
Влечение к смерти


Предуведомление.
Слово "некрофилия" происходит от древнегреческого νεκρóς - "мёртвый" и φιλια, "любовь". Имеет несколько несовпадающих определений.
1. Как научный термин впервые использовано в 1860 г. д-ром Гислейном в исследовании лиц, названных «безумными разрушителями».
2. Позже было предложено как характеристика психологической девиации или сексуального извращения: для описания тех, кто платонически или плотски любит трупы. Это значение термина "некрофилия" стало широкоупотребительным и обиходным благодаря криминальной хронике, киноужастикам и романам "про маньяков".
3. "Некрофилия" в самом объёмном значении слова -
как cверхценная идея, как ключевой принцип мировоззрения -
рассмотрена в монографии "Анатомия человеческой деструктивности" (Э.Фромм, 1973г.). Фромм пишет о
несексуальной некрофилии = влечении к небытию:
как о доминанте личности, как о глубинно-сущностной тяге к омертвлению и разрушению;
описывает типичный "некрофилический характер" - с гипертрофией рассудочности и атрофией чувств,
"злокачественную жестокость" и "социальную некрофилию" современного общества.
Подробный разбор некрофилического характера приводится в главе "Адольф Гитлер – клинический случай некрофилии".
Именно в таком, универсальном смысле - психологическом и философском, а не узко-половом - термин "некрофилия" следует понимать в нижеследующих фрагментах текста Эриха Фромма.
[...] Идея о том, что самые фундаментальные силы в структуре личности составляют два влечения – одно к жизни, другое к смерти, произвела на меня огромное впечатление.
Любовь, солидарность, справедливость и здравомыслие (явленные в конкретных людях в разных пропорциях), проистекают из созидательной направленности человека, которую я хотел бы назвать «жизнеутверждающим синдромом». Что касается садомазохизма, деструктивности, зависти и нарциссизма, то все они также имеют общий корень и связаны с другой принципиальной направленностью личности, имя которой - «синдром ненависти к жизни».
Это не означает, что каждый человек является воплощением только одного либо только другого - такое бывает лишь в исключительных случаях. Обычные люди являют собой смешение обоих синдромов.
Преобладание одного из двух начал, их острота, напряжение и интенсивность - вот что имеет решающее значение для реализации человека, его поведения и его способности к саморазвитию.
--
[Жизнелюбие]
Этика биофила имеет свои собственные критерии добра и зла. Добро – все то, что служит жизни; зло – все то, что служит смерти, что душит жизнь, сужает, зажимает (и в конце концов раздирает в клочья).
Фундаментальная альтернатива, перед которой оказывается любое живое существо, состоит в дихотомии: любовь к жизни или любовь к смерти. Некрофилия вырастает там и настолько, где и насколько задерживается развитие биофилии. Человек от природы наделен способностью к биофилии, таков его биологический статус; но с точки зрения психологии, у него есть и альтернативная возможность, т. е. он может при определенных обстоятельствах сделать выбор, в результате которого он станет некрофилом.
Такой выбор является следствием дефекта развития: душевной «инвалидности», «непрожитой» жизни.
Корни этой болезни произрастают из глубинных пластов человеческого бытия (из экзистенциальной ситуации). Если человек не может творить и не способен «пробудить» кого-нибудь к жизни, если он не может вырваться из оков своего нарциссизма и постоянно ощущает свою изолированность и никчемность, единственный способ заглушить это невыносимое чувство ничтожества и какой-то «витальной импотенции» – самоутвердиться любой ценой, хотя бы ценой варварского разрушения жизни.
--
[Некрофилический характер]
Характер – это специфическая структура, в которой организована человеческая энергия, направленная на достижение поставленных целей.
Категория «характер» имеет очень большое значение для понимания феномена злокачественной агрессии. Страсть к разрушению и садизм обычно коренятся в структуре характера.
(Пример деструктивности, не связанной со структурой характера: агрессивность из мести – ответная реакция индивида на несправедливость, которая принесла страдания ему или кому-либо из членов его группы.)
--
Даже садисты все-таки способны к сосуществованию; они стремятся властвовать над другими людьми, но не уничтожать их. Высшая ступень враждебности, нарциссизма и человеконенавистничества – некрофилия. У некрофила одна цель: превратить все живое – в неживое; он стремится разрушить все и вся, включая себя самого; его врагом является сама жизнь.
--
[Отчуждение жизни]
Отчуждение в полной мере присуще экономически передовому классу, который олицетворяет собой перспективу социального развития.
В свое время я пытался найти для этого нового человеческого типа обоснование в терминах маркетинга; я так и назвал его «Marketing-Charakter» – рыночная личность.
Этот новый некрофилический тип интересуют в конечном счете не трупы;
наоборот, у него даже может быть полное неприятие трупов и страх перед ними - трупофобия (он их так гримирует, что дорогой покойник выглядит живее, чем до смерти).
Для рыночной личности весь мир превращен в предмет купли-продажи – не только вещи, но и сам человек, его физическая сила, ловкость, знания, умения, навыки, мнения, эмоции и даже улыбка.
С исторической точки зрения такой тип личности – совершенно новое явление, ибо это продукт развитого капитализма, где центральное место занимает рынок – рынок потребительских товаров, рынок услуг и рынок рабочей силы; принцип системы – извлечение максимальной прибыли путем удачной торговли и обмена.
Он превращает все живое: природу, людей, идеи – в предметы, вещи, товар; включая самого себя и свою человеческую натуру: разум и душу, способность видеть, слышать и понимать, чувствовать и любить.
Секс сводится к набору механических движений («love machine»); чувства уплощаются до сентиментальности; радость - как наивысшее оживление - подменяется возбуждением или «удовлетворением».
То, что раньше у человека называлось любовью и нежностью, он обращает к техническим устройствам.
Мир живой природы превратился в мир безжизненный. Но только теперь символами мертвечины являются не зловонные трупы – в этой роли отныне выступают сверкающие чистотой механизмы.
--
[Одномерная рациональность]
При рассмотрении характера предельно отчужденного, кибернетического человека нельзя упускать из виду еще один важный аспект: его шизоидные или шизофренические черты (schizo – раскалывать, разрывать и phren – психика, душа). Например, равнодушие пилота-бомбардировщика, который точно знает, что нажатием кнопки он убивает сотни тысяч людей. Кибернетическая личность руководствуется исключительно рациональными категориями, причем такого человека можно назвать человеком «одного измерения», моноцеребральным. Все его отношение к окружающему миру (и к себе самому) носит чисто разумно-познавательный характер: он хочет знать, как возникли вещи, как они устроены, как функционируют и как ими управлять.
--
[О скуке]
Особо опасным следствием «некомпенсированной скуки» выступают насилие и деструктивность. Чаще всего это проявляется в пассивной форме: когда человеку нравится узнавать о преступлениях, катастрофах, смотреть жестокие кровавые сцены, которыми нас пичкает пресса и телевидение. Многие потому с таким интересом воспринимают эту информацию, что она сразу же вызывает волнение и таким образом избавляет от скуки. Но от пассивного удовольствия по поводу жестоких сцен и насилия всего лишь шаг к многочисленным формам активного возбуждения, которое достигается ценой садистского и деструктивного поведения. Таким образом, существует лишь количественное различие между «невинным» развлечением, направленным на то, чтобы поддеть собеседника (поставить его в неловкое положение), и участием, скажем, в суде линча. В обоих случаях субъект добывает себе возбуждение, если его нет в готовом виде.
Часто «скучающий субъект» устраивает «мини-Колизей», где он в миниатюре воспроизводит те ужасы, которые разыгрывались в Колизее. Таких людей ничего не интересует, у них нет почти никаких отношений с другими людьми. Ничто не может их взволновать или растрогать. Все эмоции у них в застывшем состоянии: они не испытывают радостей, зато не знают ни боли, ни горя. У них вообще нет чувств. И мир они видят в сером цвете и не понимают, что такое голубое небо. У них совершенно нет желания жить, и нередко они бы предпочли жизни смерть. Некоторые из них обостренно сознают свое душевное состояние, но чаще всего этого не происходит.
В последнее время в лексикон вошли понятия: «замаскированная депрессия» или «депрессия с улыбкой».
Для наших целей важен тот факт, что именно у этих людей встречаются крайние формы деструктивности. При этом внешних признаков меланхолии или подавленности - нет. Они умеют приспосабливаться к своей среде и кажутся вполне счастливыми; многие из них достигают такого совершенства в маскировке, что родители, учителя и священники считают их не только вполне здоровыми, но и ставят в пример другим людям.
Однако встречается и совсем иной тип, его называют «криминальным»: таких людей считают «асоциальными», хотя их внешний вид не имеет ничего общего с угнетённостью или отверженностью. Обычно этим людям удается вытеснить из своего сознания тоску; и больше всего им хочется, чтобы их считали нормальными людьми.
--
[Симптоматика некрофилии]
Обсуждение этой сложной проблемы я хочу завершить некоторыми общими методологическими замечаниями о клинической диагностике некрофилии.
1. Для установления диагноза «некрофильская личность» недостаточно обнаружения одной или двух черт характера. Может случиться, что определенное поведение, которое напоминает симптоматику некрофилии, обусловлено не личностными чертами, а традициями или обычаями конкретной культурной среды.
2. С другой стороны, для установления диагноза не обязательно иметь налицо все характерологические признаки некрофилии. Ибо она обусловлена очень большим количеством факторов как личностного, так и культурологического свойства. Кроме того, люди умеют очень тщательно скрывать свои пороки, и потому некоторые некрофильские черты почти невозможно обнаружить.
3. Очень важно понять, что полностью некрофильские характеры все же встречаются сравнительно редко.
Возможно, что у большинства людей мы можем обнаружить смесь из биофильских наклонностей и некрофильских тенденций, причем последние достаточно сильны, чтобы вызвать внутренний конфликт личности. Насколько результат этого конфликта определяет всю мотивационную сферу человека, зависит от очень многих переменных. Во-первых, от интенсивности самой некрофильской доминанты; во-вторых, от наличия социальных условий (обстоятельств), стимулирующих ту или иную тенденцию; в-третьих, от судьбы конкретного субъекта, тех жизненных событий, которые могут его направить в то или иное русло. Встречаются такие люди, которые имеют настолько сильную биофильскую установку, что любые некрофильские импульсы гаснут в зародыше (или вытесняются) или усиливают особую чувствительность, умение распознать некрофильские тенденции и бороться с ними (у себя и у других людей).
[…]
Как вам кажется, кому из двоих мужчин на крыше Бартса больше подходит вышеизложенное описание? Или обоим? Или никому?
Кто из них скучает, когда некого спасти, а кто - когда некого убить?
Для кого отчуждение и одиночество - щит, а для кого - саднящая язва?
Кто из них трупы исследует, а кто - множит?
Кто - сеет смерть и кто - её побеждает?