Государство — зачем оно вообще?

Для нас, людей, думающих по-русски, слово «государство» наделено особым смыслом. Это не просто территориальное образование, это не мы сами и не наше правительство. Это что-то большое и всесильное, от слова «господарь» или «господь», нечто данное нам свыше. Это понятие в России чуть ли не сакрально. Нам трудно представить себя без государства. И мы не одиноки.

Многие великие экономисты, начиная с Рикардо и заканчивая Кейнсом, утверждали, что без государства даже свободный рынок невозможен. Вы только подумайте — говорили они — если бы не правительство, кто бы строил в Англии маяки? Это был сильный аргумент, ведь Англия была крупнейшей торговой державой и «владычицей морей».

Но однажды еще один большой ученый, лауреат Нобелевской премии по экономике Рональд Коуз решил проверить, кто же в действительности эти маяки строил.

Их строили гильдии капитанов, корпорации судовладельцев, местные общины — все, кто угодно, но только не правительство.

Александр Аузан, автор замечательной книги «Экономика всего: как институты определяют нашу жизнь» (читать тут), приводит в ней еще немало неожиданных примеров того, как люди обходятся без государства в самых что ни на есть государственных делах.

Эти стандарты устанавливали не центральные власти, а сам рынок. Ученые предполагают, что купцы из разных стран, встречаясь друг с другом, обменивались гирьками и весами, чтобы согласовать единый стандарт.

Образование? Здравоохранение? Социальная защита? Некоммерческие организации и частный бизнес доказали, что способны эффективно выполнять эти функции.

Монополия на принуждение

Один из основоположников социологической науки Макс Вебер еще сто лет назад додумался поставить вопрос по-другому. Он заметил, что государство невозможно определить исходя из его задач или функций. Поэтому, писал Вебер, главный признак государства следует искать в средствах, которые оно использует. Таким средством, право на использование которого признается только за государством, является насилие.

Монополия на применение насилия обеспечивает власть государства в обществе. Государство имеет право отдавать приказы и принуждать к повиновению. Для этого у него есть полиция и армия, суды и тюрьмы. Даже частные тюрьмы и охранные предприятия не в состоянии подорвать монополию государства на насилие. Они контролируются через государственное лицензирование и госзаказ.

Теоретически люди могут договориться между собой и без принуждения. Но, как показал американский экономист Мансур Олсон, на практике этому мешает так называемая «проблема безбилетника» (free rider problem).

К примеру, мы все заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее сформировался коллективный иммунитет к коронавирусу. Для этого большинство населения страны должно быть вакцинировано. Но многие люди по разным причинам уклоняются от прививок, рассчитывая, что коллективный иммунитет сформируется и без них. Это типичный подход безбилетника.

Другой пример — асфальтированная дорога или мост через реку. Это удобство для всех. Но попробуйте собрать с местных жителей деньги на строительство моста или дороги! И чем большему числу людей нужно договориться между собой, тем труднее это сделать.

Платить налоги никому не хочется, но государство не спрашивает вашего желания или согласия. Оно просто принуждает всех отдавать часть своего дохода. И в сборе налогов ему нет равных.

Вот тратить собранные деньги у государства получается гораздо хуже. Поэтому во многих странах государство используется в первую очередь как машина для выкачивания налогов, а потом собранные деньги передаются в частные руки или некоммерческим организациям. Например, в Нидерландах 17% ВВП производится в некоммерческом секторе, потому что туда направляются бюджетные средства для оказания социальных услуг. И это правильно — волонтеры и сотрудники благотворительных организаций работают с инвалидами и пенсионерами гораздо лучше, чем чиновники.

Государство как оседлый бандит

Еще в XVII веке появилась теория общественного договора. Сначала Томас Гоббс и Джон Локк, а за ними Жан-Жак Руссо сформулировали ее суть примерно так: люди согласились на ущемление своей свободы государством в обмен на безопасность и другие общественные блага, которые государство обеспечивает. В этом суть общественного договора, или социального контракта, который заключается между народом и властью.

В теории все получается красиво, но на деле общественный договор выглядит неравноправным. Попробуйте-ка выйти из договора. Например, перестаньте платить налоги или соблюдать законы государства. Вам дорого обойдется этот эксперимент. Даже если вы переберетесь в другую страну, там вам все равно придется платить налоги и соблюдать законы.

И еще теория общественного договора не может объяснить, как, собственно, появляется государство. Ведь в реальности государство никакого договора с народом не подписывает. И даже разрешения у него не спрашивает. Просто появляется и все.

Как пишет Александр Аузан в книге «Экономика всего. Как институты определяют нашу жизнь», в подавляющем большинстве случаев государство возникало из организованной преступности. И только по прошествии времени оно было вынуждено как-то договариваться с населением захваченной территории. Это убедительно доказали Мансур Олсон и Мартин Макгир на примере Китая первой половины XX века. В то время страна жила в состоянии непрерывных гражданских войн. По Китаю бродили враждовавшие друг с другом вооруженные формирования, которые, проходя через какой-то город, обычно грабили его дочиста. Но вот некая воинская часть попадает в осаду, и солдаты понимают, что им придется задержаться в этом городе надолго. Именно в этот момент начинается переход от модели «кочующего бандита» к модели «оседлого бандита».

В средневековой Европе по той же схеме закованные в латы рыцари навязывали местным жителям свои услуги по защите от других насильников. Зарождение российской государственности, кстати, происходило ровно по тому же сценарию. Только в роли «оседлых бандитов» выступали варяги, они же викинги — гроза всей Европы.

Порядок без начальства

Кажется, что государство неизбежно. Без него наступает анархия, а это слово нас пугает. Но вообще-то «анархия» — это вполне научный термин. В переводе с греческого он означает «без начальства». Анархизм как направление общественной мысли активно развивался в XIX веке французскими и русскими учеными. А книга Михаила Бакунина «О государстве» стала классическим обоснованием того, что жить можно и без государства. И это не просто теория. Общество без государственного принуждения — не такая уж редкость.

В ХIХ веке произошла любопытная история. Калифорния 18 лет жила без государства. Присоединение этой территории к США в ходе войны с Мексикой совпало с открытием золота в Северной Калифорнии. Началась золотая лихорадка.

Раза три федеральное правительство присылало в Калифорнию людей, но потом перестало — все равно разбегутся. Государственной власти не было, но в те годы Калифорния жила неплохо. Там была система регулирования собственности, по-своему работал суд, который мы бы, конечно, назвали судом Линча. Но на большой территории, где собрались не самые смирные люди, поддерживался порядок. В конце концов Калифорния сама попросила Вашингтон прислать губернатора, потому что была заинтересована в торговле с остальными штатами, и калифорнийцы предъявили прямой спрос на государство.

Рассказывая эту историю, Александр Аузан отмечает, что для мирной жизни без государства необходимы особые условия. И главное среди них — неагрессивность людей по отношению друг к другу, по крайней мере, к своим. «Коэффициент решительности» должен быть меньше единицы. Это означает, что

За примерами далеко ходить не надо. У нас в стране с XVII века общины староверов были не в ладах с государством и укрывались от него в труднодоступных местах. Из беглых крепостных и свободных людей на окраинах страны формировались казачьи общины, в которых процветало самоуправление. Это были типичные безгосударственные общества.

Узкий коридор

Вы, разумеется, заметили, что все наши примеры безгосударственных обществ взяты из истории. И это не случайно. Территория, попавшая под власть государства, имеет мало шансов от нее освободиться. Даже если это государство распадется или проиграет войну, скорее всего на том же месте водворится какое-то другое государство. Управляя своим народом, государство цепко держится за власть и всячески старается расширить свое влияние. Это происходит потому, что государство — не какая-то абстрактная сила, а конкретные люди и группы людей, которые добиваются своих целей и преследуют собственные интересы. Для этого им нужна власть. И чем больше, тем лучше.

ПРОДОЛЖЕНИЕ