Вопрос по книге Ньюфелда про не ориентированных на ровесников подростков до середины ХХ века

В начале книги речь идет о том, что ориентация на ровесников захлестнула детей (в пример приводятся дети школьного возраста и подростки) западного мира во второй половине ХХ века и это плохо (например: "На протяжении всей эволюции человечества и почти до самой Второй мировой войны ориентация на взрослых была нормой для развития человека. <...> С каждым новым поколением этот процесс [передача культуры не по вертикали, а по горизонтали], грозящий разрушить цивилизованное общество, приобретает все большую силу и идет все быстрее"). Вот это-то вписывание теории привязанности в глобальную историко-географическую перспективу вызывает у меня вопрос. Если бы речь шла о теории, которая объясняет, как воспитывать детей здесь и сейчас, вопрос бы не возник. Психологическая теория, которая пытается объяснить, как было и как стало исторически и экономически, подставляется под критику. Вопрос у меня такой: а кто-нибудь видел не одного-двух, а массу подростков, выросших в деревнях привязанностей и ориентированных в первую очередь на родителей, то есть тех подростков, которые жили/живут счастливо в мире, на смену которому пришел мир, который осуждают Ньюфелд и Матэ? Из книги понятно, что сейчас в западном мире своими глазами наблюдать их в количестве больше чем "моя или знакомая мне семья с крепкой привязанностью" невозможно. Но, видимо, так жили наши бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки? Видимо, так живут в некоторых странах третьего мира? Если это и есть "золотой век привязанности" (словосочетание мое), то я не могу не отметить, что и бабушки и дедушки в детстве, и семья, скажем, африканки Понихао из фильма "Малыши" жили/живут хуже нас и в смысле условий жизни, и в смысле возможностей. То есть ориентация на ровесников — это плата за прогресс? Оба родителя работают, живут отдельно от своих родителей, которые тоже работают, семья живет лучше, страна получает больше продукта, но дети вынуждены ориентироваться на ровесников. И эти общества, крестьянские семьи моих бабушки и дедушки и эфиопская деревня, где живет Понихао, видимо, были/являются патриархатными. Возможна ли вообще деревня привязанностей при отсутствии иерархии взрослых (то есть все взрослые равны, дети им не равны)? Или там как обязательное условие должна быть власть старших/власть мужчин?
Вот мне, собственно, эти исторические оценки при чтении мешают. Для меня не очевидно, что раньше было лучше.