Вера

dodo_space — 04.05.2010 Первое интервью в новой для нас серии «ЖЗДЛ» - жизни замечательных додо-людей.

Редкий случай, когда человек, повергающий в восхищенный транс каждым новым стихотворением в своем Живом Журнале, каждой своей книгой на полках страны, сидит на расстоянии вытянутой руки в потоке света, который льется из окна и рассказывает так вот запросто о вещах, которые «все хотели знать, но не знали, как спросить».

Что сказать?.. Первый гость нашей каверны – Вера Полозкова, vero4ka 



- Собственно говоря, предлагаю сегодняшний наш формат обозначить как «Вера в деталях», без скандалов, интриг и расследований, провести интервью ужасно несерьезно и, самое главное, – почти не говорить о Вашем творчестве. У нас есть также, помимо прочего, ряд вопросов «из зала», и я предлагаю начать прямо с одного из них. В моем рейтинге он занял место номер один. Звучит так: «Кто Вы?»

- Я человек 24 лет, который любит путешествовать, влюбляться и попадать в сложные ситуации. Когда вырасту, я, наверное, стану писателем, или поэтом, или актером. Наверное. А пока мне и в голову не приходит даже начать заниматься чем-то серьезным – я живу и просто наслаждаюсь этим. Сейчас у меня детство, и даже, представьте, счастливое. Так что, я – человек, у которого счастливое детство!..



- Это еще не переход в счастливую юность?..

- Время ведь штука нелинейная, жизнь идет совсем не по порядку, и в этой у меня уже было одно не очень счастливое детство, и счастливая юность тоже была уже, а сейчас как будто что-то включили усилием воли, и наступило счастливое детство. Вот прямо сейчас. Оно совершенно прекрасно, потому что лишено каких-то детских комплексов, сомнений, колебаний, мук, войн с родителями. Когда вот это все закончилось, тогда началось счастливое детство. Оно мне очень нравится. Его можно проводить в любых странах, в любом возрасте, ничего для этого сверхъестественного делать не нужно, и этому состоянию ничего не препятствует.

- Вы кидалт?

- Да, я абсолютный кидалт. Мы, кстати, недавно с Костей Щ. обнаружили, что вокруг нас есть люди, которые своим присутствием активируют в нас разные возрасты. Что касается Кости – он сразу же делает меня четырнадцатилетней, а себя девятнадцатилетним, и начинаются какие-то безумия, гуляния по площадям в четыре утра и чтение лекций утром на журфаке. А есть люди, которые приходят, и ты сразу чувствуешь, как тебе добавили двадцать лет, и тут же приходится говорить на очень серьезные темы, фильтровать слова, удерживаться от комментариев, проглатывать собственные шутки - и в этот момент ты понимаешь, что тебе уже сорок, тебе хочется пойти переодеться во что-то построже, почерней и подлинней. Мне кажется, что мы все зависим от окружения, это провод и розетка – какое питание, такие и мы. Поэтому сейчас мне в основном хочется общаться с теми людьми, которые делают меня счастливым ребенком.

- Поскольку мы уже затронули тему межличностного электричества, не могу не задать вопрос, и, пожалуй, это будет чуть ли не единственный вопрос о творчестве. Мне кажется, что у поэта Веры в какой-то момент иногда включается программа, которая почти никак не взаимосвязана с человеком Верой, и человек Вера не всегда может ее контролировать. Эта программа не связана ни с людьми, ни с обстоятельствами вокруг, ни с какими-то местами ее пребывания, она проходит на каких-то высоковольтных линиях. Эти программные периоды особенно чувствуются по тем или иным Вашим стихам, которые Вы выкладываете в Живом Журнале – одни стихи написаны одним языком, другие – другим, а третьи?.. Электричеством?..


- Бывает страшно, когда ты понимаешь, что не контролируешь ничего, по большому счету. Ты не можешь эту программу запустить в себе самостоятельно. Оно пользуется тем языком и опытом, который у тебя есть, но при всех прочих данных – это что-то принципиально другое, абсолютно экстатическое. Это как из одного и того вещества при разных температурах получаются графит и алмаз. И страшно, конечно, что это когда-нибудь может прекратиться. Это очень крутое чувство, оно абсолютно тоталитарно. Когда оно на тебя падает, ты можешь за шесть с лишним часов не заметить, что тебе без счета звонили, что ты голоден или хочешь спать, что тебе нужно было куда-то идти и что-то делать. Аня Ривелотэ писала про холодное электричество, которое из тебя шпарит – вот очень похоже, да. Все, для чего мы придуманы – это транслировать большие, жгучие энергии. Они и в мелочах себя проявляют, эти энергии, а мы такие маленькие, цветные стеклышки, такие призмы, сквозь которые они преломляются. Надеюсь, что я пока еще ретранслирую чистый звук, без помех и шума.

- На мой взгляд, Вы абсолютно точно вещаете на эксклюзивной волне, по которой кроме Вас в эфир больше никто не выходит – ни другие люди, ни потусторонние миры, ни космические пришельцы. Как Вы, к слову, могли бы оценить наличие некого шаманизма, потустороннего вмешательства в Ваше жизнетворчество?.. Факторы, которые созданы не нами?.. Я знаю, что с Вами постоянно случаются подобные вещи, и Вы генерируете вокруг себя какие-то удивительные истории.

- Да, это правда – совпадений не бывает. Все как-то таинственным образом переплетено и связано, и в какой-то момент ты понимаешь, что являешься осколком, кусочком битой слюды в этой картине, в этом водовороте. То есть, ты думал, что ты что-то контролируешь, за что-то отвечаешь, можешь что-то остановить, переделать, переиграть – на самом деле это очень большое заблуждение, потому, что почти все происходит без твоего участия. Мне мироздание представляется какой-то огромной структурой, в которой мы видим только фрагмент, нам доступна одна сотая процента от всего потока, поэтому нам кажется, что происходят какие-то обиды, несправедливости. Случайности. А на самом деле, я думаю, что если бы нас всех однажды взяли, отвели подальше и показали целиком эту пеструю картину, мы бы увидели, что все между собой совершенно невероятным образом взаимосвязано, все происходит аргументированно, слитно, совместно. И все в равновесии. Я думаю, что это ужасно красиво. Что вся эта мозаика – как большая система нейронов в мозгу. Человеку кажется, что он один, он такой царёк, который все решает и всем манипулирует, а на самом деле, если бы не эта глобальная система нейронов вокруг, его бы просто не существовало. И когда человек погаснет, эта большая энергия в нём – она просто разбежится дальше, она перенаправится, как по системе коммуникаций, в разные стороны. Поэтому нужно очень ответственно относиться к жизни и при этом не забывать, насколько ты все же микроскопическая деталь этого колоссального механизма.

Эти истории «неслучайных людей и событий» в жизни, они всегда становятся выпуклы и заметны в Индии. Там как будто тебя, опять же, чуть-чуть подальше (но не так, чтобы ничего нельзя было различить) отодвинули от того места, на котором ты сидишь, и ты вдруг увидел гораздо большую часть того, что на самом деле вокруг происходит, и что чем является. Там немного другая категория времени, там за день успевает пройти практически неделя «по местному» московскому, там очень плотная, насыщенная жизнь, и что самое главное – совершенно другая структура воспоминаний. Если здесь ты помнишь все, что происходило, как плохо проявленную фотокарточку, то в Индии можешь проснуться оттого, что вспомнила фактуру гравия, на который упала в три года на Патриарших прудах, как пах воздух на той даче, на которую тебя впервые привезли в четыре года. То есть, безумие какое-то чувственное происходит.

В общем, такое ощущение, что в Индии чище сигнал. Здесь как будто большая плотная пробка стоит между нами и небом, и поэтому все ответы собираем собственным разбитым лбом, а там почти не нужно прикладывать усилий, чтобы что-то важное постичь, уразуметь. Не надо драться за это, выгрызать ничего. Потом, когда уезжаешь из этих мест, начинаешь дико скучать, потому что в Индии тебя будто бы приподнимают за шиворот и говорят: «Ну что, стоило ли париться?» Поэтому я для себя решила, что их нужно чередовать – Москву и Индию. Уехать совсем я не могу, к сожалению – или к счастью?.. хотя мысли такие есть.

Или, например, просыпаешься в Гоа с мыслью о том, что давно не видел какого-то человека, с которым вы пересекались пять лет назад, берешь байк, приезжаешь в кафе и через пять минут встречаешь его за соседним столиком. Там как-то небесная канцелярия, что ли, быстрее обрабатывает запросы. Здесь они копятся-копятся, а там это все быстрее разрешается, как в том анекдоте: «У нас прямая связь, а у вас междугородняя».



- Вера, хочу отвлечься от высоких мыслей и перейти… к еще более высоким. Причина, которая в Вашем случае больше всего мотивирует людей, покупающих Ваши книги, читающих Ваш журнал, приходящих на Ваши выступления - это внутренняя свобода. Мне кажется, что Вы вообще один из ярких образцов внутренней свободы, потому, что в своем юном возрасте живете только так, как хотите, пишете то, что хотите, ездите туда, куда хотите. Вы нигде официально не работаете – но Вам это пока, видимо, не нужно. Над Вами нет дядьки, который бьет по голове лопатой и орет «Вера, ты срываешь сроки!..», но при этом Вы очень популярный блоггер, один из самых популярных современных поэтов. Как обстоит дело вот с этой стороной медали Вашей жизни?.. Яркой медийной персоны, популярного блоггера и совершенно свободного человека?..

- Нууу... когда-то надо мной были дяди, которые стучали лопатой по голове и кричали «Вера, ты срываешь сроки», чего уж тут… Я вполне себе работала каждый день с 10 до 7,и это было, кстати говоря, счастливое время, потому, что я работала в музее редактором сайта, сидела под каким-нибудь прекрасным полотном Васильева и писала стихи про Бернарда и Эстер. Кстати говоря, экстренно дописывала, потому, что надо было, вообще-то, сдавать другой текст – про выставку, а я совершенно не могла его писать, пока не закончу Бернарда и Эстер.

Нет, все это было, и даже вызывает нежнейшие чувства и воспоминания, но просто на эту тему у меня имеется, все же, коренное несогласие с классической русской схемой, что если ты счастлив, то автоматически виноват, и непременно должен нести за это наказание, потому, что всем остальным – плохо. Я считаю, что как только мы все наконец-то избавимся от этого бесконечного адова чувства вины всех перед всеми за любое проявление свободы, радости, счастья, - все наладится. За мной, кстати говоря, именно из-за этого несогласия укрепилась слава чудовищно самовлюбленного человека, потому, что я в своем журнале вешаю фотографии с премьер, из путешествий, из профессиональных фотосессий. Мол, вот же как человек любуется собой. Но я-то ведь это делаю по совершенно другой причине, просто потому, что я праздную многообразие и радость бытия, и я считаю, что для этого вообще все люди здесь. Мы ведь все – пальцы бога, которыми он ощупывает то, что сотворил. Поэтому, то, с чем я сталкиваюсь, мне интересно дарить, делить, воспевать и более того – мой журнал до сих пор ведется публично потому, что мне хочется показать людям, что быть счастливым – далеко не так сложно, как кажется.



- Вопрос из зала: Вы сейчас влюблены?.. И если да, то в кого?..

- Нет, поразительным образом. Краткое междуцарствие. Ищу вот, в кого бы.

- Я, например, считаю, что в жизни всегда есть место фактору неожиданности, опять же, от нас не зависящему никак. Случались ли у Вас в жизни такие факторонеожиданные ситуации, которые меняли Вас в корне? Мне почему- то кажется, что все, что Вы вокруг себя генерируете, при некотором ожидаемом с вашей стороны результате, все равно получается одним большим сплошным фактором неожиданности. Вы ведь для современной культурной почвы сама по себе – фактор неожиданности.

- Если вдруг я бы взялась к чему-то призывать, так только к тому, что мы должны позволять этим неожиданностям происходить. Я фаталист, поэтому все встречаю как новый уровень квеста, любую неожиданность. Вынимаю ее из воздуха и решаю, что с ней делать и куда ее применить. Например, все влюбленности со мной случаются в первые десять секунд появления некоторого человека в помещении. Это нельзя предсказать, что-то еще сделать или придумать – просто этот человек появляется в комнате – и все. Это довольно редко происходит, но я это знаю и практически никогда не ошибаюсь.

И то же было с работой. Ко мне приходили иногда люди, находившие меня через тридесятые руки, стучавшиеся мне в скайп, я читаю эту смешную фамилию, думаю, ну, какой-то типичный спамер, а у меня, предположим, есть сегодня только 40 свободных минут. И мы встречаемся пообедать, и в итоге расстаемся через четыре часа, а на следующий день к девяти я прихожу в офис, в котором никогда до этого не была. У меня все так происходит, попытки что-нибудь контролировать довольно смешны, более того – жизнь всегда оказывается умнее, всегда, даже если у меня к ней ряд объективных претензий. Самое главное – не делать вид, что ты и вправду что-то контролируешь. Неожиданности – это язык судьбы.

Что касается конкретных историй – ну, так я сама по себе была большой неожиданностью для моей мамы, которая в сорок лет, не будучи замужем, уйдя от своего возлюбленного, вдруг обнаружила, что беременна и решила, что она ребенка родит. Переехала в Москву за три недели до моего рождения, в коммуналку. На что она рассчитывала – сейчас очень трудно сказать, потому, что в 86 году пособие по воспитанию ребенка для одинокой матери составляло 35 рублей, а средняя зарплата 130. Но ей было интересно, она говорит: она помнит, как я первый раз пошла, как я упала, что я сказала. Нам было очень весело.



- Мои родители  по молодости и по факту рождения ребенка тоже жили очень тяжело, в какой-то ужасной питерской коммуналке, но, несмотря на это, они помнят только лучшее. Вам не кажется, что они, наши с Вами родители, были гораздо более свободны в своем внутреннем мире, чем мы?

- Вообще, мне кажется, что чем более в жесткие рамки тебя ставят, тем ты становишься свободнее внутри. У тебя нет выбора.

- Ну, хорошо. А давайте отвлечемся от философии, в которую я нас и загнала собственноручно, и вернемся в некую субъективную реальность. Мы находимся в книжном магазине, и этот книжный магазин – венец творения четырех профессионалов, которые имеют к литературе самое непосредственное отношение. Вы, если мне позволено так выразиться, тоже профессионал в литературе. А теперь представьте, что это Ваш магазин. Вы здесь хозяйка и занимаетесь абсолютно всем – от покупки кофе и дрессировки персонала до подбора книг и выставления их на полки.

- Это было бы счастье!..

- Что бы Вы сделали, упади сейчас это глобальное дело на ваши хрупкие плечи, как справлялись бы с когнитивным диссонансом между имеющейся реальностью и мечтой? Можно даже упросить задачу: черты идеального магазина для Вас?

- У меня были бы совершенно прекрасные, в доску свои продавцы в дредах и фенечках, которые знают в силу любви ассортимент, как «Отче наш», которые умеют видеть покупателей. Это было бы очень правильно, если бы эти мои продавцы не стеснялись подходить к людям и говорить: «Я уверен, что вот это или это – Ваша книга, Вам необходимо ее прочитать именно сейчас». Это было бы здорово, потому что мрачные музейные смотрительницы, которые работают в больших книжных магазинах … они пугают и полностью отбивают охоту хотя бы что-то купить и прочитать. От них хочется сбежать, как от строгой училки, потому что такая тетка стоит и смотрит тебе в руки, как бы говоря: «Что это ты там читаешь, идеологически ли выверенную литературу?..», и если ты долго читаешь, то она грозно просит тебя пойти и оплатить эту книжку, как будто ты прямо на глазах ее крадешь.

Насчет книг, мне кажется, что лучше всего продается то, что ты хотел бы продавать сам. То есть, не спрос формирует тебя – если это какая-то хорошая, честная история – а ты формируешь спрос. Если ты будешь продавать Дэна Брауна, так люди пожизненно и будут читать только Дэна Брауна. Нет, он молодец в плане профессионализма и мастерства, но я считаю, что он переоценен, примерно так же, как Санаев, продающийся в аэропортах. Кроме Санаева в России есть еще очень хорошие писатели, которых не продают в аэропортах. «Похороните меня за плинтусом», опять же, неплохая книга, и она мне понравилась, но он не единственный. Я, правда, прочитала его запоем в самолете за два часа, и испытала ураган эмоций, мне хотелось побежать, схватить эту бабку, встряхнуть ее и сказать «Что ты делаешь?».

Вообще, один настоящий большой роман делает для страны гораздо больше, чем одна маленькая победоносная война.

-Если вернуться в книжный: мне очень интересна система внутренних ценностей Вас внутри этого магазинчика?..

- Как бы я организовала вокруг пространство?..

- Да. Расскажите в теории один день в Вашем магазинчике?.. Вот вы живете в квартирке над ним, спускаетесь по утрам вниз, и начинают приходить первые покупатели.

- Во-первых, у меня была бы еще маленькая кофеенка при магазине. В ней давали бы какао, горячий шоколад, кофе, круассаны, булочки, печенье и всякие другие вкусности. Я бы здоровалась с девочками, которые в это время приходили бы на работу и начинали заниматься ежедневными делами. У меня был бы мальчик с очень красивой улыбкой за кассой – может быть, мулат. Я бы принимала каждый день новые поставки, потому, что каждый день мои друзья составляли бы списки вещей и книг, которые им бы хотелось видеть в моем магазине – именно поэтому каждый день мне бы привозили что-то новое. У меня было бы много прекрасных концертных записей, вроде «U2» или «Зеленого театра в Земфире». Раз в несколько дней мы бы устраивали караоке и пели бы песни.

- Мне кажется, что Вы построили не книжный, а целый маленький город, в котором есть все, как в лучших романах Макса Фрая – и книжный, и кофейня, и караоке-бар, и какой-нибудь хрустальный мост, который самоматериализуется и потом самопропадает.

- На самом деле у меня трудности с обживанием любого пространства, но мне кажется, что это продолжается ровно до той поры, пока я не встречу место, которое сама себе выберу.

- Вот, предположим, Вам бы сказали: «Вера, в этот день ты становишься для каждого человека мира Санта-Клаусом. В каждой комнате мы поставим для тебя два шкафа, и ты должна один из них заполнить книгами, обязательными к прочтению, а другой – музыкой и кино». Есть какие-то общие вещи, которые Вы поставите в шкаф к каждому человеку мира?

- Конечно, есть. Если я, например, встречаю кого-то, кто мне страшно нравится, а он, например, не читал Рэя Бредбери «Вино из одуванчиков», то я просто обязана подарить ему эту книгу, чтобы он ее прочитал. Это такие универсальные коды, наличие «твоих» книг, которые становятся «нашими» – вы знаете, о чем разговаривать. Я бы поставила в эти шкафы несколько романов об Индии, например, «Бога мелочей» Арундати Рой, «Шантарам», «Белого Тигра». Я бы сказала людям, что им надо посмотреть коллекцию клипов Майкла Джексона непременно, даже если для кого-то это совсем другая история. «Реквием по мечте» я бы всем показала обязательно. Я бы записала несколько дисков молодого и немолодого Стинга, записала бы альбомы Ани Ди Франко, всем бы записала фильм «Вечное сияние чистого разума», чтобы знать, как устроена человеческая память. Я бы, честно говоря, заставила бы людей собираться вместе несколько ночей подряд и смотреть «Сука-любовь», несколько сезонов «Хауса» и «Ликвидацию» или читать Бабеля «Одесские рассказы». Очень много всего бы сделала, записала и поставила, сейчас даже и не сообразишь.



- Вы не задумывались в какие-то недавние моменты своей жизни о неком гипотетическом чуде?.. Предположим, на Вас завтра резко валится два мешка денег прямо с неба, и Вы реально понимаете, что Вы можете открыть свой бизнес?..

- Я бы клуб открыла. У меня давно есть такая мысль. Близко к тому, что бы я сделала, делают Тата и Саша Гаврилов в «Артефаке», поэтому иногда можно себе простить, что я не занимаюсь этим специально. А вот то, что я кино себе никак не напишу не сниму, простить нельзя. Если бы у меня был мешок, я бы сняла блокбастер.

- Самые крутые моменты вашей сегодняшней жизни?.. Даже так: что Вы получаете в театре?

- Театр – это очень большая, важнейшая сфера моей жизни.

- Помимо стандартного набора эмоций, которые это занятие может дать, существует ведь и какой-то субвыбор?

-Самые крутые моменты - это репетиции, конечно.

- Потому что там все решается?

- Даже не поэтому, а потому, что это просто дико интересно. Во-первых, Эд Бояков – человек поразительный, как человек и как режиссер. Я не знаю другого человека, который бы настолько точно формулировал задачу. Например, он говорит: «Когда я прошу тебя говорить медленнее, это не значит, что нужно эти слова поставить через большие паузы, это значит, что и сами слова можно растягивать. Они тянутся, Вера, они плавкие, они резиновые. Их можно медленнее говорить, а ты их просто монтируешь с большими паузами, и получается очень глупо. Ты делаешь дурное кино. Сделай хорошее, просто поставь его на «слоу». И он как будто даже усилий никаких не прилагает для того, чтобы подобрать каждому актеру правильную метафору того, что тому нужно сделать.
За Эдом, конечно, водится слава деспота, потому что он непримиримый человек, это правда.
Однажды после спектакля, когда нас вызывали на бис шесть раз подряд, мы вышли на совершенно неимоверных эмоциях, с горящими глазами и стучащими сердцами, а Эд сидит грустный-грустный в актерском фойе, смотрит на нас и говорит: «Ну ребята, ну что такое? Ну почему вы сегодня такие деревянные были?.. Я понимаю, конечно, что было мало репетиций, но что же это такое, друзья мои?..»

После таких слов ты чувствуешь себя, как ребенок, который нес какую-то хрупкую ерунду в ладошках показать любимой маме, а мама, уставшая, смотрит и говорит: «Ну что ты за чушь мне притащил, где ты это взял?.. Пойди отнеси назад!..» Я долго пыталась осмыслить, зачем он это сделал, зачем вытряс из нас весь триумф, потом поняла, что он не мог по-другому: либо ты честен до конца, либо ты не режиссер.

- Работа с таким режиссером оставляет много трещин? В коллективе, в каждом из вас отдельно?..

- Наоборот, он нас сплачивает очень сильно, а что касается нас, как личностей… Нужно относиться к этому, как к чистому лекарству. Он ведь не лично против тебя действует. Если он захочет обидеть тебя – ты не выживешь просто. А в этом случае всё, что он говорит и делает – это попытка очистить тебя от мусора, от налета, от серости, от коррозии, от ржавчины, от своего эго, от самолюбования, от самодовольства - чтобы ты сверкал и был идеальной деталью механизма, которым является труппа, и работал идеально. Он не хочет никого обижать, у него нет этой цели.

Мы с ним провели несколько недель в Индии в соседних домах и много-много разговаривали, по многу часов, и он, конечно, перепахал меня очень сильно, потому, что этот человек никогда не боится говорить правду. Он иногда говорил мне абсолютно беспощадные вещи, иногда мне казалось, что он не имеет на это абсолютно никакого права, но оставалось только разводить руками, потому, что он всегда «попадал». В точку. Сейчас то, что говорит Эд, слушать тяжело, но протеста внутреннего уже нет.


- У нас есть еще вопросы из зала. В основном, сугубо девичьи. Первый из них: Вы каждый раз, влюбляясь, верите, что это любовь навсегда, или дальнейшее неважно?..

- Надо просто разрешить этому происходить, а навсегда или нет… Скорее всего, нет, но вы – опять же – никуда все равно не денетесь друг от друга. Если уж ты кого-то любишь, то он оседает в твоем скелете, становится годовым кольцом в тебе, как в дереве. Любовь - она, конечно, проходит, но при этом, никуда не исчезает окончательно. Все мужчины, которых я любила после окончания истории все равно сыграли очень большую роль в моей жизни. Зарубки оставили.

- Отличный вопрос, на мой субъективный взгляд: если бы Вам предложили сделку в обмен на исполнение абсолютно любого желания, но взамен попросили бы отдать дар слова, например. Каким бы могло быть это желание?..

- Я не пошла бы на эту сделку, и желания такого быть бы не могло, мечты умеют сбываться без жертв, любой человек их может осуществить, только надо четко формулировать. Поэтому, отдать какой-нибудь дар за одно желание – это значит продешевить сильно. Люди ведь пишут книжки специально, чтобы все было так, как им бы хотелось.

- С кем бы из известных, даже легендарных людей, Вам бы хотелось поговорить?..

- Наверное, со Стингом, он очень правильный человек. Мне кажется, что я много чего смогла бы обсудить со Стариком Хоттабычем. С Фредди Меркьюри мы бы подружились. С Юрием Гагариным было бы здорово пообщаться. Иосифа Александровича Бродского здорово было бы послушать у кого-нибудь на кухне за вином. Если бы когда-нибудь случилось так, что, например, у Майкла Джексона был бы грустный день и что-нибудь заставило бы нас пересечься, было бы неимоверно круто. Кто еще..

- Винни-Пух?..

- Нет, ну Винни-Пух – он во мне, это мой внутренний голос!.. Еще бы очень хотелось бы поговорить с Принцессой Озмой – она принцесса страны ОЗ, придуманной Лайменом Фрэнком Баумом. Когда мне было девять лет, я писала письма и вкладывала их в книжку между картинками. Я была уверена, что они отправляются. И ведь недавно я нашла эту книжку, и прочитала те письма, которые я писала в девять лет Принцессе Озме. Они были о том, что меня нужно забрать отсюда поскорее, что я уже купила себе правильные сандалии, которые перенесут меня через Пустыню Смерти, и мне нужно непременно улететь отсюда и с ними со всеми встретиться.

- Вопрос: какова судьба фильма, в котором Вы снимались, и когда мы его увидим?

- Поразительно хороший, своевременный вопрос!.. Он сейчас монтируется, и, на мой взгляд, он как-то очень уж долго монтируется для двадцати пяти минут. Очень хочется самой уже его посмотреть, я его еще не видела – только рабочие материалы. Я получила море удовольствия от десяти съемочных дней в Смоленске, где я жила в гостинице, как Большой-Неизвестно-Кто, меня катали на машине каждый день к девяти утра на съемки. Счастье сниматься. Совершенно сумасшедшие ощущения от работы.

- Вера, последний вопрос из зала: собираетесь ли Вы еще раз в Новосибирск, и какие города в ближайшее время смогут Вас увидеть и услышать?..

- Да, знаете, я собираюсь в Новосибирск. Мне звонили организаторы новосибирского форума Интерра, который был в прошлом сентябре, и сказали, что у них есть площадка. А вообще, у меня ведь нет всяких разных директоров и администраторов, поэтому мне трудно планировать, но есть очень большое желание доехать до Украины и проехать там по нескольким городам, как это было в прошлый раз – я была в Донецке, в Харькове, в Киеве, во Львове.

- Я бы хотела финализировать наше волшебное во всех смыслах интервью: поскольку мы с Вами в «Додо», а Вы, безусловно, являетесь одним их самых ярких Додо-людей – какие черты бы вы придали вот этому нашему понятию «Додо-пипл»?..

- Мне кажется, что главной чертой Додо-человека должна быть его бесконечная, неиссякающая способность изумляться и изумлять. Человек становится абсолютно конченым взрослым именно в тот момент, когда его перестает что-либо изумлять. Вообще. Эти люди – додо-пипл – способны встраиваться в любую игру, способны подыграть любому дружескому безумию, подхватить любой художественный гон, сымпровизировать что угодно. Они допускают мысль о том, что вокруг происходит масса всего того, что ими еще не изучено. Взрослые люди считают, что они уже до всего дошли, все изучили, и это вообще самое ужасное, что может случиться с человеком – стать вот таким вот взрослым.

Не взрослейте. Продолжайте оставаться дружелюбными и честными детьми.



Интервьюер выражает огромную пламенную благодарность чудесной девушке и фотографу Ксении spanielf  Савченко. <\lj-cut>

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив