Выход из Дебальцево. Подробности

twower — 21.02.2015 Как и ожидалось, по прошествии нескольких дней в прессе начинают появляться рассказы украинских военных, уходивших из Дебальцево:

*****
Владислава все знают под позывным «Кремень». Подполковник милиции на пенсии, в День Независимости он получил повестку.
«Был призван, и, грубо говоря, не захотел ни с кем делиться своими сбережениями – совесть не позволяла, поэтому я попал в армию», - объясняет он. В Вооруженных силах стал командиром роты 3 механизированного батальона 17-й танковой бригады, в звании старшего лейтенанта. Но на фронте ни звания, ни фамилии не играют никакой роли – только позывные. По ним узнают человека в общем эфире радиосвязи и «если команда под позывным работает нормально, положительно – то завоевывает уважение» , - отмечает Владислав, поэтому он и не называет фамилию.
Его рота осенью стала частью 40-го отдельного мотопехотного батальона при 17-й бригаде, а 22 декабря прибыла на позиции - защищать северные окраины Дебальцево, в районе Новогригорьевки. Опорный пункт, которым командовал Владислав, носил позывной «Пчела».
Он гордится тем, что его подразделение единственное из батальона вышло из Дебальцево вместе с боевой техникой. К сожалению, бойцы двух других опорных пунктов, удерживаемых "Кривбассом", после двух суток в окружении, не дождавшись подмоги и боеприпасов, о которых просили даже через СМИ, попали в плен к сепаратистам. Вышли «Пчела», «Зенит» и штаб.

Во время разговора ротный очень сильно кашляет, хотя и отмахивается – мол, немножко простыл, да это ничего. Простыли и его бойцы. В Артемовске им не оказали теплого приема. Даже переодеться, если бы не волонтеры, было бы не во что. До сих пор военнослужащие, пробывшие на передовой почти 2 месяца, ожидают приказ о ротации, и не знают, увидят ли они завтра свою семью, или пойдут снова в бой.


- Какими были первые дни в Дебальцево, когда вы только туда зашли?

- Первые дни были более менее спокойными. Мы заняли позиции 25-го батальона «Киевская Русь». Позиции, которые готовились заранее. По моему мнению (не военного специалиста, конечно, я - подполковник милиции на пенсии, когда-то заканчивал военное училище, военные познания примитивные были, сейчас они расширились), позиции были выбраны не совсем тактически правильно. Было много дыр в стыках. Правильные мероприятия по минированию и другим тактическим вопросам не были проведены заранее. До нас там стояло подразделение 4 месяца.
Мы заняли те позиции, о которых, я думаю, сепаратисты знали - от разведки, от местного населения. Но это не важно. Важно другое: запасных позиций приготовлено не было. Позиции, блиндажи были оборудованы абы как. Мы зашли в декабре - уже что-то строить, перестраивать, усиливать не было возможности. Зимой в январе на окраинах Дебальцево, где мы стояли – село Новогригорьевка – было до 30 градусов мороза. Плюс ветер. По ощущениям, все 35 градусов были. Неделю-две такая погода стояла. Что-то перестраивать было крайне тяжело. Более мирное и теплое время было потеряно, и, на мой взгляд, оборона была построена неправильно. Уж не знаю, на перемирие или на что еще рассчитывало высшее военное руководство.

- А как часто обстреливали вначале, и как это усиливалось со временем?

- В самом начале почти не было обстрелов, мы слышали их где-то там, по-соседству. Некоторые позиции, которые сепаратистам были важны, чтобы выявить огневые точки, или для чего-то еще – они обстреливались. Но наша позиция обстреливалась крайне редко.

- До какого момента?

- 1-2 января немного обстреляли нашу позицию, по-моему, из миномета. 2 и 3-го числа - тоже небольшой обстрел. А потом чуть больше начали с 15 –го. Но я не знаю, какими мерками это определять.
Для меня большой обстрел – когда 6 часов сидишь в укрытии, и 6 часов по тебе стреляют со всех видов артиллерии: реактивной, ствольной (САУ) и минометов. Такое началось уже где-то в 10 числах февраля.

- Как проходили ваши будни на этих позициях? В чем была недостача?

- Поначалу всего хватало. Обеспечение было, в принципе, нормальное. У нас батальон отдельный, поэтому обеспечение было на батальонном уровне: и боеприпасы, и снабжение - все было нормально. Настраивали, и генераторы были. И свет тогда еще был в Дебальцево. Кое-как подпитывались от электросетей. Числа с 15 января обстрелы начали учащать в динамике. С 22 января они пришли в стабильное состояние. Уже начали стрелять чаще и более избирательно. Если раньше где-то не так прицелятся, то с 22 января начали обстреливать постоянно.

- Вы отстреливались? Было из чего?

- В нашем батальоне артиллерии нет. Мы пользовались артиллерией других подразделений. Мы передавали координаты, и они наносили удар.

- То есть, они прикрывали вас?

- По началу, да.

- А что потом произошло?

- Не знаю, что произошло. По моим ощущениям, в феврале превосходство сепаратистов было 1:8 в артиллерии.

- Вы докладывали об этом в Генштаб?

- У меня связи с Генштабом не было.

- То есть, вы только в свой штаб батальона докладывали?

- Я думаю, штаб об этом знал прекрасно.

- А как вы думаете, в Киеве знали?

- Я не могу располагать информацией, что докладывали Киеву. Этим должны были заниматься руководители уровнем выше: секторов и т.д. Хотя Муженко приезжал на наши позиции в начале января.

- Как попали в окружение?

- Я не могу сказать, что мы были в полном окружении, но когда нет поставок – продовольствия, медицинского обеспечения и другого – начинаешь понимать, что что-то не так. И эта ситуация возникла наверное, числа с 12-го.

- Тогда же были проблемы с прикрытием арты?

- Она нас прикрывала, но превосходство… я вообще не знаю, сколько надо было выпустить боекомплектов, если максимальный обстрел, которому подвергались мои позиции и я в том числе, отому что я непосредственно находился на позициях, на переднем крае – это 6 часов, изо всех видов артиллерии, «Градов».

- Много было среди вашего личного состава раненых, погибших? Каждый день были потери?

- Нет, не каждый день. Спасибо моему личному составу, они были хорошими учениками. Учились укрываться от обстрела в процессе боевых действий. Раненые, конечно, были, двое раненых от обстрелов до этого было. Не помню, какого числа – 12 или 14. В этих числах одна мина попала в блиндаж, к сожалению. Сразу у нас было 3 200-х и 2 300-х. Тогда еще мы их вывозили, хотя и под минометным обстрелом. Это была последняя возможность вывезти.

- Как развивались события дальше?

- Воевали, отражали нападения, атаки противника. Артиллерия была, хоть и терялась связь – но у меня были возможности, я выходил на артиллерию через Кривой Рог, Киев. Была помощь, была ответка. Но это были только ответные удары на те действия, которые проводил противник.

- Когда ситуация усугубилась настолько, что вы поняли – пора ребят вытаскивать оттуда?

- Как минимум, за двое суток до выхода. Наверное, надо было предпринимать какие-то шаги для разблокировки других опорных пунктов, которые уже дня 3 были почти в полном окружении.

- Это «Копье», «Мойша»?

- Да. Предпринимались попытки, но, на мой взгляд они были недостаточными. Я, конечно, не знаю обо всех военных планах, но резервы для этого должны были быть. Может, они где-то были задействованы, может, недостаточно было резервов. Нужно было, как минимум, локализировать те участки, где противник мог прорываться, где были пути обхода, и все стыки.

- Вы поддерживали связь с «Копьем» и «Мойшей»?

- У нас была общая связь. Мы их слышали в батальонном эфире. Но мы не соседи – нам не было необходимости с ними общаться. Мы общались только с соседями, там, где была тактическая необходимость.

- Сепаратисты выходили с вами на связь?

- С нами – нет. Я думаю, они нас боялись.

- Почему?

- Потому что в первом бою они понесли значительный урон и в живой силе, и в технике. Вот соседским «Зенитом» было подбито 4 или 5 танков. В живой силе их очень много было уничтожено. Я думаю, работали у них и заградотряды, о которых говорили. И была у меня информация, что они боялись идти в атаку на наши позиции, потому что нам было слышно, как их зачищали, в том месте, где они собирались - наверное, танками и крупнокалибеными пулеметами. Но разведданными полностью подтвердить я не могу. Это сугубо субъективная точка зрения.

- Вы сказали, окружение было не полным. Как это выгядело?

- Я не могу сказать, полное или не полное было окружение, но все сообщение с центром было затруднено. Не было подвоза продуктов, боеприпасов в достаточном количестве. Поэтому я думаю, что окружение существовало.

- Вы сообщали каким-то образом, докладывали, что вам нужна подмога, продукты, боеприпасы?

- Конечно. Всегда мы делали заказ всего на батальон. И по возможности, конечно, когда было сообщение через город, дня за 3 до выхода еще какие-то машины прорывались.

- Как вы приняли решение выходить из Дебальцево?

- Это было трудное решение. Последнее наше решение было - оставаться на позициях до получения какого-то приказа. Связи у меня не было ни с батальоном, ни с кем. Решение принимали индивидуально.
Последнее мое решение, которое я объявил СМИ: если нет приказа, мы остаемся на позициях, до тех пор, пока приказ будет отдан. И личный состав поддержал это решение. Готовы были сражаться до конца. Какой был бы конец – интересно узнать.
Но потом командир батальона вышел на связь – где-то они там дошли до той отметки, где можно было было ловить связь, настроив радиостанции. И мы поняли, что он должен был к нам выйти и отдать какие-то личные распоряжения, но так как обстановка не позволяла с трех сторон, - это было перед выходом, наверное, часа в 4 – 4:30 утра – я получил разрешение выходить своей колонной индивидуально. В это время мимо наших позиций уже начали проходить колонны. Еще из других источников я понял, что уже все уходят - а мы остаемся на месте без указаний.

- Сколько было погибших, раненых на момент выхода?

- У нас на позиции было 6 раненых и трое убитых. При выходе добавилось еще двое раненых.

- Вы приняли бой по пути?

- Конечно. Мы выходили через прямой контакт с позициями сепаратистов, и прорывались с боем в трех местах. При выходе мы были обстреляны из артиллерии и стрелкового оружия. Мы выходили на технике. К моему подразделению по разным причинам присоединились еще 50 человек личного состава не из нашего подразделения: это 128-я, 80-я бригады и еще некоторых подразделений, которые я не буду называть.
Так как колесной техники не было, то личный состав выходил на той технике, которая на момент принятия решения о выходе была на ходу, а это броня. Маршрут был избран самостоятельно - потому что никто нам не сообщал возможные пути отхода. Но в принципе, это решение должен был принимать командир опорного пункта, которым я и являлся. Хотя маршруты должны были, по моему мнению, согласовываться со старшим начальником заранее.

- Сколько у вас было техники?

У нас была БМП и два танка.

- Вся уцелела?

- Нет, к сожалению. БМП, на которой ехал и я, в том числе, на вергулевском повороте (поворот на пос. Вергулевка – ред.) была подбита, и ее пришлось оставить на поле боя. Конечно, мы выходили с прикрытием, и пересели на броню танка. Танк 30-й бригады нас поддерживал, там очень этичный экипаж, большое им спасибо – они сделали все возможное и невозможное, чтоб поддержать нас огнем.

- Вам удалось вывезти с собой погибших и раненых?

- Дело в том, что погибших на тот момент у нас не было (их успели отправить в Артемовск за несколько дней до того), а раненые были не наши, а тех подразделений, которые вышли на нас по разным причинам. Было двое раненых, мы вывезли их. С моей позиции все люди, которые сели в пункте А на броню – все добрались до конечной точки. Только получилось плюс два 300-х при выходе, но ранения у них не тяжелые.

- Вы говорили о плачевном приеме в Артемовске. Как это было, как вас встретили?

- Вообще никак не встретили. Нас поселили на голом асфальте, на плацу. Люди на морозе простояли после выхода – ну, вторые сутки пошли, когда нам выдали палатку. Было организовано, конечно, питание, полевые кухни – вопросов тут нет. Спасибо, волонтеры еще подтянулись, вещами помогли. Происходила замена форменного обмундирования. Я так предполагаю, это форменное обмундирование - не министерская, а волонтерская помощь. Потому что оно иностранного производства.
Волонтеры вообще молодцы, из разных мест приезжали к нам. Наверное, из тех, откуда бойцы в нашем подразделении: Кривой Рог, Кировоград, Днепропетровск. Даже из Краматорска к нам сегодня приезжали. Большое им спасибо.
Но мое мнение: наше государство и ВСУ для этого не сделали ничего. Людей, которые прожили в морозе, в холоде и с недостаточным питанием минимум неделю, и с таким тяжелым боем выходили, - посадить просто на плацу ждать? Даже не было куда зайти и погреться.

- Сейчас палаток хватает?

- Сегодня (в день интервью, 19.02 – ред.) установили одну палатку. Я не знаю, кто ее выдал. Но палатка военная, поэтому я считаю, что она нам была обеспечена, наверное, Вооруженными силами Украины. Она военного образца.

... - У вас была какая-то подмога за это время? Говорят, к вам минометчиков присылали.

- Да, присылали. У них миномет был 1942 года выпуска. Я сам не верил, пока не прочитал, - я вам честно говорю.

- Но он работал?

- Конечно, работал. Только там постоянно были поломки. Но это не важно.

- Может, еще что-то хотите добавить от себя, что важно?

- Спасибо государству, что оно так о нас заботится. Может, мы и недостаточные защитники отечества, но наше подразделение вышло со всеми людьми и с техникой - я говорю о своей роте, я не говорю о том, что кто-то сдался в плен, хотя это тоже дело каждого. Если люди несколько дней сидят в окружении, и не видят помощи, то, наверное, каждый принимает для себя индивидуальное решение.

*****
«Сдача Дебальцево – это военный просчет», - комвзвода 40-й брагады Дмитрий «Грек».

- Расскажите, каким был ваш выход из Дебальцево?

- Я выходил из окружения трижды. Сначала с одного опорного пункта я отошел на другой, потом с него – на основные позиции своей роты, и потом со всей ротой ушел на Артемовск.
Если вам интересно мое мнение, я скажу сразу. Позиции были выбраны неправильно - это раз. По-крайней мере, для 40 батальона, для остальных я не знаю. Позиции были выбраны неправильно и построены непрофессионально. Военные так не делают.
Между «Зенитом» и «Пчелой» военная дорога была впереди фронта – она должна быть в тылу. Позади меня на расстоянии километра была построена вышка связи. Я отошел защищать вышку – ее разбомбили на второй день, связи не было 5 дней. Потеря связи – это потеря управления.

- Почему это произошло? Можно было это как-то исправить?

- Если бы вовремя выполнялись наши пожелания, то я думаю, ничего этого не было бы.

- Что конкретно вы докладывали в штаб?

- Что я докладывал? Я отсекал группы проникновения в Дебальцево, и просил зачистку. Зачистка приходила не вовремя – через сутки. А через сутки уже враг укреплялся и уничтожались мои позиции.

- Были другие инциденты? Вроде того, что вы просили боеприпасы, а они не приходили?

- Нет, боеприпасы нам не приходили. Как они могли приходить, если мы были в окружении? Как бы нам их привезли?
Просто позиция Дебальцево была проиграна до того, как туда зашел 40-й батальон. Если у вас есть возможность зайти на карту укрепленного района и показать это опытному специалисту, то вы поймете, или он вам скажет, что эти позиции для обороны Дебальцево вообще были не нужны. Все высотки были свободны – это раз. Между позициями 40-го батальона – по крайней мере, между мной и смежниками, было расстояние 2 км и непросматриваемые территории. Они не видели меня, я не видел их. Между мной и ими не было просмотра. Я докладывал об этом. Позиции были проиграны, я же говорю.
Во-вторых, 40-й батальон вошел не в полном комплекте. Я на свои позиции зашел с 15 людьми. Я не мог не выставить секрет, ничего. 15-ю человеками против роты противника ничего не сделаешь. Пока были диверсанты – мы отрабатывали. Когда пошла пехота в полный рост, и артиллерия заняла позиции – я просто вынужден был отступить.
Я считаю, сдача Дебальцево – это военный просчет. Позиции моей роты были просто не готовы для обороны Дебальцево.

- За то время, что вы были в окружении, сепаратисты выходили с вами на связь?

Когда они уже были в Дебальцево, и мы начали их зачищать, то они одновременно вышли на все позиции. Это было 15 числа с 11:00. Тогда мы их начали зачищать, потому что их там было немного еще. Так вот, они выходят на все позиции и говорят, типа: не стреляйте, мир-дружба-фестиваль. Наше командование прекращает огонь и отменяет приказ на зачистку. И они начинают со всеми разговаривать.
До 5 часов вели переговоры. Типа: «Не стреляйте - мы не стреляем. Сдавайтесь – не сдавайтесь, мы уходим – вы уходите. У нас мирное время. Мы мирные люди, мы шахтеры». И за это время, с 11 до 17, сепаратистами были заведены в район 8 марта (населенный пункт – ред.) и техника, и люди. Просто мы наблюдали это воочию, и ничего не могли сделать, потому что не было приказа на огонь.
(В это время бойцы 40-ки из разных опорных пунктов стали звонить волонтерам с сообщениями, что к ним на расстояние видимости подошли танки, что сепаратисты на их позициях ходят, как у себя дома. «Стрелкотни нет, идут переговоры», - констатировали бойцы по телефону- LB.ua)
Вы же понимаете, президент заключил соглашение. Мы первый выстрел не имели права сделать. И в нас не стреляли: они втупую заводили войска. А нам рассказывали, что они, мол, мирные люди, шахтеры: «уходите с нашей территории, мы вас не тронем». И все окончилось так плачевно.

- Они предлагали вам сдаться? Давили морально, запугивали тем, что другие «опорники» сдались?

- Лично меня – нет. Я вынес им убитых и все. Они обещали: мы вас не трогаем – вы нас не трогаете. Я их не трогал, в принципе. Только, наверное, защищал своих. Ну, умирать же никто не хочет. Я защищал свою жизнь и своих подчиненных.

- Ваши 15 человек все вышли?

- Да, слава Богу. Я три раза вышел и всех своих вывел. Потерял одного человека раненым.

- Выходили по приказу или сами решали?

- Первый и второй раз я принял решение самостоятельно, потому что позиции были разрушены. И смысла тратить людей я не видел. Позиций не было - мне не было, что держать. Я спасал людей. А второй раз объекта уже не было.

- А третий раз вместе выходили?

- Третий раз – да. Связи не было, но мы, так сказать, ситуативно, согласно ситуации поняли, что Дебальцево оставляют. Связи не было уже 5 дней. Нам приказ не мог поступить. Мы видели проходящую мимо нас технику других подразделений, и если бы они не остановились чтобы у нас спросить, куда ехать, мы бы еще стояли. Но шла эта колонна, и команда была – отход, и мы отошли. Организованно, никого не потеряли. У нас при отходе – 1 раненый, точнее, травмированный, упал с техники. Мы его подобрали. Так что наша рота отошла организованно, и мы своих бойцов не оставили.
*****

Напомню, что потери 40-го батальона под Дебальцево были такими: 21 погибший, 10 пропавших без вести, 97 в плену.
Ниже короткие рассказы военнослужащих 30-й и 128-й бригад:

*****
На станции скорой помощи - 15 человек. Вадим Магдич - водитель-механизатор БМП 5 роты 30 бригады. В количестве 120 человек они почти неделю держали Каменку. При том что силы противника, после подкрепления, значительно превосходили. Их было 600 человек. Боеприпасы у украинских военных были.
Подмоги не просили, но были бы ей рады, как и технике. Например, машина Вадима напрочь отказалась заводиться аккурат перед отходом. "Нам дали 15 минут на выход, очень быстро все было, - рассказывает 42-летний Вадим, балансируя на костылях в больничном коридоре, - пришлось взрывать БМП, чтоб не досталась врагу. Мы быстро собрались, начали идти на Дебальцево. Там нас ждала 128 бригада. Пока мы шли, нас постоянно поливали, но как-будто нас, но над ушами, не прицельно. Они просто знали куда мы идем, зачем им накрывать 120 человек, когда они могли сразу накрыть пару тысяч? Дошли нормально, но буквально минуту-две как мы зашли, начался очень сильный обстрел из ГРАДов и минометов. Мы же не знаем местности, где блиндажи, где укрепления, бегали, как слепые котята. Меня там ранило в колено, в руку, если б не бронежилет сейчас бы тут не стоял. Но я в шоке был, поэтому даже носился и медикам помогал".

Боец 128-ой бригады, начальник группы вооружения сектора С, Владимир Ковтун, прихрамывая, сам идет к машине скорой помощи. Он отделался легко, поэтому его увозят одним из первых, сразу же в родной город в Житомирской области.
Выход из Дебальцево был похож на ад, говорит военный. В горле котла их постоянно обстреливали. В 5 утра обстрел усилился. Он и двое боевых товарищей ехали на машине и подорвались на мине, четыре раза попадали под минометы, наталкивались на засады, отстреливались как могли.
"Это был отвод, - говорит военный, - запланированное указание вывести войска и мы выводили их под прикрытием наших войск, которые отбивали атаки сепаратистов, которые уже зашли в Дебальцево, Они их там держали, пока мы выходили. Нормально все было организованно, вышли с минимальными потерями. Претензия только к тому, что перемирие было утрачено бездарно, позиции не обустроили, боеприпасов не было, в этом была проблема".
*****


К сожалению, нет никаких подтверждений или опровержений по договорному выходу, кроме раннего заявления представителя ДНР, что предоставлен коридор 1 тысяче человек, и рассказа одного из ополченцев. Можно, конечно, предположить, что в ходе вывода были нарушены некие условия, поэтому в итоге прорывались с боем, но это уже слишком большие и пока неподтвержденные допущения.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив