Виктор Суворов · КО ВСЕНАРОДНОМУ ПРАЗДНИКУ

free-catalunya — 28.02.2023 Виктор СУВОРОВ главы из «ОЧИЩЕНИЯ»

Глава 6
РАДИ ЧЕГО МАТРОС ДЫБЕНКО ПРИШЁЛ В РЕВОЛЮЦИЮ.

1

23 февраля 1938 года весь советский народ и все прогрессивное человечество торжественно отметили 20-ю годовщину Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
За 20 лет до этого, 23 февраля 1918 года, отряды Красной гвардии одержали свои первые победы под Псковом и Нарвой над регулярными войсками кайзеровской Германии. Вот эти первые победы и стали днем рождения Красной Армии. На многочисленных митингах и торжественных собраниях, прокатившихся по всей стране в феврале 1938 года, было сказано много теплых слов в адрес нашей родной армии. Вот только не называли имени того, кто вел первые красные отряды к славным победам.
За месяц до юбилея, 24 января 1938 года, была учреждена первая советская медаль «20 лет РККА». Медалью награждали тех, кто особо отличился в боях, кто оплатил первые победы своей кровью, кто вел Красную Армию от победы к победе. Наградили многих. Но заместитель народного комиссара лесной промышленности командарм 2-го ранга Павел Ефимович Дыбенко юбилейной медали не получил.
А ведь это именно он вел красные отряды в бой под Нарвой 23 февраля 1918 года.
Вскоре легендарный командарм был арестован. Его обвинили в шпионаже в пользу США, суд над ним продолжался 17 минут. Приговор стандартный: расстрел без промедления.
Ирония судьбы в том, что заместитель наркома лесной промышленности командарм 2-го ранга Дыбенко до ареста оставался в кадрах Красной Армии; его последняя должность в РККА — командующий войсками Ленинградского военного округа. На пути противника, который идет на Питер — огромное Чудское озеро. Обойти его можно севернее, через Нарву, или южнее, через Псков. Если бы командарм 2-го ранга Дыбенко не пошел на повышение в Наркомат лесной промышленности, а потом на понижение в лефортовский подвал, если бы оставался на посту командующего войсками Ленинградского военного округа, то в 1941 году он бы остановил и разбил немцев под Псковом и Нарвой так, как разгромил их в 1918 году.

2

Тут мы остановимся на минуту. С мыслями соберемся.
Что такое Наркомат лесной промышленности?
Это наркомат лесоповала. Страна у нас самая большая, леса больше, чем у всех в мире, лес валили на тысячах квадратных километров и миллионами кубов гнали на экспорт. Только не понятно, почему ударным трудом сотен тысяч лесорубов должен руководить человек в военной форме, в высоком звании командарма 2-го ранга?
До Павла Ефимовича Дыбенко пост заместителя наркома лесоповала занимал комиссар ГБ 2-го ранга Л. И. Коган, первый начальник ГУЛАГа, после Дыбенко —комиссар ГБ 3-го ранга С. Р. Мильштейн из ГУГБ НКВД СССР.
Вот куда занесло прославленного командарма.
Не в ту степь. Не в ту масть.
А может, все-таки в ту? У товарища Сталина во всем была логика. И если лесорубами командовали не какие-нибудь бюрократы, но ответственнейшие бойцы тайного фронта, бесстрашные витязи ГБ, лучшие администраторы ГУЛАГа и легендарные полководцы Гражданской войны, то в этом был смысл.
Правда, долго витязи на тех постах не задерживались. Их брали под белы рученьки и отправляли куда следует.
Взяли и товарища Дыбенко. И вот легендарный герой Гражданской войны, заместитель наркома лесоповала, командарм 2-го ранга товарищ Дыбенко сидит. Сидит и пишет.
Пишет письмо товарищу Сталину.
И в письме логично и просто доказывает, что обвинения против него вздорны, что американским шпионом он не является. Доказано это простой и понятной формулой, одним предложением:
«Ведь я американским языком не владею…»
(Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. М: АПН, 1989.
Кн. 2. С. 269).
Ну вот: стратег, а американским языком не владеет.
Ладно, простим стратегу незнание американского языка, а его аргумент возьмем на вооружение. Лично меня обвиняют в том, что я агент всех разведок мира.
Теперь с гордостью могу возразить, что я не аргентинский шпион, ведь с аргентинским языком у меня не очень.
И не бразильский я шпион — бразильского языка не знаю, можете проверить.
Не боливийский, не перуанский, не парагвайский, не колумбийский, не эквадорский.
И алжирский язык я тоже еще не выучил.
Одна фраза «гения стратегии» товарища Дыбенко открывает нам весьма многое. В свое время он командовал Балтийским флотом. В его подчинении находилась разведка Балтфлота.
Затем он был военно-морским наркомом, и под его командованием была вся военно-морская разведка.
Позднее он командовал рядом военных округов, и каждый раз в его подчинении был мощный разведывательный аппарат с собственными зарубежными агентурными сетями, которыми товарищу Дыбенко надлежало руководить.
Мы вскоре увидим, как товарищ Дыбенко командовал полками и дивизиями, эскадрами и флотами, а сейчас пока отметим, что о действиях разведки у него было представление смутное.
Надеюсь, каждый любитель детективного жанра знает: для того чтобы передавать секреты мексиканской разведке, вовсе не обязательно знать мексиканский язык.
А чтобы передавать секреты американской разведке, не обязательно владеть американским языком.
Если в получении информации заинтересованы они, то пусть их разведчики учат наш язык. А наши разведчики должны учить их языки.
Американский разведчик, если он намерен вербовать красных командиров, обязан владеть русским языком.
С товарищем Дыбенко американский разведчик вполне мог объясниться, не прибегая к американскому языку.
Неужто такие вещи были непонятны красному командарму Дыбенко?
И не пора ли этого героя рассмотреть более пристально?

3

Павел Дыбенко был матросом Балтийского флота. Начал службу на штрафном корабле «Двина» (Красная звезда. 26 февраля 1989 г.).
В чем провинился матрос Дыбенко, наша любимая армейская газета не сообщает. Но в штрафники он попал явно не из-за своей революционной деятельности, иначе сообщили бы.
В разгар Первой мировой войны матрос Дыбенко стал одним из зачинщиков антивоенного выступления на линкоре «Император Павел I».
Эта интересная особенность проявится потом многократно: наши «гениальные полководцы» в большинстве своем в молодости были пацифистами, не желавшими воевать.
Балтийский флот бездействовал, корабли стояли в базах, матросики отсиживались по теплым кубрикам, бездельем томились, в картишки резались и от скуки бунтовали.
Во все времена на всех флотах мира корабельных бунтовщиков вешали на реях, тем более во время войны. Но Российская империя была уж слишком либеральной — оттого и рухнула. Бунтовщика и подстрекателя Павла Дыбенко не расстреляли, не повесили, а переодели солдатом и отправили на фронт.
«Советская военная энциклопедия» (в 8 томах. М.: Воениздат, 1976–1980. Т. 3. С. 277) сообщает, что и на фронте товарищ Дыбенко продолжал заниматься тем же самым — антивоенной агитацией.
Его снова арестовали. Вешать бы таких, но не вешали. А там и падение монархии. И сразу Дыбенко становится как бы главой Балтийского флота.
Пьяная матросня озверела. Под руководством Дыбенко и Раскольникова (о нем речь впереди) творилось чудовищное насилие в отношении флотских офицеров и их семей.
Следом за офицерами жертвами резни стали все, кого можно было назвать «контрой». А так назвать можно было любого. Дикие сцены матросского разгула описаны многократно. Одно из свидетельств — книга А. Ольшанского «Записки агента Разведупра» (Париж, 1927).
То, что десятилетиями объявляли клеветой, теперь признает «Красная звезда» (4 октября 1997 г.), рассказывая о линкоре «Император Павел I»:
«Лейтенанта Савинского ударом кувалды по затылку
убил подкравшийся сзади кочегар Руденок. Той же кувалдой
кочегар Руденок убил и мичмана Шуманского. Он же убил и
мичмана Булича. Старший офицер, старавшийся на верхней
палубе образумить команду, был ею схвачен, избит чем попало,
затем дотащен до борта и выброшен на лед».
Офицеров убивали просто за то, что они офицеры. И топили в прорубях. А некоторых не топили. Перепившиеся приблатненные братишки Дыбенко с Раскольниковым катались на рысаках по офицерским трупам, втаптывая их в снег и навоз.
Из нашей памяти это вытравлено, но расправа матросов над офицерами имела далеко идущие последствия.
Флот базировался в Гельсингфорсе (сейчас — Хельсинки, Финляндия.
Во Второй Мировой войне большие и мощные страны без долгого сопротивления сдавались тоталитарному напору, а маленькая Финляндия вдруг проявила такую стойкость, которая удивила самого Сталина.
Одна из причин этой стойкости — тела русских офицеров, раздавленные санями пьяного революционера.
Тех офицеров Финляндия запомнила. Народ Финляндии знал, что если Красная Армия покорит их страну, то освободители будут творить все то, что творил пьяный Дыбенко. Потому, несмотря ни на какие потери и жертвы, Финляндия не сдалась.

4

А Дыбенко, накатавшись на саночках, возглавил Центробалт — организацию, вставшую во главе флота. Тут судьба свела его с пламенной революционеркой, генеральской дочерью Александрой Коллонтай.
Революционную барышню неудержимо тянуло на флот, в опустевшие адмиральские каюты, в матросские кубрики.
Саша Коллонтай призывала к мировой революции и к свободной любви. Её страстный призыв не остался без ответа, её появления на кораблях моряки всегда ждали с нетерпением. Её появления всегда были праздником для матросов.
В октябрьские дни 1917 года Павел Дыбенко сыграл решающую роль (если не сказать больше) в вооруженном восстании в Петрограде. По приказу Дыбенко в Неву вошли крейсер «Аврора» и десять других кораблей. Десять тысяч вооруженных матросов стали той решающей силой, которая совершила переворот.
Ночь переворота — звездный час Дыбенко. Он — в составе первого Советского правительства. Тут же и его подружка Александра Коллонтай. Она тоже член Советского правительства, народный комиссар государственного призрения.
Все складывалось как в волшебной сказке. Он и она. Оба в правительстве. Записью брака Павла Дыбенко и Александры Коллонтай была начата первая книга актов гражданского состояния молодой советской республики.
Первый брак — комом: уж слишком оба ценили прелести свободной любви. Их браком начались все советские браки. Их разводом — все разводы.

5

Первым и главным противником победивших коммунистов был русский народ. После падения монархии было образовано Временное правительство. Именно временное. Его не надо было свергать. Оно не намеревалось долго править Россией. Судьбу страны должно было решить всенародно выбранное Учредительное собрание: учредить такую форму правления, такой политический, экономический и социальный строй, который будет приемлем для большинства населения.
Народы России выбрали своих депутатов и отправили в столицу осуществить то, что пожелает большинство.
Вот этого Ленин и Троцкий не могли допустить.
Большевики уже свергли Временное правительство. Теперь надо было не допустить, чтобы народ выразил свою волю. Ленин и Троцкий приняли простое решение: Учредительное собрание — разогнать, демонстрации рабочих — расстрелять.
Выдающийся российский историк Ю.Г. Фельштинский пишет:
«Большевики тем временем пытались найти менее рискованное,
чем разгон, решение проблемы. 20 ноября на заседании
СНК Сталин внес предложение о частичной отсрочке созыва».
(Фельштинский Ю. Крушение мировой революции.
Брестский мир. Октябрь 1917 — ноябрь 1918.
М: Терра, 1992. С. 192).
Предложение Сталина: не разгонять Учредительное собрание, а оттянуть его открытие. Но кто у нас прислушивался к голосу благоразумия? В то время в партии большевиков безраздельно господствовали политические экстремисты. Фельштинский продолжает:
«Решено было подготовиться к разгону. Совнарком
обязал комиссара по морским делам П.Е. Дыбенко
сосредоточить в Петрограде к 27 ноября до 10–12 тысяч
матросов»
(там же).
Дыбенко с Раскольниковым все выполнили так, как им приказали: рабочие демонстрации расстреляли, учредительное собрание разогнали.
И тут самое время задать принципиальный вопрос: а зачем матрос Дыбенко пришел в революцию?
На этот вопрос мне удалось найти только два возможных ответа.
Первый: чтобы дать народу свободу и счастье.
Второй: чтобы самому дорваться до власти и упиться ею.
Первый вариант не подходит. Не канает, как сказали бы ценители изящной словесности.
Дыбенко не только не желал выполнять волю народа, он не желал её даже услышать. Он спешил разогнать народных избранников еще до того, как они начнут говорить. Он торопится заткнуть народу рот пулеметным огнем.
Итак, первый ответ отпадает.
А что остается?

6

Тот же вопрос неплохо было бы задать товарищам Ленину, Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Рыкову и всем другим, захватившим власть в октябре 1917 года: а зачем вы её захватили?
Чтобы народу счастье принести? Так вас никто на эту роль не выбирал, никто вас не уполномочил и не просил. А выбрал народ Учредительное собрание. Вот его бы и послушать.
И еще — народ на улицах. В Питере — мирные демонстрации в поддержку выбранного народом Учредительного собрания.
А коммунисты это самое собрание — взашей.
А народ — пулеметами.
Революцию делали не для дворян, не для помещиков, не для купечества, не для промышленников, не для крестьянства, не для священников, не для крупных собственников, не для мелких. А для кого же?
Для пролетариата!
Именно по пролетариату первым делом ударили из пулеметов матросы Дыбенко. Значит, революция — не для пролетариата. Так для кого же?
Нам много рассказывают про идеалиста Бухарина. Он, мол, верил в идеалы. Он хотел, чтобы народу лучше было. Когда в народ из пулеметов садят, лучше ли от этого народу? Каково на этот счет было мнение идеалиста Бухарина? О чем он думал, глядя с балкона на расстрелы рабочих?
В тот момент, когда первые капли рабочей крови упали на булыжник Литейного проспекта, система власти, которая просуществовала в России более 70 лет, сложилась полностью и окончательно.
За разгон Учредительного собрания, за расстрел рабочих демонстраций любая новая власть судила бы Ленина, Троцкого, Дыбенко, Раскольникова и всех остальных «героев Октября».
Потому с этого момента Ленин и Троцкий просто не могли никому отдать власть. Потому с этого самого момента нельзя было допустить никаких выборов, кроме тех, на которых им будет гарантировано подавляющее большинство голосов.
С этого момента им нельзя было терпеть существования свободной прессы.
С этого момента им следовало давить все партии, включая собственную.
С этого момента им следовало душить профсоюзы.
С этого момента им следовало и впредь расстреливать рабочие демонстрации, а еще лучше их не допускать, выявляя зачинщиков и устраняя их.

Партию Ленина — Троцкого никто не выбирал, следовательно, власть этой партии была незаконной. Незаконную власть можно удержать только силой. Только террором.
И вовсе не Сталин начал террор в 1937 году, а матрос Дыбенко в 1917-м.
Точнее — Ленин, Троцкий и вся их братия, включая матроса Дыбенко, исполнителя преступных замыслов.

Глава 7
КАК МАТРОС ДЫБЕНКО ГРОМИЛ НЕМЦЕВ ПОД НАРВОЙ.

Отряд Дыбенко был переполнен подозрительными «братишками» и не внушал мне доверия, достаточно было глянуть на эту матросскую вольницу с нашитыми на широченные клеши перламутровыми пуговицами, с разухабистыми манерами, чтобы понять, что они драться с регулярными немецкими частями не смогут.
Генерал-лейтенант Михаил Бонч-Бруевич. Вся власть советам. М: Воениздат, 1957. С. 260
Миллионы шакалов устремились в эту сеть власти. И не будь сталинской сверхвласти, они сожрали бы все общество с потрохами, разворовали бы все, развалили бы.
Александр Зиновьев. Нашей юности полет. Лозанна, 1983. С. 35

1

Разгон Учредительного собрания и расстрел рабочих демонстраций на улицах Питера потянули за собой последствия. Россия все еще в Первой мировой войне, но новую власть, которая стреляет в народ, никто не пожелал защищать. Немцы двинулись вперед на Петроград. На их пути — Чудское озеро. Его можно обойти с двух сторон: южнее, через Псков, и севернее, через Нарву.
А у России нет армии. Армию коммунисты разложили. Дыбенко именно на этом поприще отличился и прославился.
Спасти новую власть в начале 1918 года могли только балтийские матросы. Что ж, народный комиссар по морским делам товарищ Дыбенко, забирай своих матросов, веди их под Псков и Нарву, спасай революцию! Останови немцев!
И Дыбенко повел. Вот его-то действия 23 февраля 1918 года и стали всенародным праздником — Днем Красной Армии и Флота.

2

23 февраля 1968 года я получил свою первую медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР».
Весь наш народ и все прогрессивное человечество в торжественной обстановке отметили славный юбилей тех первых побед, которые стали днем рождения непобедимой и легендарной Советской Армии.
Я — страстный поклонник орденов и медалей. О своей первой медали мечтал в караулах и нарядах, о ней тайно писал стихи. В тот год добивал свой десятый год в погонах: семь лет — в алых Воронежского и Калининского суворовских училищ, три года — в малиновых Киевского высшего общевойскового командного училища.
И вот первая медаль. Она была великолепна: большая, сверкающая, с красной эмалью по звездочке, на атласной голубой ленточке с белыми и красными полосочками посередине. Я не носил её на груди. Нет. Я все время держал её в кулаке, не веря своему счастью. В тот день решил учиться еще лучше. И начинать прямо сейчас. Праздничные дни пройдут, а сразу после них — семинар по ленинской работе «Тяжелый, но необходимый урок».
Эту работу мы изучали бесчисленное количество раз.
Товарищ Ленин учил нас, что с противником надо бороться.
С ним надо уметь бороться! Лекторы обычно произносили эти слова с ударением на слове «уметь».
К семинару можно было не готовиться. Работу эту знал почти наизусть. А тут решил: почему почти? Дай-ка выучу наизусть. Раскрыл ленинский том, сижу, зубарю:
«Эта неделя явилась для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком».
Учу не только ленинскую статью, но и примечания к ней: статья впервые опубликована 25 февраля 1918 года в вечернем выпуске газеты «Правда».
Это надо запомнить особо.
Подметил: такие мельчайшие детальки ценятся любой экзаменационной комиссией чрезвычайно высоко. Если между прочим бросить как нечто незначительное: «…25 февраля 1918-го в вечернем выпуске…», то любая экзаменующая рука немедленно подрисует к пятерке большой жирный плюс.
И маленькое открытие согрело душу: вот семинар будет, а вряд ли кто внимание обратил, что мы обсуждаем ленинскую работу ровно через 50 лет после её первой публикации.
Вот тут меня и прожгло. Вот тут-то я воздухом и захлебнулся.
Сначала что-то понял, но не сообразил еще, что именно, еще не успел сам для себя понятное выразить словами и образами.
Только отдышавшись, начал осмысливать: 50 лет назад, 23 февраля 1918 года, Красная Армия под Псковом и Нарвой одержала свои первые блистательные победы, которые мы вот уже 50 лет дружно празднуем, за которые мы, потомки, никогда не воевавшие, медали получаем.
Почти одновременно с этим историческим событием, тоже 50 лет назад, 25 февраля 1918 года, в вечернем выпуске газеты «Правда»…
В вечернем выпуске…
То есть был дневной выпуск, но там статьи Ленина еще не было. Днем ленинскую статью только набирали…
Следовательно, Ленин писал 24 февраля или в ночь на 25 февраля 1918 года.
23 февраля — великие победы, а 24 февраля, узнав о победах, товарищ Ленин, матерясь и кусая ногти, пишет, что вся прошедшая неделя была для всего советского народа «горьким, обидным, тяжелым уроком».
Товарищ Ленин раздавал ценнейшие советы: с противником надо бороться! С противником надо уметь бороться! С ударением на слове «уметь».
Как же глубок ленинизм!
Не будь ленинских томов, мы бы и не знали, что с противником надо бороться. Да не просто надо бороться, а еще и уметь.
Товарищ Ленин, не называя по имени, крыл кого-то, не умеющего бороться:
«…мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве».
В нашей армии на протяжении пятидесяти лет служили десятки миллионов людей.
«Тяжелый, но необходимый урок» — в золотой десятке обязательных ленинских работ, которые каждому военному человеку полагалось знать если не наизусть, то весьма близко к тексту.
Неужто никто не обратил внимания на эту близость дат?
Открывать-то тут нечего.
Но почему я вижу эту близость, а никто другой не видит?
И писал Ленин не о каком-то таинственном участке обороны, но называл Псков и Нарву своими именами.
И не понятно: неужели большие начальники из Главного политического управления Советской Армии, те, кто нам эти работы настоятельно рекомендовали, не заметили, что при простом наложении дат ленинская статья одним только своим названием опровергает любые рассказы о великих победах, якобы одержанных 23 февраля 1918 года?
И что есть урок? Каждый из нас попадал в положение, когда что-то натворил и оправдаться нечем. И вот тогда, за неимением лучшего, мы обращаемся к общему собранию коллектива: это будет для меня уроком.
Вот и Ленин развалил армию и флот своей антивоенной агитацией, германцы нажали, фронт рухнул, и надо Ленину перед всей Россией ответ держать.
И он мямлит: это урок…
И он советует: с противником надо бороться…
Гениальность Ленина в том, что он молол чепуху, с которой не поспоришь. Кому придет в голову утверждать обратное? Кто будет доказывать, что с противником не надо бороться? Что не надо уметь бороться?
Так я о чем? О том, что если бы Павел Дыбенко 23 февраля 1918 года одержал великие победы под Псковом и Нарвой, то Ленин, узнав об этом 24 февраля, за день и ночь написал бы статью совсем другую, и в вечернем номере газеты «Правда» 25 февраля 1918 года появилось нечто совсем иное по содержанию.
Но получился обидный и горький урок.
И, понятно, весьма необходимый. Пока гром не грянул, Ленин, как тифозная вошь, армию разлагал «Окопной правдой» и прочей мерзостью, публикуемой на немецкие деньги. Но преподали немцы урок товарищу Ленину, и он озаботился обороной страны.

3

С того дня великие победы под Псковом и Нарвой стали для меня предметом особого и несколько нездорового интереса, имя великого полководца Дыбенко — тоже. Благо книг о войне у нас написано много и теми книгами забиты все библиотеки.
И вот читаю «Размышляя о минувшем» генерал-лейтенанта С.А. Калинина. В 1918 году солдат Калинин, вернувшись с фронта, творил революцию в Самаре. Голод. Разруха. Положение коммунистов шаткое. Людей не хватало.
«Не помню сейчас точно, в конце марта или в начале апреля, в Самаре произошло событие, взволновавшее всю партийную организацию. В город неожиданно, без всякого предупреждения, прибыл эшелон балтийских моряков во главе с П.Е. Дыбенко. Вначале мы обрадовались новому пополнению. Но в тот же день в губком пришла телеграмма за подписью М.Д. Бонч-Бруевича. В телеграмме предлагалось немедленно задержать Дыбенко и препроводить в Москву за самовольное оставление вместе с отрядом боевой позиции под Нарвой».
(Калинин С.А. Размышляя о минувшем. С. 71).
Нам говорили: под Нарвой — великие победы. Однако победитель сбежал и его ловят по всей стране.
Самарские большевики решают, как с матросиками обойтись. Решили: делегатом идет один Калинин без охраны и без оружия.
«Как только я появился на перроне вокзала, матросы взяли меня под стражу и, как «контру», привели в вагон Дыбенко. За столом сидел богатырского вида моряк…»
(Там же.)
Коммунист Калинин устыдил революционера Дыбенко, тот раскаялся и решил возвращаться в Москву.
Конец этой истории узнал через 21 год.
26 февраля 1989 года «Красная звезда» поместила большую статью о великом полководце Дыбенко, в которой парой строк сказано:
«За отход от Нарвы и самовольный отъезд с фронта Дыбенко исключили из партии. (Был восстановлен только в 1922 году.) Он предстал перед судом Революционного трибунала…
Совнарком вынес решение — отстранить Дыбенко с занимаемого поста. Павел Ефимович к этому себя уже подготовил: «Конечно, я виноват в том, что моряки добежали до Гатчины…»
Случилось вот что.
Члену первого Советского правительства товарищу Дыбенко и его доблестным матросам приказали остановить германские войска под Псковом и Нарвой.
Никаких побед пламенные революционеры ни под Псковом, ни под Нарвой не одержали, никого не остановили, неувядаемой славой своих знамен не покрыли.
Наоборот, при первых столкновениях с противником изнеженные матросики, просидевшие всю войну в портах, дрогнули и побежали. И наш герой вместе с ними. А может быть, впереди.
Защитники революции добежали до самой Гатчины.
Тут надо открыть карту, чтобы оценить их героический путь. 120 километров бежали защитники социалистического отечества. Три марафона по глубокому февральскому снегу.
В Гатчине захватили эшелон и понеслись по стране спасать свои революционные шкуры. Вдогонку спасающимся глава высшего военного совета Бонч-Бруевич рассылает по стране телеграммы: поймать героев и под конвоем доставить в Москву.
Герои должны были остановить противника, но их самих надо останавливать. Если удастся найти.
Героев обнаружили аж в Самаре. За Волгой.
Теперь надо взять глобус и оценить этот героический отход. Появились герои-балтийцы в Самаре в конце марта или в начале апреля. И кто знает, где за целый месяц после великих побед они еще успели побывать. Может быть, добежали до озера Байкал, убедились, что за ними никто не гонится, и вернулись?
Тут, в глубоком тылу, они защищают революцию: хватают первого попавшегося и допытываются, не контрик ли. Тут им храбрости хватает.
Меня только один вопрос интересует: чем революционер Дыбенко все это время после бегства из-под Нарвы кормил своих революционеров?
Еще вопрос: от кого революционеры побежали?
Побежали от германской армии. А понятие об этой армии весьма растяжимое.
В то время германские матросики от безделья тоже бунтовали в своих портах.
В то время Германия уже голодала.
В то время германская армия была уже полностью и окончательно истощена войной.
Германская монархия рухнула в ноябре 1918 года. Продержалась она до ноября только потому, что товарищ Ленин в марте 1918 года подписал с кайзером так называемый Брестский мир и отдал кайзеру Украину до самого Курска и Ростова вместе с рудой, углем и сталелитейной промышленностью, вместе с хлебом и мясом.
Ленин отдал кайзеру Польшу и Прибалтику, выплатил огромные репарации золотом и хлебом. Вот оттого кайзеровская армия и дотянула до осени 1918 года.
Но в феврале всей этой ленинской помощи кайзеру еще не было, потому Германия стояла на самом краешке, стояла над пропастью.
Юрий Фельштинский пишет:
«Но самым удивительным было то, что немцы наступали без армии. Они действовали небольшими разрозненными отрядами в 100–200 человек, причем даже не регулярными частями, а собранными из добровольцев. Из-за царившей у большевиков паники и слухов о приближении мифических германских войск города и станции оставлялись без боя еще до прибытия противника.
Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60–100 человек.
Псков был занят небольшим отрядом немцев, приехавших на мотоциклах.
В Режице германский отряд был столь малочислен, что не смог занять телеграф, который работал еще целые сутки»
(Фельштинский Ю. Крушение мировой революции. С. 259–260).
Вот от этого воинства и бежал член Советского правительства народный комиссар по морским делам, полководец и флотоводец Дыбенко со своими вояками. Петроград он бросил без всякой защиты, но у немцев просто не было сил его захватить.
Немцы так до Петрограда и не дошли. А Дыбенко, пробежав незамеченным мимо Москвы, убежал за Волгу.

Спросят: что это мы все про Дыбенко да про Дыбенко?
Отвечаю: среди расстрелянных Сталиным командармов 1-го ранга самый знаменитый и высокопоставленный — Фриновский.
А среди командармов 2-го ранга самый знаменитый — Дыбенко: он один входил в состав Советского правительства. У остальных командармов 2-го ранга такого опыта не было и не было таких блистательных побед.
Но были же и другие полководцы! Тухачевский, Якир, Блюхер! Они же одерживали победы!
Одерживали. Дойдем и до них. Только сразу предупреждаю: те, другие, не настолько «гениальны», как Дыбенко. То, что совершил Дыбенко 23 февраля 1918 года, мы празднуем вот уже целый век. А победы Тухачевского, Якира, Блюхера, Уборевича, Путны, Вацетиса не столь блистательны и грандиозны. Их победы мы не празднуем.
Нечего праздновать.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив