Вынесено из-под замка

...Для своего фильма я снимал интервью с министром Этики и Чистоты Уганды (это единственное такое министерство во всём мире *смеется*), и я заснял его ответ на мой вопрос прямо на камеру.
Я спросил его: «Даже при условии, что три вышеперечисленных совершенно ложных утверждения, на которых вы основываете свои гомофобные взгляды, верны, в вашей стране есть гораздо больше проблем, о которых реально стоит волноваться. Чем думать о том, как один гей идёт в кровать с другим геем, к примеру стоит волноваться об эпидемии детских изнасилований в вашей стране, что просто ужасает.»
Он ответил: «Но это правильный вид детских изнасилований!»
*пауза и восклицания*
Я спросил его: «Вы же в курсе, что вы это говорите на камеру?»
Он сказал: «Да.»
«Вы можете объяснить, что вы имеете ввиду?»
Он: «Ну, это просто мужчины, насилующие девочек, и это естественно.» (с)

Позапрошлым летом со мной случилось то, что я до сих пор считала изнасилованием, но что не очень вписывается в рамки "правильного" изнасилования. А мое поведение в той ситуации — в рамки поведения "настоящей" жертвы.

Я тогда встречалась с парнем, в отношениях у нас была тишь да благодать, насчет любви не уверена, но он мне очень нравился, особенно в сексуальном плане. И вот однажды мы в составе я, мой парень и его друг — поехали на машине в другой город к брату моего БФ. Друг был за рулем, а мы сидели на заднем сиденье. Друг уже в начале пути стал мне подмигивать в зеркало, рассказывать пошлые анекдоты, но мой парень сначала его несколько окорачивал. Мне было противно, я уже поняла, что друг — типичный мудак, но все-таки чувствовала себя в полной безопасности, ведь со мной был тот, кто должен был меня защищать. Где-то через час после отъезда мой БФ не удержался и открыл бутылку, купленную другом. Пьянел он довольно быстро, кстати.
Дружок к распитию не присоединился, так как вел машину, но зато стал подначивать моего парня — мол, раз с меня выпивка, то с тебя девки. А поскольку тут только одна — поделись? Или ты мне не друг?? Я, конечно, офигела от этого, но все еще не испугалась, тем более что мой сначала пытался заткнуть его, аргументируя тем, что я "его" и меня нельзя. Но постепенно он дал себя уболтать и с повышением степени опьянения окочательно уверовал в то, что я его собственность, и он должен "угостить" друга.
К тому времени мы ехали уже далеко за городом на большой скорости. У меня не было никакой физической возможности удрать оттуда. Я надеялась только на то, что у них все-таки есть совесть, они часто негативно отзывались о насильниках и презирали их. Я спросила "вы собираетесь меня изнасиловать?", на что друг рассмеялся и сказал "нет, ты сама дашь".
Мой парень силой раздел меня, содрал платье и белье и отдал вещи другу. Друг сказал: "Либо ты добровольно переспишь с нами сейчас, либо я выкину тебя из машины, без одежды, на дорогу, скоро мы проедем последнюю деревню, а следующая только через 40 километров, даю на раздумья 20 минут".
Сначала я не верила, что они серьезно, потом пыталась отобрать одежду, потом думала, что делать, если откажусь, и они действительно высадят меня. Уже был поздний вечер, незнакомая местность, глухой лес по бокам дороги, населенных пунктов нет на много километров вокруг. Оказаться ночью голой в лесу неизвестно где - было еще страшнее. Если идти вдоль дороги и ловить попутки — был шанс нарваться на компанию таких же отморозков, может быть, даже побольше количеством. К тому же от стыда я и не посмела бы это сделать, наверное. Так что я поняла, что точно никуда из машины не денусь, и оставшееся время рыдала как сумасшедшая, просила, умоляла их, но все было бесполезно. За эти несчастные десять минут я поняла, что они (а скорее всего и большинство мужчин вообще) — не люди. В них реально не было ничего человеческого в тот момент, только ударившая в голову власть над другим существом.
Когда друг остановил машину и открыл дверь, чтобы меня вывести, я согласилась. Мне было уже все равно, после истерики не было никаких сил сопротивляться, голова кружилась, я почти ничего не соображала.
Они довольно бережно со мной обращались и пользовались презервативами. По факту, на мне не осталось ни одного следа, который мог бы быть доказательством изнасилования. Они все предусмотрели и остались чистенькими, как перед законом, так и перед своей недоразвитой совестью, ведь я же "сама согласилась".

Прошло почти два года с тех пор, у меня был и пока остается полный комплект соответствующих симптомов "жертвы", но я ни разу не считала себя виноватой в случившемся, разве что только в слепоте по отношению к моему (бывшему уже, разумеется) бойфренду. Можно было догадаться заранее, что он не такой белый и пушистый. Были косвенные признаки — он часто употреблял слово "моя" в отношении ко мне, хвастался мной перед друзьями. Но мне, дуре, казалось, что "ты моя" значит "ты моя любимая", а для него это значило "ты моя вещь".

И вот тут вдруг, в сообществе "феминистки" я обнаруживаю, что оказывается, если женщина не предпочла смерть или публичное унижение изнасилованию — она не может считаться жертвой. Если она посмела думать о том, как бы остаться живой и по возможности здоровой — она уже шлюха, а не пострадавшая. А если не дай Боже получила какую-то материальную компенсацию за послушание и молчание – это автоматически аннулирует все её страдания и травмы.
Такая логика очень напоминает патриархальную. Я рассказала об этом только двум близким подругам, больше с целью предупредить их, так как они тоже общались с моим бывшим и его компанией. После этого у меня осталась только одна подруга. Вторая усмотрела мою вину в том, что я встречалась с парнем, к которому не испытывала безумной любви до гроба, а он, оказывается, чувствовал это и терял свою "мужскую сущность", вот в итоге из-за меня он "обабился" и забыл священный мужской долг — защищать свое имущество свою женщину. Оставшаяся подруга вначале поддерживала меня, но однажды (спустя примерно полгода) вылезло такое, что и с ней я общаться больше не смогла. Мы как-то, находясь вместе, стали объектом сексистских шуточек коллег, она смутилась и не ответила, а я промолчать не смогла. Потом она мне сказала: «Ну что ты на них обиделась, я думаю, тебя после того уже ничего не может оскорбить». И это — самое ужасное, по моему мнению. Это яркое проявление «клейма» изнасилованной, которая больше не имеет права на гордость и достоинство, невозвратно становится недочеловеком в глазах любого, кто узнает, что с ней произошло. Мои психические траблы постепенно, очень-очень медленно, кажется, все-таки уходят или по крайней мере уменьшаются в силе, но от клейма уже не отмыться никогда. Мне придется скрывать этот факт свой биографии даже перед самыми близкими, как что-то крайне постыдное, как будто я сама кого-нибудь изнасиловала или убила.

Но самое поразительное выдал тот самый бывший мч через две недели. Вначале он звонил, я не брала трубку, не могла его ни видеть, ни слышать, потом он замолчал, а потом написал в контакте: "Я тебя бросаю, потому что ты блядь, изменила мне с моим другом". Я настолько в шоке была от этого, что даже ответила, напомнила, что он сам меня заставил. А он написал в ответ: "Настоящая, чистая, добродетельная девушка не должна была соглашаться, она должна была хоть умереть, но не совершить прелюбодеяние. Это было испытание, и ты его не прошла".

Я вот думаю, если бы я сама открыла дверь машины и вывалилась на скорости 180 км/ч — это бы устроило всех. Я была бы и чистой, честной девушкой, и правильной жертвой. Ну а то, что мертвой или тяжелой инвалидкой — это мелочи. Правда, жизнь женщины же ничего не стоит по сравнению с честью. А что такое твоя честь все знают гораздо лучше, чем ты сама.

Комментарий от меня лично, еще раз для тех, кто опять начнёт рассказывать про каблуки и короткие юбки как оправдание:
до тех пор, пока общественное мнение будет "да, секс, конечно, должен быть полностью добровольным, но посмотрите, как она оделась", такие случаи никуда не исчезнут.
Ситуация изменится только если каждый будет считать, что, короткие юбки — ЭТО НЕ ПРОВОКАЦИЯ. Красота, уродство, призыв, провокация (и прочее субъективное) — они в глазах смотрящего.
Можете мне сколько угодно твердить, что вырез или чулки в сеточку — это вызов. Нет. Это не вызов. Это вбитая уже в подсознание идея о том, что женщина — объект, средство доставления радости мужчине, и прочие атрибуты жизни восхитительного членоносца.

...Не кормите меня заявлениями вроде "да, общество, конечно, такое, но надо думать о своей безопасности". Господа, ничего не изменится, пока каждый будет говорить любому возмутившемуся "общество у нас такое".
Давайте забъём хуй на геев, потому что общество у нас такое. На сирот. На матерей-одиночек.
Думаете, сравнила фиолетовое с горячим?

...Не надо разделять людей на убогих козлов, которые пристают, когда женщина в закрытой одежде и "правильно" себя ведет, — и несчастных жертв эрекции, которые не в силах сдержаться при виде короткой юбки. Между ними разница лишь в том, где каждый из них ставит себе границы: не писать мерзких комментариев? не приставать на улице? спрашивать у женщины, точно ли она этого хочет? не насиловать? Знаете, от одного до другого совсем маленькие шажки.

Пожалуйста, чуваки. Не считайте нормальными чьи-то унижающие женщину замечания. Не смейтесь над ними. В мире много других шуток. Действительно смешных. И добрых.
Увы, разница между мужчинами и женщинами в нашем социуме еще и в том, что женщину, возмутившуюся при виде сексистского комментария, назовут истеричкой. А мужчину послушают.
Поэтому, дорогие мальчики, у вас ведь у всех есть те женщины, которыми вы дорожите? Прошу вас, очень. Если видите или слышите что-то мерзкое в сторону женщины, не молчите, пожалуйста. Вас ведь не убудет. Но может быть заставит того парня лишний раз подумать прежде чем открывать рот. Или даже внезапно осознать, что женщина — тоже человек.

А девочки, пожалуйста, если к вам подходят поделиться: обидел, унизил, не знаю, как дальше жить — не смейте, просто не смейте задавать вопросов вроже "а ты уверена?" "а ты была трезвая?" "а что на тебе было?" "но ты ведь к нему сама пришла, нет?"
Не смейте. Потому что, если вы не были в этой ситуации, вы никогда и ни за что не придумаете, как бы вы вели себя. А после такого хуже нет, чем предательство и недоверие тех, кого считал друзьями.