Восемнадцатое!

Мама меня научила готовить еду, я всю жизнь варю именно её борщ и именно по-маминому делаю жаркое, а еще шоколадное полено из печенья и мармелада. Мама хотела, чтобы я играла на фортепиано, я со скрипом закончила несколько классов и бежала. Мама радовалась, что у меня хорошие подруги и наследственно вьющиеся волосы. Мама никогда не говорила, что у меня плохие мужья.
Мама читает все, мною написанное, безоговорочно хвалит и неумеренно хвастается перед знакомыми. Мама гневлива, но отходчива, через десять минут после ссоры любой интенсивности она возвращается в дружелюбное расположение духа, я привыкла к такому порядку вещей с детства и не понимаю другого – растянутого во времени занудства. Трудно выделить, что у меня есть от мамы, а что у мамы есть от меня, все тесно переплелось, не разомкнешь, не разъединишь цепочки причин, следствий и ДНК, и это хорошо.
Мама помнит, что когда я впервые читала «Три мушкетера», то спросила: «а что значит выражение: судьба-партизанка?», они смеялись с папой; мама помнит, что я любила в школе немецкий язык и литературу, что ничего не ем с зеленым луком, и что от волнений у меня противно болит желудок. Быть маминой дочкой – такая несложная, такая знакомая роль; хочу исполнять ее долго-долго.

|
</> |