Уставший офицер

Финский залив. 1912 г.

Очередной пример того, как старая открытка открывает нам окошко в прошлое и мгновенно переносит нас на 111 лет назад.
Мой товарищ приобрёл эту карточку в Новгороде, заинтересовавшись адресом получателя. Её Высокоблагородие Вера Павловна Семенова проживает в июле 1912 года на Приютской улице в дачном посёлке на станции Сиверская, одном из любимейших мест жителей Петербурга и Гатчины для летнего отдыха.
Однако адрес самого отправителя и текст послания оказался куда занимательнее. Открытка оказалась из синего моря. Или серого, — но это уж смотря по тогдашней петербургской погоде.
Но сначала, дорогой читатель, побудем ещё минутку на берегу реки Оредеж, которая быстро петляет меж обрывистых берегов в сосновом лесу.

Мирно гуляют дамы, рыбаки удят рыбу, молодые люди катают девушек на лодках, няньки доглядывают за детьми, а джентльмены совершают моцион в компании верного пса. Идиллия-с!

Пыхтит самоварчик, и в полотняной беседке с видом на речку распиваются чаи и разговариваются разговоры.

К услугам дачников — продукция местных сельчан, по большей части чухонцев: молоко, ягоды, пирожки. Тут же и мельница. Тут же парк и театр.
И от города по железной дороге не так далеко.

В общем, в Сиверском — чудесно!
Однако, время уже прочесть открытку.

26 июля Спб. Яхта «Стрельна»
Дорогая голубка Веруся!
В понедельник 23-го ходили в Кронштадт с велик. Князем Борисом Владимировичем. 24-го я дежурил и днем был в Комиссии, 25-го был в Комиссии. Сегодня в Комиссии жара стоит невозможная, целый день влажный.
Сегодня у нас обед для Великого князя Бориса Владимировича и Дмитрия Павловича. Завтра начинаются ходы с французами, которые завтра прибывают в Кронштадт и нам дорогая нет ни отдыху ни сроку
Ну Господь с Вами целую моих дорогих крепко не скучайте. После французов буду просить дней 4 роздыха
Поцелуй Васю (нрзб) Ив. Семенов
...
Вот так сюрприз! Из деревенской пасторали мы враз оказались на столичном обеде с членами императорской фамилии!
Что ж, и не такое бывало; давайте разбираться по порядку.
Паровая яхта "Стрельна" была построена в 1856-1857 гг. в Лондоне для сына императора Николая I, генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, возглавившего Российский флот и Морское министерство в 1855 году. Яхта предназначалась для разъездов генерал-адмирала между Санкт-Петербургом, Кронштадтом, Петергофом и Стрельной. Поскольку в Стрельне находилась загородная резиденция Константина Николаевича, по высочайшему распоряжению название новому кораблю дали по имени этой приморской усадьбы.
То есть эта яхта была, так сказать, прообразом современных «Ракет» и «Метеоров», курсирующих по заливу от Дворцовой набережной до Петергофа и Кронштадта мимо обновленного Константиновского дворца.

В 1912 году яхта уже была далеко не новая и не самая быстроходная. Использовалась она по большей части в качестве декоративно-представительского антуража. Под флагом генерал-адмирала "Стрельна" часто сопровождала императорские яхты во время морских учений и смотров, встреч и проводов официальных гостей. А также, как видим, служила молодому поколению августейшей династии Романовых для морских прогулок.

Парковался ветеран на Английской набережной, у Благовещенского моста, последнего на Неве перед выходом в море. Горожане могли запросто разглядывать образец царской роскоши позапрошлого сезона и наблюдать с моста за действиями экипажа.


А вот и Иван Семёнов, 1879 г.р., собственной персоной. Во флоте уже девять лет, послужной список геройский: штурман броненосца «Пересвет», офицер-наводчик на Большом Орлином гнезде в Порт-Артуре, потом в Русско-Японскую — командир десантной батареи, а затем ещё и трёх десантных взводов; ходил в атаку, контужен. Кавалер орденов Станислава и Анны с мечами и бантами, а также Святого Георгия. Только что, в мае 1912 года, стал штабс-капитаном за отличия.
Не знаю, в какой Комиссии работал Иван Петрович, — их в Морском ведомстве было достаточно: Россия перевооружалась и готовилась к новой войне.
Давайте теперь познакомимся и с двумя царскими родственниками, беспрерывно гуляющими на обедах и катающимися на автомобилях и яхтах. Двоюродные братья царя Николая уже составили себе заслуженную репутацию столичных мажоров «без тормозов».
Они тоже числились офицерами и ордена заслужили ещё в пелёнках, прямо при рождении.

Без пяти минут полковник, Борис Владимирович (1877 г.р.), старший августейший кузен, тоже побывал на Русско-Японский, где отличился, — чуть не застрелил командующего Русской армией.
Из дневника Георгия Антоновича Плансона, дипломатического чиновника при наместнике ЕИВ на Дальнем Востоке:
«10 августа [1904 года]. Узнаю, что в Ляояне В. кн. Борис Владимирович ухаживал за сестрой милосердия княгиней Гагариной. Она дала ему пощёчину и пожаловалась Куропаткину. Он призвал его и сделал замечание. Тот обиделся: «Вы забываете, генерал, что вы говорите с великим князем». Куропаткин рассердился: «Молчать, руки по швам!» Тогда вел. князь выстрелил в него из револьвера, ранил в руку легко. Куропаткин запросил государя, как поступить. Государь ответил: по закону. Следовало расстрелять. Составили комиссию-экспертизу умственных способностей. Признали ненормальным, увезли в Россию».
В Петербурге Борис быстро оклемался, помирился с братом и даже ездил вместо него в Англию поприсутствовать на коронации короля Георга Пятого. Что он официальный идиот, никто и не вспомнил.

Дмитрий Павлович, младший кузен, рано потерял обоих родителей. Мать умерла сразу после родов, отца за морганатический брак выслали из России. Фактически сирота, он поначалу воспитывался в семье дяди, московского генерал-губернатора. Когда того разорвало эсеровской бомбой, Дмитрия забрал царь, и он воспитывался в Царском селе, где избаловался страшно. Тётка, сестра старой императрицы, подарила ему свой дворец на Невском.
Хотел было поехать повоевать в Ливии, но Николай его не пустил, а отправил в июне 1912 года в Стокгольм на Олимпийские игры, как бравого кавалериста и лейб-гвардейца. Российская команда под его чутким руководством заняла там почётное предпоследнее место. Также он только что, в июне, чуть не женился на дочке царя Ольге, но поругался с будущей тёщей из-за Распутина, и та отменила помолвку.
В общем, успех за успехом, и всё это стоило отпраздновать.

По-настоящему же прославится Дмитрий через четыре года, когда будет организатором и участником убийства Распутина вместе с другим питерским мажором — князем Феликсом Юсуповым. Царь тогда тоже был готов простить кузена, но жена настояла на его удалении из Петербурга, и Дмитрий отправился на персональном поезде на войну в Персию — послужить отечеству. Вернуться не успел — началась революция.
Так что вполне можно понять, что участие боевого офицера Ивана Семенова в пьянках-гулянках подобной компании никакого удовольствия ему не доставляло, а вело, скорее к психологическому стрессу.
Но открыточка жене, похоже, перепала Ивану из канцелярии Бориса Романова: на это намекают буквы B-R-w на уголке карточки.
А что же за французы должны заявиться в Петербург?

А это на крейсере «Конде» прибыл в Россию сам премьер-министр Раймон Пуанкаре - уламывать царя вступать в военный блок с Антантой, а не с Германией, и посулить за то ещё кредитов. То есть деньгами отвадить самодержца ещё от одного горячего кузена, Вилли, германского императора.
Такого дорогого заморского гостя следовало принять на высочайшем уровне, с военно-морским экскортом и пальбой из салютных пушек.

Опять ответственные застолья, речи, показуха. Чиновникам в радость, а офицеры, кажется, снова не в восторге от этих пышных мероприятий.

Хочется, чтобы скорее вся эта церемониальная катавасия закончилась, и из городской жары выбраться на выходные на дачу, подышать сосновым воздухом и побыть с женой и сыном.
Очень естественное и хорошо понятное нам через 111 лет желание.

Вот пока и всё, что мы можем вычитать из старой открытки.
Остаётся добавить, что Иван Семенов остался после революции в России. Работал в «Севзапгосречпароходстве», потом в 1930-х годах - в Главном управлении морского судостроения в Ленинграде. В войну работал заместителем главного диспетчера по речному несамоходному флоту Северо-Запада.
В апреле 1942 года по его предложению в устье притока реки Сясь на целлюлозном комбинате были построены озёрные баржи для доставки грузов через Ладожское озеро в осажденный Ленинград. Своими силами речники за короткое время на необорудованном берегу построили 31 деревянную баржу. Эти баржи перевозили за один рейс более 12000 тонн продовольствия. (Разин Л. Г. Боевое содружество // Ладога родная. Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии. Лениздат, 1969)
Ну а царственным кузенам повезло — двоюродный брат опять прикрыл их, ответив своей жизнью за всё, а они успели выехать за границу с кой-какими бриллиантами и изумрудами. Купили по замку во Франции. Дмитрий гонял на машинах в Америке, год путался с Коко Шанель, судился с Матрёной Распутиной. Умер в 1942 году в нейтральной Швейцарии.
Борис Романов умер в Париже год спустя.
Франция оценила их давние дипломатические усилия за праздничными столами.

Ну а в Сиверской всё по прежнему. Ландшафты объявлены заповедными, дачники всё так же гуляют вдоль Оредежа. Только мельница разрушилась и чухонцев почти не осталось.
P.S. А тут — другая история, реконструированная из старой открытки.