Виконт и Булгаков

Обратился давеча виконт Алексей Артёмович: «Слушай, ты хорошо помнишь «Собачье сердце»?»
Задумался.
Собственно повесть — я читал раза три. И все — в 86-м году, когда она впервые вышла в журнале «Знамя».
Но фильм Бортко, понятно, смотрел больше раз. И ещё — итальянскую экранизацию, но она как бы «неканон». А у Бортко — вроде, очень близко к оригиналу, с минимальными «отсебятками» (да и те бывают, на самом деле, из других творов Булгакова — как Юрий Кузнецов с «Мандрианом»).
Отвечаю Лёшке: «Ну, надеюсь, что прилично помню. А что?»
«Тогда поправь меня, если я чего путаю. Значит, профессор берёт Шарика, берёт трупешник зарезанного в кабацкой драке Клима Чугункина — и пересаживает пёселю гипофиз забулдыги-балалаечника. Отчего тот начинает превращаться в Чугункина. Пока всё верно?»
«Да вроде».
«И потом эти учёные понимают, что, оказывается, пересадка гипофиза влечёт «не омоложение, а полное преображение организма». Так?»
«Да».
«Ну и вот у меня возникает вопрос: а какой был сакральный смысл эксперимента, какой ожидался результат — если бы всё пошло по плану?»
Развивает мысль: «То есть, они берут довольно молодого пса — и инсталлируют ему гипофиз от алкаша среднего возраста. И вот что должно(!) было произойти? Шарик должен был превратиться в щеночка, омолодиться? А не проще ли для этой цели было взять, для начала, двух пёселей, одного старого, другого молодого — ну и между ними рокировочку гипофизов устроить?»
Задумываюсь. Вздыхаю: «Проще, наверное. Но тогда — и повести не было бы. Если б просто Бобик превратился в Барбоса, и наоборот — это не так интересно, как «абырвалг».
Добавляю, в защиту Михаила Афанасьевича: «Однако ж, написано так — что вовсе и не задумываешься над этой несуразицей».
Виконт фыркает, горделиво: «Весьма неуместно употребление второго лица!»
Снисходит: «Впрочем, возможно, в книжке-то всё объясняется. Почитать, что ли?»
Да, в моём поколении казалось нонсенсом, чтобы парень, претендующий на образованность, не читал «Собачье сердце» (после того, как оно вышло в журнале «Знамя», разумеется).
Но к Лёшкиному «столу» уж навалилось столько культурной снеди — что простительно и пропустить одну даже очень «культовую» повесть. Особенно, когда фильм-то он, разумеется, смотрел.
Честно, я и сам не помню, как именно там объяснялся этот момент в тексте.
Как-нибудь надо уточнить.
|
</> |