Василий Леонтьев о марксизме

evgeniy_kond — 08.02.2022 По кн. Экономические эссе. – М. 1990.
Как показывает нобелевский лауреат Леонтьев с самого начала этой книги, западная академическая эк. наука никуда не годится, но и марксизм его не может удовлетворить. Первое – неожиданно и ценно, второе – неудивительно: марксизм никак не м.б. полезен буржуазии. Прикладное назначение буржуазной эк. науки – предсказывать цены (и – особенно модно - курсы) для целей спекуляции на бирже или товарном рынке. Более высокое, отвлеченное назначение – апология капитализма. Цели марксизма прямо противоположны, для первого же (предсказания цен) он не пригоден, занимаясь стоимостью – слишком глубокой основой ценообразования (настолько глубокой, что буржуазная эк. наука ее существование вообще не признает).

Далее я прокомментирую цитаты из гл. 6. Совр. значение эк. теории Маркса.

...На самых первых страницах первого тома «Капитала» Маркс обвинил «вульгарных» (я думаю, что сегодня он назвал бы их «ортодоксальными» или «неоклассическими») экономистов в «фетишизме». Вместо того чтобы исследовать основные, глубинные факторы ценообразования, они, по мнению Маркса, оперируют поверхностными, мнимыми понятиями спроса и предложения, денежных издержек и т. д., то есть категориями, относящимися к сфере вымышленных отношений. Хотя эти субъективные понятия приобретают в умах функционирующих субъектов характер независимых господствующих сил, в действительности они являются лишь результатом сознательных действий этих индивидуумов.

Наоборот, неоклассиков назвал бы вульгарными.
Как уже сказано, марксизм не про «факторы ценообразования», к чему автор сводит стоимость. Понятия «спроса и предложения и т.д.» не являются ни мнимыми, ни вымышленными, ни субъективными. Но да, фетишизм – воспринимать их как внешние (независящие от людей) и вешественные. Но на этом уровне от людей и впрямь ничего не зависит: силы господствуют, но они социальные.

Это типично гегелевское высказывание поразительно верно. Однако подтверждается ли действительностью тот теоретический вывод, который Маркс делает на его основе? Если бы это было так, то современная теория цен подвергалась бы критике даже в большей степени, чем любая из теории его современников, Джона Стюарта Милля, Сениора или Мальтуса.

Скоро мы увидим, что «подтверждается действительностью», т.е. автор себе противоречит. А «современная теория цен» не описывает долговременных тенденций, которые интересны нам.

На первой стадии своего анализа современный ученый просто воспроизводит рациональные представления предпринимателей, участвующих в бизнесе с целью максимизации своих прибылей, и описывает реакции потребителей, стремящихся наилучшим образом удовлетворить свои желания. По крайней мере каждый индивидуум знает эту часть экономической теории и действует соответственно ей. Для ученого было бы недопустимо на этом этапе анализа вводить любые другие понятия, кроме тех, что господствуют в сознании реальных производителей и потребителей. Он объясняет их действия на языке их собственных убеждений и фетишей.

Это мышиная возня, а не теория.

Для второй части экономической теории, которую можно назвать теорией внешней взаимозависимости, характерна обратная ситуация. Здесь мы анализируем некоторые объективные результаты индивидуальной экономической деятельности, абсолютно независимо от субъектионого отношения отдельных людей. В сущности — и это неоднократно отмечалось, — значительная часть теоретического анализа на этой стадии исследования основывается на предпосылке, что экономические субъекты ничего не знают об объективных последствиях своей деятельности. Если бы они попробовали яблоко познания, то их поведение стало бы абсолютно другим, а наша теоретическая система, овладей она умами производителей, рабочих, потребителей, сразу оказалась бы фальшивой.
На этом уровне исследования ученый действительно снимает покров субъективности и не интерпретирует действия экономических индивидуумов на языке субъективных мотивировок и убеждений, а изучает их с позиции объективных действий и реакций.

«Если бы они попробовали яблоко познания», ничего бы не изменилось – это и есть объективность. Рабочий может знать, что работая на «дядю», он воспроизводит в возрастающей степени свою зависимость, а не копит собственный капитал – собственно он это и знает (или чувствует). Но не может отказаться от участия в этих отношениях.

Что, собственно говоря, хотел сказать Маркс, обвиняя буржуазных экономистов в фетишизме? Если он просто хотел заявить, что вторая стадия теоретического исследования составляет необходимое дополнение к первой, то современный теоретик искренне согласится с ним и укажет на теорию общего равновесия Вальраса или сравнительно новую теорию монополистической конкуренции [?] как на два выдающихся примера такого типа анализа. Это, должно быть, добрый гений Маркса, его дар пророка заставил некоторых современных ученых ввести понятия типа ожидания, предчувствия и другие понятия, таким образом оправдывая отдельные наиболее резкие страницы первого тома «Капитала». Однако я предпочитаю, чтобы эти современные исследователи сами разобрались в своих отношениях с Марксом.
Если, однако, понимать Марксову теорию фетишизма как приговор, вынесенный первой стадии нашего теоретического анализа, в которой рассматриваются сознательные реакции предпринимателей и потребителей, эта теория должна быть отвергнута как принципиально ошибочная.

Тут он так зашифровал, кто там что позаимствовал у Маркса, что понять невозможно.

В отличие от теории цен теория делового цикла явно в долгу перед Марксовой политэкономией. Не поднимая вопроса о приоритете в этой области, вряд ли было бы преувеличением сказать, что три тома «Капитала» в гораздо большей степени, чем какая бы то ни была другая работа, способствовали выдвижению данной проблемы на передовые рубежи экономических дебатов.

Сомневаюсь, что деловой цикл как движение конъюнктуры можно полностью отождествить с кризисом – временным крушением всего способа пр-ва.

Здесь надо дополнить объяснение, почему марксизм неприемлем для буржуазии, в т.ч. и как объяснение цикла. Если кейнсианство, напр., дает практические рецепты антициклической политики (т.е. пытается сгладить противоречия), а неоклассики доказывают, что кризисов на бывает, а бывают только депрессии (застой) и рецессии (замедление), вызванные неправильной политикой правительства (апологетика), то марксизм предсказывает неизбежную гибель кап-ма от неразрешимости противоречий. Такое «окончательное решение проблемы» конечно же для кого-то «неубедительно».

Трудно сказать, насколько велик вклад Маркса в ее решение. После стольких лет интенсивных дискуссий до сих пор такого решения не существует. Надеюсь, со мной согласятся, хотя и не помню, чтобы я где-то читал или слышал ученого, исследующего деловой цикл, который бы допускал, что он не может решить ту или иную проблему. Когда же он провозглашает, что некоторая проблема неразрешима, то чаше всего имеет в виду, что не только он, но и другие не в состоянии ее решить.

Автор иронизирует над теми, кто не может признать ни собственного поражения, ни чужих побед.

Два основных варианта объяснения Марксом деловых циклов, или, точнее, «экономических кризисов», хорошо известны. Один — это теория недонакопления, основанная на известном законе снижающейся нормы прибыли, второй — теория недопотребления. Оба варианта, видимо, содержат зерно правды. Однако какая же теория делового цикла не обладает этим качеством? ...
Важность марксистской политэкономии для современной теории делового цикла заключается, однако, не в попытках найти окончательное решение проблемы (они неубедительны), а скорее в подготовительной работе, содержащейся во втором и частично в третьем томах «Капитала». Я имею в виду знаменитые марксовы схемы воспроизводства капитала. [https://evgeniy-kond.livejournal.com/166740.html]
Каков бы ни был принципиальный ключ для окончательного теоретического решения проблемы, всестороннее обсуждение, не говоря об объяснении, экономических циклов должно быть основано на некоторой теоретической модели, выявляющей основные структурные характеристики существующей экономической системы. В этой области реальный вклад экономистов после Маркса является весьма неопределенным. С одной стороны, мы имеем в виду схему Вальраса для m домашних хозяйств и n индивидуумов, каждый из которых вступает в сделки купли-продажи. Совершенно ясно, что с помощью столь общей схемы едва ли можно дать адекватное реалистическое описание экономических циклов. [Бггг!]

С другой стороны, существует хорошо известная «модель простого линейного потока товаров и услуг» Бем-Баверка. Этот поток берет свое начало в некоторой отдаленной точке, где применяются только земля и труд, которые после некоторого колнчества промежуточных стадий превращаются в конечный набор готовых потребительских товаров. Конечно, такой подход — не пустая абстракция. К сожалению, используется он абсолютно неправильно.

Никогда не слышал об этой модели, которая настолько очевидно повторяет «догму Смита», что видимо даже последователи Бёма ее стесняются.

Реальная структура современной экономической системы представляет собой что угодно, но только не линейную систему. Взаимосвязи отраслей представляют собой что угодно, но только не простую вертикальную последовательность. И что особенно важно, начальной стадии, характеризующейся исключительным использованием исходных факторов производства, не существует. Если бы Бем-Баверк действительно отправился на поиски этой гипотетической первой стадии, он и сегодня находился бы еще в пути.

Леонтьев посылает Бёма в долгое путешествие к началу времен, т.к. догма Смита ведет к прогресии (v1+m1+(v2+m2+(...))), как уже было показано: https://evgeniy-kond.livejournal.com/124804.html

Этот противоречивый вопрос имеет немаловажное значение. Он затрагивает такие сравнительно ясные проблемы, как, например, замещение труда машинами. Если к ней подойти непредвзято, ее решение не требуст особых усилий. Если, скажем, цена «труда лошади» возрастает в сравнении с издержками, связанными с использованием трактора, фермер заменит лошадей тракторами. Спрос на лошадей упадет. Если бы лошади могли существовать, потребляя меньше сена, наблюдаемая разница в ценах исчезла бы, и обнаружилась бы «полная занятость лошадей» при более низком уровне «норм фуража». В противном случае значительная «лошадиная» безработица оказывается неизбежной. Замените слово «лошади» на «рабочие», «нормы фуража» на «ставки заработной платы», «фермеры» на «предпринимателей», и вы получите абсолютно корректную формулировку проблемы и ее решение.

Тут автор вплотную подошел к тому, что отличает марксизм от др. эк. теорий: люди не лошади, но для кап-ма («если подойти к проблеме непредвзято») - лошади. Производство капитала как отношения несовместимо с воспроизводством человеческого рода, частный способ присвоения противоречит общественному хар-ру произ-ва. Поэтому в марксизме нет «ни грана этики», потому что этическая позиция подобна позиции зоозащитника – внешнюю позицию по отношению к лошадям. Марксизм же не нуждается в такой этике, т.к. выражает интересы и предполагает способность «лошадей» действовать в соответствии с их интересами.

Однако специалист по заработной плате может возразить. По его мнению, цена [издержек] тракторов не должна упасть относительно цены [издержек на] лошадей. Он обосновывает свое возражение, опираясь на вертикальную последовательность Бем-Баверка, и указывает, что в «конечном счете» — на знаменитой первой стадни — все механические инструменты производятся только за счет труда и земли и, таким образом, увеличение цены труда обязательно вызовет эквивалентный рост цены тракторов. [?]
...
Выступая против рассуждений Жана Батиста Сэя о сведении, в конечном счете, валового продукта общества к доходам, Маркс предвосхищал критику точки зрения Бем-Баверка. Он также создал основополагающую схему [http://ek4j.narod.ru/nd.png], описывающую взаимосвязь между отраслями, выпускающими средства производства и предметы потребления. Отнюдь не являясь ultima ratio (последним словом) этого направления анализа, схема Маркса все еще составляет одно из немногих положений, относительно которого между представителями большинства теорий делового цикла существует, по-видимому, молчаливое согласие. В этой связи интересно заметить, что даже профессор Хайек, как видно из его последних статей, интенсивно реконструируст свою собственную треугольную диаграмму инвестиций. Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что рано или поздно он представит нам круговую диаграмму ортодоксального марксистского типа.

Ирония над Хайеком, который к концу жизни воспроизведет давно известное. Впрочем, не знаю, что это за диаграмма (разве что c+v+m).

Дискуссия, которая, казалось, шла к своему счастливому завершению, вдруг привела обе спорящие стороны к довольно парадоксальной ситуации. Глава буржуазных экономистов настаивал на теоретическом сведении стоимости всех средств производства к затратам труда; блестящий сторонник трудовой теории стоимости выступил против него в роли защитника независимой, первичной функции основного капитала.

Это самое главное, чего не способен понять автор – никакого парадокса нет. Маркс написал «Капитал» (а не «Соц-м»), показав этот капитал, что он есть. (Напомнило «Вия».) А апологеты его существование и значение маскируют – «есть только труд». Т.е. они абстрагируются от конкретного способа произ-ва (кап-ма), представляя его как универсальный, когда действительно, всё производит труд. Т.е. стираются все различия ком-ма, феодализма, кап-ма.
Подобно этому монетаристы утверждают, что деньги не имеют значение, это только вуаль, наброшенная на реальные отношения. С этим готов согласится любой социалист. Но марксизм говорит: да, деньги маскируют реальные отношения, но они имеют значение, не только маскируют, но и искажают, сильнейшим образом изменяют и усиливают (в т.ч. кризисы).

Наконец, как было обещано, мы узнаем, что марксизм «подтверждается действительностью». (Это надо бы «отлить в граните».)
Как бы ни были важны при современном возрождении интереса к достижениям Маркса эти частные аспекты экономической теории, они скрываются в тени его блестящего анализа долговременных тенденций развития капиталистической системы. Результаты выглядят поистине впечатляющими. Увеличение концентрации богатства, быстрое сокращение числа мелких и средних предприятий, постепенное уменьшение конкуренции, непрерывный технический прогресс, сопровождающийся увеличением роли основного капитала, и, что не менее важно, неуменьшающаяся амплитуда регулярно повторяющихся деловых циклов — выдающийся ряд сбывшихся прогнозов, которым современная экономическая наука со всем ее сложным аппаратом противопоставить ничего не может.

Потому что марксизм вскрывает противоречия кап-ма, а «наука» силится доказать, что их нет, или они разрешимы.

Какое значение имеет весь этот список удачных предсказаний для современной экономической теории? Те, кто полагает, что Маркс сказал последнее слово в этой области, по существу, предлагают нам оставить свои занятия [и убиться об стенку]. Отношение остальных, менее оптимистичных или, я бы сказал, более пессимистичных, критиков хорошо выражено профессором Хейманом: «Работа Маркса остается наиболее сложным и впечатляющим образцом того, что мы должны делать». Само значение Марксовой теории для современности сводится, таким образом, к вопросу методологии.
...
Все методологические предпосылки условно можно разделить на две группы. С одной стороны, это — общие рассуждения, которые, будучи интересными с точки зрения философии и социологии знания, совершенно неприменимы для практической научной работы. Может быть, и верно, например, что буржуазный экономист, в силу его социального и экономического положения, совершенно неспособен осознать движущие силы и выделить фундаментальные связи, которые управляют подъемами и спадами в капиталистическом обществе. А что же ему делать? Бросить преподавательскую и научную работу и влиться в ряды пролетариата? Это могло бы сделать его более полезным членом общества, но можно ли серьезно считать, что от этого существенно изменится его экономическая теория?

Леонтьев переходит от иронии над коллегами к прямым издевательствам над ними как никчёмными людьми.

Далее он пеняет марксизму за неразличение просто накопления капитала от накопления + технические изобретения.
В конце он находит разгадку успешных прогнозов Маркса в хорошем знании конкретных деталий и реалий кап-ма (в очередной раз пиная своих коллег за то, что они так не могут), не замечая, что как раз это всё за прошедшие более ста лет и изменилось. Методологии он принять не может.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив