Воскресный мемуар — 7

simply_tatiana — 07.04.2024

Если про мамину родню было известно хоть что-то, то жизнь папиных бабушек и дедушек, не говоря о более ранних поколениях, была окружена глухим молчанием.

Я с детства знала коротенькую официальную версию, гласившую, что в начале  двадцатых годов прошлого века обе ветви семьи за каким-то лешим перебрались на Донбасс, где мои будущие бабушка и дедушка подростками познакомились на Артемовской обувной фабрике, и это все. Ну и то, что со всех сторон родня была, вестимо, беднейшими пролетариями. Это все.

Почему-то мне в голову не приходило ни о чем расспрашивать, просить показать старые фотографии. До 1917 года у этой части семьи прошлого не было, точка.

Но чем старше я становилась, тем больше нестыковок назойливо лезло в глаза. Более-менее стройная пролетарская версия разваливалась на куски, со всех сторон торчали углы и шероховатости. В какой-то момент, лет десять назад, у меня сложилось более тесное общение с троюродными братьями, которые были на четверть века старше. И, на мое счастье, у одного из них еще была жива мама, старенькая, но в абсолютно ясном уме и твердой памяти.

Мы сложили в кучу разрозненную информацию, расспросили тетю Голду, и история наконец сложилась ясно и непротиворечиво. А тут еще и интернет помог со всевозможными наконец оцифрованными архивными документами. И мачеха мне прислала хранившиеся у отца документы, окончательно пролившие свет на некоторые неясные моменты. И я отчетливо поняла, что мне с самого начала говорили неправду. Потому что на самом деле все обстояло совсем иначе, начиная с имен бабушки и дедушки.

Шифрины

Папину маму все, включая ее собственного мужа, звали Софой, Софьей Яковлевной. на самом деле, как можно догадаться, была он Саррой (в некоторых документах Сарой). Было у нее два брата, старший Абрам и младший Гриша (скорее всего, Гирш), и старшая сестра Роза, Розалия.

Мать они потеряли рано, когда Гриша был совсем малышом. Отец женился второй раз, в этом браке детей не было, а мачеха к пасынкам и падчерицам относилась очень тепло. В какой-то момент неведомо в каком году, но уже после семнадцатого, прадед Яков посадил всю семью в телегу, накрыл кошмой, велел не высовываться и вообще вести себя тихо, и на бешеной скорости погнал коней.

На одной из ночевок на постоялом дворе случилась какая-то неприятность с вооруженными людьми, но все обошлось, и в конце концов семья оказалась в городе, который тогда еще называли Бахмутом, но официально он, похоже, уже стал Артемовском.

Через некоторое время Софа-Сарра пошла работать на обувную фабрику, в 18 лет выскочила замуж.

Что было дальше с ее отцом и мачехой, я никогда не слышала. Брат Гриша пропал без вести через  два месяца после начала войны. Роза всю жизнь жила вместе с сестрой, даже когда сама была замужем и родила сына.

Бабушку Розу помню смутно, но она есть на небольшом любительском видео, которое давным-давно снял мой отец. 

Про Абрама я слышала только обрывки рассказов, что он служил в армии, был инженером, что во время войны его старшая дочь росла в семье сестер. Я его если и видела, то не запомнила вообще — он умер, когда мне было лет пять — шесть.

А не так давно мне пришла идея поискать про него информацию на сайте «Подвиг народа». Там сейчас огромное количество новой оцифрованной информации выложили. Та-дамм, поиск выдал одного-единственного Абрама Яковлевича Шифрина, к тому же подходящего по возрасту. 

Этот товарищ невероятно похож на бабушку Софу в ее более зрелые годы. Но тут возникла одна любопытная нестыковочка. Мне всегда говорили, что на Донбасс Шифрины попали со Ставрополья. А в учетной карточке этого Абрама значится Витебская губерния.

Но! В папиной семье фонетика у разных членов семьи очень различалась. Например, его старшая сестра, выросшая на Донбассе, навсегда сохранила характерное для этого региона произношение. А вот у бабушки и деда речь звучала совершенно одинаково, совсем не по-южному. Причем про деда было точно известно, что он с Могилевщины.

Поэтому я склонна думать, что на самом деле Шифрины были из Беларуси, и что на Донбассе они полностью фальсифицировали свою биографию, потому что им было что скрывать и чего опасаться. Поэтому и всем поколениям детей было строго-настрого интересоваться прошлым, чтобы случайно не навлечь беду на всю семью.

И еще две причины, почему я думаю, что семья Софы-Сарры была «из бывших».

Во-первых, она всегда очень элегантно одевалась и следила за собой, даже в ранней юности. Не похож ее внешний вид на пролетарочку из нищей неграмотной семьи, ну вот никак.

А во-вторых, случился в моем детстве любопытный эпизод. Было мне лет восемь, я прочитала какую-то очередную книжку про дореволюционную жизнь и предложила отцу поиграть, будто он богатый фабрикант, а я его дочка.

И тут у взрослого мужчины случилось то, что я сейчас назвала бы панической атакой и истерикой. Вместо того, чтобы просто сказать, что ему такая игра не нравится, он начал кричать, и видно было, что он до ужаса перепуган. Объяснить, что такого чудовищно страшного в моей фантазии, он не смог, но суть криков сводилась к тому, что это отвратительно, богатыми быть нельзя, и даже в фантазиях запрещено в это сторону смотреть. Одним словом, я попала в какое-то табу, на которое был завязан в буквальном смысле слова животный ужас и страх смерти.

Скорее всего, семья спасалась от репрессий и потому решила затеряться на Донбассе, где в ту пору это было очень легко сделать. Тогда как раз развернулось масштабное строительство. На него с одной стороны везли заключенных, а с другой ехало огромное количество добровольцев. В делопроизводстве царили бедлам и хаос, поэтому сфальсифицировать себе биографию ничего не стоило.

Как бы то ни было, в 18 лет Сарра вышла замуж. Некоторое время она еще работала на фабрике, потом поступила в Донецкий педагогический институт, выучилась на учительницу начальных классов некоторое время работала в Донецке, где, очень вероятно, по работе сталкивалась с Ниной Петровной Хрущевой. Там же она вступила в партию и начала заниматься общественной работой.

Параллельно с этим в двадцать лет она успела родить дочь, воспитывали которую в основном родители мужа, а в двадцать один, вместе с мужем, поучаствовать в коллективизации в 1930-м году (факт, о котором у нас в семье никто не хочет слышать).

В 1938, когда моему отцу стукнуло два года, она стала директором Артемовской школы имени Петровского, а еще через два года перешла на работу в горком партии в качестве заведующей отделом пропаганды и агитации.

Нужно ли говорить, что мой отец всю жизнь панически боялся матери и не смел ей возражать, даже когда ему самому было за пятьдесят?

Довоенный и военный Бахмут (Артемовск)

Оставить комментарий

Популярные посты:

pius

Национальный интернет клуб Вулкан: погружение в мир азарта с комфортом

zzloy_dikobrazz

Вопрос, который меня всегда волновал: если из мотивации

kotofoto

Понедельник? Брысь! Брысь!

pryanik

Кем не быть?

jjnatt

МаПа пришёл!

kukmor

Ягод полно в этом году!

koparev

Бог с нами

pantv

Почти семейный анекдот... про папу, Третьяковку и "Черный квадрат"

seregalab

В Китае наказывают за "понты в сети", устроив охоту на блогеров, которые

• Ранее
• Архив