В плену у нелюдей


Вера Лотар родилась в Париже в семье известного французского математика, профессора Сорбонны. Воспитание девочки родители доверили четырем гувернанткам: англичанка-гимнастка, немка-филолог, француженка, прививающая хорошие манеры, и ответственная за наряды и прически компаньонка. В 4 года Вера брала уроки фортепиано у легендарного пианиста Альфреда Корто, а уже в 14 выступала со знаменитым оркестром под управлением Тосканини. Когда Ромен Роллан услышал Бетховена в исполнении Лотар, он пришел в восторг. Быстро набиравшая обороты Вера объездила с концертами всю Европу и Америку. А после окончания Парижской консерватории стала студенткой Венской академии музыки.
После очередных заокеанских гастролей Лотар предложила сотрудничество самая крупная в мире фирма по производству музыкальных инструментов «Стейнвей». Так Лотар стала обладательницей уникального рояля. Музыкальная карьера девушки развивалась максимально успешно. После того, как Вера сыграла в Лондоне для королевской семьи, ее удостоили престижной премии Маргариты Лонг и Жака Тибо. Вот только личная жизнь трещала по швам. Первый муж оказался ревнивцем и требовал покончить с концертами и поездками. Детей у пары не было, и Лотар ушла от него, даже не оформив развод.
За мужем в Ленинград
Следующим избранником стал приятель отца Владимир Яковлевич Шевченко. Создателя смычковых инструментов называли в Европе «русским Страдивари». Он вырос в семье русских эмигрантов, перебравшихся в Париж еще перед Первой мировой. На момент знакомства с Верой Владимир был женат, но быстро развелся, забрал обоих сыновей и обвенчался с возлюбленной. Формально Вера стала двоемужницей. Когда у супругов появилась совместная дочь, семья только окрепла.
Владимиру с пеленок прививали любовь к имперской русской родине, а он, как ни странно, с симпатиями принял послереволюционное устройство и мечтал поучаствовать в новом деле. В 1939-м Владимир с трудом добился разрешения вернуться в Россию, и верная супруга его поддержала. Семья Шевченко обосновалась впятером в крошечной ленинградской комнате. В общежитии с одной кухней и туалетом на весь этаж пришлось туго. Ни работы, ни перспектив. Вера стала распродавать парижские ценности, пока в Ленинградской филармонии не узнали о прибытии в страну знаменитой пианистки. И вскоре она уже сидела за концертным роялем.
Казалось, наконец все наладилось, но пришел 1941-й, а с ним и арест мужа. Усилиями доносчиков его осудили как французского шпиона и отправили без права переписки в Златоуст. Вера, но понимавшая всей серьезности действительности того периода, бросилась защищать Владимира. Писала жалобы, обивала пороги инстанций, нападала на власть имущих с претензиями. И все это на ломаном русском, который ей не дался до конца жизни. Неудивительно, что у кого-то лопнуло терпение, и Лотар отправилась вслед за супругом за «контрреволюционную деятельность». Вере вменили 8 лет лагерей и 5 с поражением в правах. О том, что пока она «зарабатывала» себе статью, ее мужа уже не было в живых, Вера узнала гораздо позже. Как и то, что ее дети погибли в блокаду Ленинграда, и чудом выжил только приемный Денис.
Виртуоз в телогрейке
Свои 13 лет Лотар-Шевченко отсидела от звонка до звонка. Точней, отпахала на лесоповалах Сахалинлага и Севураллага. Поначалу думала, что погибнет, и в самые отчаянные моменты повторяла себе завет любимого композитора Бетховена: «Умри или будь!». Освободившись в 1955-м, прямо в телогрейке пошла с вокзала Нижнего Тагила в ближайшую музыкальную школу. Ее единственной целью и самым большим страхом было прикоснуться к клавишам. Боялась, что не сможет спустя столько лет без игры. Лотар подошла к одному из классов и попросилась войти. Незнакомке позволили сесть за рояль, и спустя несколько минут под дверью рыдали все педагоги.
По внешнему виду Веры было понятно, откуда она пришла. А из-под искривленных каторгой пальцев, в придачу перебитых на допросах, лилась божественная музыка. Вера проиграла несколько часов, и проснулась преподавателем той школы. Вскоре она совместила музшколу с концертмейстерством в городском театре. Режиссер Владимир Мотыль в будущем поставил «Белое солнце пустыни» и «Звезду пленительного счастья», срисовав с Веры Лотар-Шевченко образ француженки Полины Анненковой-Гебль, супруги декабриста Анненкова.
О пианистке с редким даром узнал весь Союз, когда в 1965-м Симон Соловейчик опубликовал в «Комсомольской правде» очерк. В Барнауле ему попалась на глаза афиша с анонсом выступления солистки Алтайской филармонии. Зрителю обещали исполнение сложнейших произведений Франка, Мориса, Равеля и Дебюсси. Известный журналист хорошо понимал, что рядовому пианисту такое исполнение не под силу, и заинтересовался предстоящим концертом. Так судьба вывела его на уникальную пианистку, еще недавно покорявшую Европу и Америку.
Статью в «Комсомолке» прочитал известный математик и основоположник кибернетики Алексей Ляпунов, который и организовал переезд Веры Августовны в Новосибирск. Власти Академгородка выделили ей отдельную квартиру и подарили два рояля. Лотар-Шевченко предложили давать концерты в Новосибирской филармонии, ее стали приглашать в Москву и Ленинград. Поступали и предложения из-за границы, возможностей уехать было масса. Но Лотар всем отказала. Билеты в первый рад на ее концерты никогда не продавались. Эти места по умолчанию отводились тем, кто знал ее по сталинским лагерям. «Пришел — значит, жив», - поясняла пианистка, благодарная каждому, разделившему с ней самые страшные годы. Веры Августовны не стало 10 декабря 1981-го. Ее история положена в основу киноленты «Руфь».
Источник
|
</> |