Во всём грешны и хуже всех?..

pretre-philippe — 21.03.2024 Не бысть в житии греха, ни деяния, ни злобы, еяже аз, Спасе, не согреших умом и словом, и произволением и предложением, и мыслию, и деянием согрешив, яко ин никтоже когда

Русский перевод: "Нет в жизни ни греха, ни деяния, ни зла, в которых бы я, Спаситель, не погрешил умом, и словом, и произволением, и намерением, и мыслью, и делом согрешил, как никто другой никогда"
(из покаянного канона преп. Андрея Критского, понедельник, песнь 4-я).

А не отсюда ли иной раз появляются, пусть и карикатурно, среди некоторых наших бабулек заявления на исповедях по типу: "Ой, батюшка! во всём грешна!"?

Думаю, что нельзя всё-таки забывать о том, что данный вид богослужебного текста - это поэзия, которой свойственны риторические преувеличения, гиперболы. Отсюда буквализм в восприятии таких текстов применительно к себе самим у кого-то может вызвать просто полное отчаяние или невроз на той почве, что всё вообще пропало и жить незачем. У других может наоборот появиться скепсис по поводу всего этого "византийского" словоплетения, и какое вообще отношение это может иметь к нам здесь и сейчас. На самом деле это две совсем неуместные крайности. А посередине можно выявить, на мой взгляд, следующее.

Автор канона ставит себя перед Богом, не сравнивая себя с окружающими, на фоне которых он мог выглядеть вполне прилично, а если и сравнивая, то исключительно с библейскими героями, праведниками и грешниками. Он не судит никого, ни к кому не предъявляет претензий, обвинений и т.д. Видит корень зла в себе самом, а не в окружающих, потерявших способность различать добро от зла. И предлагает читателям делать так же. Но тогда получается, что по прошествии тысячелетий, после того, что сделал Христос, после всего, что дано людям уже в новозаветную эпоху, ничего качественно нового не происходит с нами самими, и праведники далёкой эпохи, которым дано было гораздо меньше, чем нам, всё равно остаются недосягаемыми примерами мужества, стойкости в вере, самоотверженности, любви до самоотречения и много другого разного. А грешники той же эпохи, если не по деяниям, то по общему состоянию либо бездействия, либо злых мыслей оказываются нам ближе.

Есть, конечно, и автобиографический момент, касающийся написания этого канона, который вовсе не предполагался изначально для богослужебного употребления. В "Православной энциклопедии" в статье "Андрей Критский" можно прочесть следующее:
"По свидетельству св. Феофана Исповедника, на Соборе, созваннном имп. Филиппиком для возобновления монофелитства (712), А. вместе с еп. Кизическим свт. Германом, будущим Патриархом Константинопольским, был в числе подписавших анафему VI Всел. Собору. Впоследствии А. раскаивался в том, что подписал еретическое определение; традиция связывает с этим событием составление его знаменитого Великого канона".

Как епископ и пастырь многих, кому было вручено больше, чем остальным, он мог из глубины сердца написать именно так, как написал. И в этом плане он действительно согрешил, как никто другой, хотя и до него, и после случались аналогичные проявления человеческой слабости среди церковных иерархов в компромиссах с сильными мира сего.

Все остальные тоже могут повторять грехи как своих предков, так и друг друга (грехи в общем у всех одинаковые и однообразные), но положение каждого из нас перед Богом с багажом собственных грехов, наоборот, уникально. И его нельзя прочувствовать, так сказать, объективно, но только в личной встрече с Богом. И тогда оказывается, что нет никакой надежды на свои собственные усилия, дела праведности и благочестия, но только на любовь Божию, безмерную, как океан, в сравнении с которым не может быть даже число песчинок на его берегу, если грехи уподоблять ему. Покаяние мытарей и блудниц времен Христа было спасительным и возрождающим именно потому, что они уверовали в Него как любовь, перед которой не стыдно припасть к ногам и пролить слёзы. Хотя они совсем не становились потом иконописными святыми.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив