«Утро помещика» 1912-го и 1935-го

maysuryan — 25.06.2025
Александр Бенуа. Утро помещика. 1912

В этом году исполнилось 155 лет со дня рождения и 65 лет со дня смерти художника Александра Бенуа (1870—1960) — одной из знаковых фигур того, что тогда называли «декадентством», а потом стали называть «символизмом». Художник всеми силами стремился отстраниться от современности в искусстве и провозглашал: «Грядущий Хам! Ему я служить не буду и даже в момент торжества социал-демократии. С тоски буду вопить: «Да здравствует Аполлон!». Однако не очень-то это выходило. Одна из самых известных картин Бенуа «Утро помещика» (1912), хотел того художник или нет, фактически обличала крепостное право.
На веранде господского дома, на полосатой перине развалился обрюзгший помещик в халате и розовом ночном колпаке. Казачок раскуривает для барина длинный чубук. А крестьяне о чём-то униженно молят своего хозяина, подобострастно кланяются, упрашивают. Возможно, о прощении недоимок. Здесь же принесённая ими снедь и мешки с натуральным оброком.
Между прочим, советский художник Борис Ефимов сатирически спародировал картину Бенуа в 1935 году. Его помещик — эмигрант, как и сам Бенуа к тому времени (он уехал из СССР в 1926-м). Незавидна его участь — работа уборщика в парижском кафе, а в качестве утешения — читать белогвардейскую газету «Возрождение», которая торчит у него из кармана... Газету издавал миллионер Гукасов, а редактировал Пётр Струве.


Борис Ефимов (1900—2008). Утро помещика. 1935

Картина Бенуа «Парад в царствование Павла Первого» (1907) тоже не столь уж далека от политики. Она высмеивает ненавистный дворянству рубежа веков «солдафонский» режим императора Павла, который считался эпохой апофеоза муштры, дисциплины и бессмысленной шагистики. Хотя был лишь бледной тенью царствования Петра Первого. На заднем плане картины — ещё недостроенный, окружённый лесами Михайловский замок. Когда его достроят и император Павел с удовольствием в него вселится, полагая себя в нём в полной безопасности, именно там его и убьют. :( Своего рода архитектурно-живописный приговор павловской эпохе... В чём-то ненависть русского дворянства к Павлу сродни ненависти части советской интеллигенции к... Сталину. О, этот ненавистный «век обязанностей», который, по счастью, ушёл в прошлое и сменился веком расслабленности, эпохой всевозможных поблажек и вольностей дворянских, когда «к людям надо помягше, а на вещи смотреть ширше».


Парад в царствование Павла I. 1907

А вот простые солдаты почему-то смотрели на вещи иначе, и в ответ на поздравления офицеров с гибелью «тирана», грустно отвечали: «Он был не тиран нам, а отец».


Развод караула перед Зимним дворцом при Павле I. 1903

Несколько более сложным было отношение Бенуа к эпохе и личности Петра I, возможно, в силу её отдалённости, он отчасти ею и любовался.


Пётр I на прогулке в Летнем саду. 1910

Здесь заметна ирония и насмешка над раболепством придворных, которые семенят и не поспевают за шагающим широкими шагами императором.


Пётр Великий, думающий о строительстве Санкт-Петербурга. 1917

Император гордо выпрямился под бурей и весь преисполнен великих замыслов, а вот его подданным пришлось согнуться в три погибели под ледяным и мокрым ветром. Это иллюстрация к «Медному всаднику» Пушкина, содержание произведения, не слишком одобрительного по отношению к Петру, известно...

Из дневника А. Бенуа 1917 года:
«Обедаю у Половцовых с Верещагиным, молодым Шереметевым, княг(иней] С.А. Долгорукой и каким-то офицером с очень злым лицом. Обед на сей раз, в сравнении с прежними, довольно скромный, но, по нынешним временам, всё же «роскошный»: борщок с гречневиками, белорыбица с варёным картофелем, рябчики с пюре из капусты с жареными шарлотками, слоёный пирог с яблоками, компот из персиков, шоколад ломтиками; хорошие вина и коньяк! Также Вера Андреевна всё приставала к Софье Александровне (с таким печальным, свойственным ей выражением лица): «А как вы думаете, С.А., мы не будем разорены?» Оказалось при этом, что под разорением подразумевается нечто относительное, ибо тем же плачущим голосом старушка жаловалась, что когда они будут разорены, потеряют все свои земли, все свои дома, то у них останется «всего» около трёх миллионов рублей... доходу! (Надо надеяться, что капиталы, на то потребные, лежат в заграничных банках!) Всего пикантнее, что такие разговоры происходили под градом снарядов, пролетавших над их домом у Москвы-реки и с треском разрывавшихся на площади Кремля между соборами».

«Странное впечатление на меня всегда производит русская деревня. С одной стороны, меня пленяет её «непочерпаемая» живописность. С другой —- каждый раз, как попадаю в неё, снова поражаюсь её убожеством, грязью, небрежностью, тем циничным безразличием к налаженности быта, которое проглядывает в корявой неряшливости постройки изб и в виде самих жителей... Ну, какая тут культура, сознательность, политика?! И в то же время (это и есть странность) я испытываю какое-то чувство неловкости перед этими дикарями, хотя мне и в мысль не приходит их идеализировать. Скверно, странно, вяло и лениво они работают, если сравнить их работу с работой западных крестьян, но они бесспорно работают, тогда как в их обществе, среди их полуразвалившихся изб моя работа, а следовательно, и вся наша интеллигентная работа представляется уже не работой, а баловством. Особенно остро я это почувствовал, когда Яков меня спросил: «А вы чем, барин, занимаетесь?» И мне пришлось «сознаться», что я «художник». Как раз за несколько минут до этого он мне восхвалял какого-то Митюху, который славно на балалайке играет: «Пьёшь так вечером чаек, а он тут по деревне ходит да поигрывает. Очень хорошо!» Такое художество они понимают и допускают — то есть художество как «вечерний отдых рабочего дня», как самодельное самоублажающее искусство и баловство работника, готового себя и других услаждать перед отходом ко сну! Ничего это не стоит и очень это хорошо. Но как объяснить вот этому простому человеку, как перед ним «оправдаться», что я могу жить в огромной квартире, со многими услужающими мне людьми, непрестанно поить и кормить гостей, путешествовать по целому свету, днями почитывать книжки да погуливать — и всё это на деньги, полученные мной за какие-то видики, за какие-то «Купания маркиз» и за плафоны в кабинете директоров железных дорог?! И в свете этой, вероятно, лишь воображаемой иронии людей труда над нами, трутнями, мне всё моё искусство представляется сплошным развратом».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив