В переводе на будущее

Когда я была подростком, любимым писателем у моих родителей был Трифонов. Я стала его читать уже будучи взрослой. Мне хватило контекста, чтобы понять, каким уникальным художественным явлением он был, как тонко уловил и прочувствовал то, чем жили его современники, но на меня и моих ровесников они уже совершенно не походили. Наши дети, если повезет, оценят то, что любим мы, но будет ли им это близко? Можно сохранять у детей в эмиграции язык, гордиться тем, что они воспринимают шутки и аллюзии. Им понятно то, что захватывало нас, но интересно ли? И ведь те, кто никуда не уезжал, находятся в том же положении. Язык сути дела не меняет. Любимым романом моего отрочества был «Большой Мольн». Я читала его по-французски, и по-французски же его прочтет, если пожелает, моя дочка, но время ускорилось до такой степени, что эпоха большого Мольна ближе к восьмидесятым, чем восьмидесятые к нам. А каково придется нашим детям? К тому времени, как они станут родителями, срок годности мема будет пару часов. Какой культурный багаж наши дети смогут передать нашим внукам?
У радиоволшебника слева лежит «Справочник ударений русского языка», а справа – стаканЫ и блюдА. Мы едем из школы и смеемся. Остановись, мгновенье!
|
</> |