«ВСЕМ РУБАХИ ПОШЬЕМ ВАМ, БРАТВА!» (4)


«ЗА МОРЯМИ СКУЧАЕШЬ, ПОДИ…»
«ПОЛЕЗНЫЕ ИДИОТЫ»
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей
И слезы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи.
Николай Клюев «Разруха» (1934).
…За краем света, где не конвертировалось ничего, однажды (но вот когда?) «император» нащупал и поднес бусинку к глазам и катнул между пальцами: узнайте о нем побольше.
Объект десять лет печатался под псевдонимами и анонимно, служил и формировал сознание гостям, и заросший дед-морозовской ватной сединой пациент Бернард Шоу солнечно-нагрето жмурился под присмотром Уманского на вагонной подножке: «Глубокое утешение, сходя в могилу, знать, что мiровая цивилизация будет спасена… В России я убедился, что коммунистическая система способна вывести человечество из кризиса и спасти от полной гибели».
А голод? как же голод? Кто-то из смелых и не местных (или купленных и наученных) спросил: «А голод?» (В Поволжье ели людей). «Помилуйте, когда я приехал в Советский Союз, я съел самый сытный обед в своей жизни!» И паровозный гудок, и замахали руки с белыми манжетами.

Слева направо: Карл Бернардович Радек, Анатолий Васильевич Луначарский, леди Нэнси Астор, Джордж Бернард Шоу, Артемий Багратович Халатов. Во втором ряду – Лидия Николаевна Сейфуллина, Бела Иллеш, в диагонально полосатом галстуке – Всеволод Вячеславович Иванов. Москва, 1931 год.
Следующее достижение: пациента Герберта Уэллса пустили к «императору»… […] К любимцу русских гимназистов, собирателю оловянных солдатиков Герберту Уэллсу приближалась смерть, и в оставшееся время он решил придумать план ежедневного счастья для населения Земли и для затравки поработать «почтальоном при почте амура двух гигантов». «Император» и Рузвельт доверят фантасту тайны души, и он понесет их над солеными пустынями Атлантики… […]
С выражением безмятежной скуки на лице «император» слушал-слушал (в переводе Уманского) планы мiрового переустройства на началах справедливости, и вдруг совершенно безсвязно англичанин схватился за главное: «Иосиф Виссарионович, он спрашивает: что вы хотите передать Рузвельту?»
«Ничего».
Ничего.

Уильям Буллит (слева) и Герберт Уэллс на Красной площади. 24 июля 1934 года.
После сдачи продукции, показав Уэллса, Уманский припорхал в языках пламени к Литвиновым (Максима Максимовича не застал) – переполняло. Айви Вальтеровна, […] Мадам Литвинов, затеребила его […]: ну что? что? как он вам? ведь вы впервые? так близко, так долго… […] Кто? ну и кто же он?
– Фанатик, – якобы сказал Уманский.
– Чего? Фанатик чего? […]
– Диктатуры… – якобы протянул Уманский.
– Пролетариата? Диктатуры пролетариата или…
– Вот этого я еще не разобрал, – якобы признался Костя […], но ведающие точно все, утверждают – Костя сказал не так: «Этого еще не знает никто»). […]
…Мастер мягкими диванами, цветочными полянами, икрой и водкой вызывать нужные мысли, показал себя первый раз 13 декабря 1931 года – встреча с писателем Эмилем Людвигом (час пятьдесят) – и последний 1 марта 1936 года – беседа с опереточным «газетным магнатом из США» Роем Говардом (три с половиной).

Фотография Сталина с дарственной надписью американскому предпринимателю и журналисту Рою Уилсону Ховарду (1883–1964) на память о встрече.
Мы пойдем на альтернативные выборы в Верховный Совет – подарил «император» очередному американскому идиоту сенсацию…
Александр Терехов «Каменный мост». М. АСТ. 2010. С. 233-235.
|
</> |