА в покое. Макартур опять не согласился. «Будем биться до последнего». Генерал утверждал, что все у него теперь под контролем и что он планирует новую операцию на 15 ноября. У Макартура не было хрустального шара, и он не знал, что коварный Мао своим неловким «первым наступлением» от 25 октября подманивал его в ловушку своего «второго наступления» от 25 ноября. Весь накопленный за 52 года военной службы опыт не помог горе-экстрасенсу Макартуру просчитать такую возможность. Вплоть до 24 ноября американцы всё еще сомневались, действительно ли КНР решила вмешаться в Корейскую войну или всё же нет. Бравый Макартур всё еще планировал завершить войну последним победным броском, который он называл «разведкой боем» [reconnaissance in force]: «Я не могу провести четкую черту между «разведкой боем» и полноценным наступлением. То, что начинается как «разведка боем», может привести к полному разгрому противника, то есть, к выполнению задачи. Если же разгром противника не достигается, то мы упорядоченно отводим свои силы». Так генерал объяснял сенатору Макмагону на слушаниях в Конгрессе логику быстрого выдвижения американских войск [сил ООН] в северном направлении без должного тылового обеспечения.


24 ноября 1950 погиб китайский Яков Сталин. Звали его Мао Аньи́н. Или Сергей Зедонович Мао. Погиб на севере Кореи в бою во время воздушного налета ВВС США. Погиб за день до начала Второй фазы китайского наступления. Задумчиво жонглируя этими датами, конспирологи придут к выводу, что смерть любимого сына сделала китайскую интервенцию неминуемой, что, конечно же, не так. Историки сейчас считают, что вступление КНР в Корейскую войну было неминуемым, даже если бы войска ООН остановились на 38 параллели.

Небанальные российские пропагандисты любят бросаться цветистыми утверждениями, что США воюют с РФ чужими руками: «до последнего украинца». Мол, боятся прямого столкновения, берегут своих солдат, а солдат «вассала» не жалеют. В истории Корейской войны, однако, встречается похожая тема, когда политическое руководство США считало нужным свернуть присутствие своих военных на фронте. Воевать чужими руками. После победной высадки в Инчхоне Трумэн, Ачесон и ОКНШ писали Макартуру, что на крайнем севере Кореи не должно быть американских войск, что там должны быть либо ВС Южной Кореи, либо сборная солянка из разных азиатских стран (Индия, Пакистан, Филиппины, Турция). Нужно было сделать так, предлагал Ачесон, чтобы Армия США болталась где-то южнее, а к Маньчжурской и Приморской [Ачесон ее почему-то называет Сибирской] границам вышли только корейцы и азиаты, которые будут представлять из себя буфер. Таким образом, США заверят КНР и СССР в отсутствии враждебных намерений и в том, что им никто не угрожает своими боевыми действиями в Корее. Также это позволит Штатам избежать очередных обвинений в собственный адрес в «американском империализме». То есть, не страх потерять собственных солдат направлял действия американцев.


В идеале США должны были воевать в Корее «чужими азиатскими руками», до последнего пакистанца. В этом как раз заключался план Эйзенхауэра на 1953 год: азиация войны, когда азиаты воюют с азиатами, никто никого в империализме не обвиняет и конфликт остается локальным. Не известно, выгорело бы у Айка с таким азиатским подходом, потому что война очень быстро закончилась в том году.


Макартур в 1950 пренебрег этими рекомендациями/приказами ОКНШ, поэтому к реке Ялу подошли 8 Армия и X Корпус, в которых было полно американских военнослужащих [7 дивизий]. Как показывают современные исследования, Макартур, конечно, был независимым 70-летним высокомерным и самоуверенным самодуром, но не только лишь его самодурство и желание завершить свою карьеру на высокой ноте привело к фатальным последствиям. Никакой азиатский буфер не мог обмануть Мао и Сталина. Особенно Мао, который в те года испытывал очень сильную ненависть к американскому/японскому империализму, поэтому поставил перед собой конкретную задачу уничтожить как можно больше американских войск. Со стороны Мао была иррациональная ненависть. Со стороны Макартура иррациональное самолюбование и самодурство. Дураки нашли друг друга.

Не катастрофа 25 ноября привела к отставке Макартура. Причины накапливались долго. «Его надо было уволить еще два года назад», сетовал Ачесон. Высокомерное и автономное поведение Макартура приводило к нарушению субординации. Генерал некстати влезал во внешнюю политику, делал заявления в неподходящее время, нанося политический вред администрации и подвергая коррозии гражданский контроль над военными структурами США. В частности он сорвал подготовку к переговорам о перемирии 20-24 марта 1951. В апреле 1951 чаша терпения Трумэна переполнилась.

Одиннадцатого апреля 1951 Трумэн уволил Макартура. Генерал сразу же вылетел на своем «Батаане» в Штаты, за полетом которого с помощью радио следило, наверно, больше людей [относительно численности населения], чем за самолетом спикера Палаты представителей США, которая недавно летала на Тайвань, при помощи FlightRadar24. Как тебе такое, Нэнси Пелоси? Итак. Филиппинское чудовище высадилось. Популярный генерал вернулся в Штаты, где его встречали восторженные толпы поклонников. Рейтинг президента нырнул к 23. Сотрудники Белого дома справедливо опасались, что им всем сейчас прилетит от негодующего американского народа, и мрачно шутили на эту тему в своих застенках. Вот текст шутливого расписания, которое циркулировало среди вашингтонских чиновников в те дни. Твитера у этих острословов тогда не было. Видимо, использовали мимеограф и подкладывали копии на столы друг к другу.

«Расписание праздничного приема генерала Макартура»

12:30 Сходит на берег с перископа подводной лодки
12:31 Оркестр ВМС играет “Sparrow in the Treetop” и “I’ll be glad When you are dead you Rascal you”
12:40 Парадное шествие до Капитолия с генералом Макартуром впереди верхом на слоне
12:47 Обезглавливание генерала Вогана [Vaughan; помощник Трумэна по связям с вооруженными силами; тот еще жук] в ротонде Капитолия
1:00 Генерал Макартур обращается к членам Конгресса
1:30-1:49 Аплодисменты в честь генерала Макартура
1:50 Сжигание Конституции
1:55 Линчевание секретаря Ачесона
2:00 Праздничный оружейный салют из 21 атомных бомб [Примечание: 5-звездный генерал получает максимум салют из 19 пушек]
2:30 Обнаженные ДАРси [D.A.R.s] прыгают с Вашингтонского монумента [D.A.R.s – члены организации «Дочери американской революции»]
3:00 Пикник на траве вокруг обелиска.

После эпохального выступления Макартура в Конгрессе начались серые и нудные будни совместных слушаний двух комитетов, где сенаторы пытались разобраться в сложившейся ситуации: Что происходит в Корее? Республиканцы задавали легкие и лестные вопросы, но в том году у них было меньшинство в обеих Палатах, поэтому процедурой рулили не они. Разношерстые демократы нехотя поддерживали родную демократическую администрацию и подавали крученые подачи. В частности интересный вопрос задал атомный сенатор Бриен Макмагон [McMahon].

«Генерал, если мы вступим в войну с Китаем и победим его, то какой ущерб наша победа нанесет силам Советского Союза? Как пострадают от этого советские вооруженные силы? Это, конечно, предполагая, что СССР сам не присоединится к нашей войне с Китаем».

Генерал уклонился от ответа.

После демократа Макмагона атаку в этом же направлении провел демократ Джеймс Вильям Фулбрайт:

«Вот Китаем руководят коммунисты. Есть ли какая-нибудь вероятность того, что в будущем китайцы выйдут из под контроля Москвы?»
«Я не считаю, что Китай находится под контролем Москвы. Их интересы временно переплетены. Уровень контроля и влияния Кремля в Пекине не значительный».
«Что вы думаете …»
Генерал прервал сенатора: «В своей речи я уже перечислял основные проблемы в Азии. Самая насущная задача состоит в том, чтобы привести войну в Корее к успешному завершению. Самый серьезный вопрос звучит так: как закончить эту войну? Вы позволите ей продолжаться вечно, неопределенное количество времени, неумолимо разрушая ткань общества? Или вы напряжетесь и завершите ее одним рывком? Вы позволите войне затянуться из-за страха того, что иначе за ней последует якобы более тяжелое бедствие? [greater calamity] У нас на руках уже имеется тяжелое бедствие. Вы можете избежать будущего бедствия. Я убежден, что если мы приведем Корейскую войну к успешному концу сейчас, то мы тем самым отложим и уменьшим вероятность начала Третьей мировой войны. Я убежден, что если мы позволим войне продолжаться в текущей неопределенной манере, то она со временем поглотит нас. Она распространится. Я убежден, что мой план дарит надежду на то, что Третьей мировой войны не будет».

H.W.Brands, The General Vs. the President: MacArthur and Truman at the Brink of Nuclear War, 2016.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив