Всенощное бдение в Хозевитском монастыре: фото, видео, размышления

Минувшей ночью группа Горненских сестер и трудниц поехала в паломничество в монастырь прпп. Иоанна и Георгия Хозевитов в Вади Кельт, части Иудейской пустыни. Обитель древняя — еще в первой четверти V века здесь была лавра; потом устройство монастыря менялось; в начале VII века сюда нагрянули персы, оставив нескольких преподобномучеников и запустение; потом была эпоха крестоносцев, и лишь в конце XIX века сюда вернулись греческие монахи. Сейчас они тут и живут.
Добираться до монастыря довольно легко (вниз от дороги в ущелье, к Кедронскому потоку), а вот обратно — посложнее (то же самое, только вверх). Впрочем, когда мы шли обратно, солнце еще только-только восходило, так что мы в жару не попали и поднялись минут за двадцать.
21 января — день памяти святого Георгия Хозевита, и ночью здесь служат Всенощное бдение, которое возглавляет Иерусалимский Патриарх. Это очень необычная служба, не похожая ни на что, к чему привык русский прихожанин и даже, пожалуй, паломник.
Служба эта длится очень долго. Мы приехали около 22.00, и уже пели акафист. Потом началась Великая Вечерня, а в самый разгар утрени... Патриарх пошел отдыхать. И это не от слабости, так задумано (сейчас объясню).
Тем временем, хор продолжал петь, сохранялась продуманная драматургия, но это была затянувшаяся пауза в уставном богослужении.
Часа через два с половиной Блаженнейший Феофил вернулся, завершил утреню (особый акцент на Великом славословии) и совершил Литургию, по окончании которой паломников угостили овощами, рыбой, бананами и вином, и мы пошли на выход. Когда мы вернулись к дороге, где стоял наш минивэн с очень рассерженным водителем, ожидавшим нас часа на три раньше, было уже около семи утра.
Я тут выше написала слово «драматургия», и неспроста. Она начинается еще с дороги. То ли братия, то ли прихожане и паломники (греки и православные арабы), то ли живущие в пустыне и помогающие монахам по хозяйству бедуины расставили вдоль тропинки свечи.

Зимняя пустыня — это само по себе великолепное представление силы и мощи Божьего мира. Пока ты на самом верху, у дороги, ты погружен в тишину, сближающую тебя со всякой мистикой, типа Божественного мрака и исихии, но постепенно это молчание наполняется жизнью. Поют какие-то насекомые, типа цикад, и птицы, шумит Кедронский поток, шелестят деревья уже ближе к входу в обитель... Думаю, для древнего монаха это было напоминанием о том, что с Богом человек не одинок, просто не может быть одинок — он призван к существованию в едином хоре с Его творением, миром видимым и — да! — невидимым.
Наконец, входим в монастырь. Уже от ворот слышен хор. Византийский распев, как и наше знаменное пение, конечно, более медитативно, чем партес и даже обиход. Если до этого мы внимали гимнам, воспеваемым Богу Его творением, то теперь мы сами приглашены в это торжество восхваления Творца.


Богослужение устроено так, что в его восприятие включены все органы чувств — кроме, пожалуй, вкуса, но я бы и чайник с кофе для паломников отнесла к части богослужения. Говорю это не для красного словца: такая длинная служба в принципе не предполагает, что все восемь-десять часов все люди будут стоять на месте. В это время кто-то готовит трапезу, кто-то пьет кофе, кто-то спит (причем сами монахи показывают: присядь в стасидию, подреми), кто-то тянет четки; в ризнице складывают облачения; в пещерном храме читают личное правило и отдыхают. Главное, что вся жизнь монастыря оказывается в контексте происходящего в храме. Своего рода тренинг христианской жизни: когда все, чем ты занимаешься, проходит перед очами Божьими. В любой момент ты готов оставить все и погрузиться в общую церковную молитву — восхваляющую и в пределе (в Литургии) — Евхаристическую.
(Правда, с непривычки я проспала серьезный такой кусок Литургии. :( )




Служба совершалась в основном на греческом языке, иногда переходили на арабский; несколько раз звучали возгласы и песнопения на румынском. На этих трех языках пели Символ Веры и Отче наш. Русских и украинских священников в этот раз не было, так что по-церковнославянски была только одна ектения. Но мы не в обиде: в целом все было понятно и так.




В общем, переживания очень сильные. Погружение в феноменологию мистического опыта, так сказать.
|
</> |