Ушла Елена Боннэр........

18 июня в Бостоне (США), в возрасте 88 лет скончалась видный общественный деятель и правозащитница, вдова академика Андрея Сахарова Елена Боннэр.
"Елена Боннэр была очень активным и ценным участником правозащитного движения. Андрей Дмитриевич Сахаров обрел в ее лице неоценимого помощника, очень энергичного и очень понимающего", - сказала СМИ глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева.
Тело Елены Боннер кремируют, а урна с прахом будет захоронена в Москве на Востряковском кладбище вместе с А.Сахаровым, её матерью и братом.
Елена Георгиевна Боннэр родилась в Туркестанской АССР. В 1940 году будущая правозащитница поступила на вечернее отделение Герценовского института в Ленинграде. Родители Е.Боннер были репрессированы - отец растрелен в 1938 году, а мать приговорена к 8 годам лагерей, их реабилитировали в 1954 году.
В годы Великой Отечественной войны Е.Боннер была мобилизована в Красную армию, работала санитаркой, в результате авианалета была тяжело ранена.



С Андреем Сахаровым она познакомилась в 1970 году, на одном из судов над диссидентами. А в 1972 году они поженились. Андрей Сахаров был вторым мужем Е.Боннер.
В том же году она покинула КПСС из-за политических убеждений. В 1970-х правозащитница участвовала в судьбе многих диссидентов, основала фонд помощи детям политзаключенных, подписалась под учредительным документом Московской Хельсинкской группы.
В 1975 году она представляла мужа в Осло на вручении Нобелевской премии.
В 1980 году Боннэр вместе с Сахаровым отправилась в ссылку в Горький. Там же 4 года спустя была осуждена за клевету на советский строй. Впоследствии участвовала во многих правозащитных организациях, после смерти Сахарова в 1989 году возглавила фонд его имени.



Прощание с Еленой Боннер пройдет в часовне Станецки Мемориал Чепел в городе Бруклайн, штат Массачусеттс, США.
........................................................................

Е.Г.БОННЭР
Из статьи "Четыре даты
Воспоминания о его "Воспоминаниях"
Эта статья была написана Еленой Георгиевной Боннэр к первой годовщине со дня смерти Андрея Дмитриевича Сахарова и была напечатана в "Литературной газете" 12 декабря 1990 г.

...Самолет летел над океаном. За иллюминатором было розовеющее рассветное небо. Подумалось, что я прожила три жизни. В первой тоже было розовое небо, детство, светлая любовь девочки-подростка, стихи, сиротство, танцы, война, смерть. Но эта первая жизнь вся была - розовое небо. Вторая жизнь - роды, женское счастье, радость профессионального труда. Ее главным содержанием были дети.

Третья жизнь - Андрей! Как в старой сказке, сошлись две половинки души, полное слияние, единение, отдача - во всем, от самого интимного до общемирового, всегда хотелось самой себе сказать "такого не бывает!". "Ты - это я" - формула этой жизни. Она стала высшим смыслом всей жизни. Всех - первой, второй, третьей. И объединила их в одну.




Анатолий Вершик о Елене Боннер
polit.ru
Главный научный сотрудник Санкт-Петербургского отделения Математического института РАН, доктор физико-математических наук Анатолий Моисеевич Вершик рассказал «Полит.ру» о своих чувствах после смерти Елены Боннер:
Смерть Елены Георгиевны Боннер означает, что в России а, наверно, и не только в ней, не остается спокойного, уверенного в своей правоте, голоса бесстрашного и независимого человека, способного высказать суровую правду о том, как мы жили и как мы живем.
Смелость ее суждений бесила врагов и смущала некоторых робких друзей. Ее собственный заслуженный авторитет, ее удивительная судьба и мужество во всех ситуациях сделали ее голос едва ли не самым слышимым голосом в стране после смерти Андрея Дмитриевича Сахарова. Их хулители и преследователи никогда не были поименно названы, и позорная, тайная история преследования советскими властями и ее наследниками еще ждет своего опубликования.
Елена Георгиевна берегла сахаровский камертон, давно утерянный в суетливом, карликовом противостоянии нынешних политических сил в стране. Ее суждения о происходящем в мире, как и мысли Андрея Дмитриевича ранее, намного опережают существующий уровень общественного самосознания. Но их имена станут в истории России, истории ее общественных и гражданских движений, в один ряд с именами самых крупных и уважаемых деятелей прошлого.
....................................................................

Правозащитник Владимир Буковский – о Елене Боннэр
svobodanews.ru

19 июня стало известно о смерти вдовы академика Андрея Сахарова Елены Боннэр. Она скончалась 18 июня в Бостоне. Елене Георгиевне Боннэр было 88 лет. По завещанию Елены Георгивне, урна с ее прахом будет захоронена на Востряковском кладбище в Москве рядом с могилами мужа, матери и отца.

О Елене Георгивне Боннэр вспоминает известный правозащитник Владимир Буковский:

– Мы с ней познакомились в 1970 году, в одно время с Андреем Дмитриевичем. Я только освободился из лагеря и впервые их увидел. Они тогда еще не были супругами, в основном общались, встречались у судов над нашими друзьями. На суды, как правило, нас не пускали, туда пускали только избранную публику, а мы у судов стояли и ждали решений, известий. Сахарова какое-то время туда пускали, еще по инерции, как академика, трижды Героя соцтруда, – а нас нет. Вот во время этого общения у судов – там я с ней, собственно говоря, и познакомился.

Потом был "самолетный процесс" 1970 года, это известное "самолетное" дело. Группа отказников-евреев была арестована якобы за попытку угона самолета, В этом деле наиболее заметной фигурой был мой старинный приятель Эдик Кузнецов. А Люся с ним дружила, и в какой-то момент записалась к нему теткой в дело, потому что у него не было родственников, отец погиб на фронте, мать была тяжело больная, не двигалась, а надо было, чтобы кто-то из родственников мог сходить на свидание и так далее. И когда она записалась, ее пускали. Я эту ситуацию никогда не забуду: дело идет в Ленинграде при закрытых дверях, и единственный человек, которого пускают в зал, – это Люся. Ее предупредили гэбэшники: если она будет какую-то информацию передавать, то ее пускать не будут. И наша задача была – придумать систему, как незаметно эту информацию получать в Питере, доставлять в Москву, уже ко мне, а я ее должен был давать иностранным корреспондентам, чтобы все это было гласно, чтобы люди знали, что происходит. Вот это была очень сложная операция, но удачная, мы не попались. Потом по этому делу двоих приговорили к смертной казни, и кассационные слушания были в Москве. Вот тут мы все как раз и встретились, вся эта цепочка. Плюс много других общих знакомых. И Сахаров приходил на этот кассационный процесс. И вот они вдвоем ходили в зал: она как тетка Кузнецова, а он – как пока что академик и трижды Герой. И на этом процессе, как я понимаю, они и подружились.

С тех пор я их и знал довольно плотно – до своего ареста в 1971 году. А потом был большой перерыв, с 1971-го по начало 80-х, когда я никого из них не мог видеть. И только уже когда ее стали пускать на операции на Запад (у нее были сложные операции на глазах, на сердце и так далее), вот тут я ее смог иногда видеть. Конечно, по окончании СССР мы с ней уже довольно плотно общались и часто виделись. Особенно после начала первой чеченской войны, поскольку и она, и я очень резко, негативно отнеслись к этой войне и оказались чуть ли не единственными в правозащитном движении, кто открыто и достаточно громко против этой войны протестовал.

Последний раз я ее видел в ноябре прошлого года, когда был в Бостоне по своим делам. Она, несмотря на тяжелейшие болезни и массу проблем с сердцем и с глазами, все равно оставалась невероятно активной, невероятно живой, у нее оставался очень ясный, острый ум. Она меня поразила тем, насколько она в курсе все новостей, событий, слухов и так далее, насколько она за всем этим следит, живо реагирует, болезненно – на все события внутри России. Мы с ней писали много общих протестов и даже в какой-то момент подписывали обращение к президенту Бушу по поводу Чечни. Так что общения под конец было довольного много.

– Вклад Елены Боннэр в создание правозащитного движения, в становление современной России, наверное, трудно недооценить?

– Ну, правозащитное движение к тому моменту, когда она и Сахаров к нему присоединились, уже возникло. Так что в создании его они особого участия принять не могли. Но очень много сделали, и, конечно, мы понимаем, насколько все-таки фигура Сахарова была важна в то время. Особенно как представителя этого движения, которого знали и которого Западу было легче цитировать, скажем так. И она, конечно, была всегда при этом и всячески этому способствовала. После смерти Андрея Дмитриевича, конечно, ее забота была – издание всех его работ, утверждение его имени и прочее. Но при этом она свою собственную активность никак не снижала и, как я уже сказал, практически до самой смерти продолжала реагировать и следить за всеми событиями.

– Елена Боннэр оставалась главной хранительницей наследия Андрея Сахарова. Наверное, очень важно, чтобы это дело продолжалось.

– Да, конечно. И, по счастью, ей удалось невероятным и усилиями и создать Музей Сахарова в Москве, и обеспечить его, и сделать так, чтобы он функционировал, – это все было очень непросто и стоило ей много сил и крови. Но это все-таки теперь стоит и, я надеюсь, никуда не денется. Конечно, ее забота была прежде всего сохранить правду о своем покойном муже, поскольку всегда после смерти заметных людей начинается фальсификация, каждая общественная сторона пытается себе присвоить этот авторитет. В общем, это довольно хлопотная работа, с которой она, в общем, вполне успешно занималась. В общем, она была человек незаурядный. Не забывайте, что она прошла всю войну, что она была ранена, контужена. И при этом до конца, до 88 лет оставаться столь активной в общественных делах – это большая редкость.
.............................................................................

Исключительная роль
На 89-ом году жизни скончалась Елена Боннэр
pda.rg.ru

Настоящий гражданин, талантливый врач, ветеран Великой отечественной войны, жена и верная помощница академика Андрея Сахарова Елена Георгиевна Боннэр умерла 18 июня в Бостоне. Российские правозащитники в один голос назвали ее уход огромной потерей.

- Не только для правозащитного движения, но и для всего общества, - отметила Людмила Алексеева, глава Московской Хельсинской группы, которая долгое время работала вместе с Еленой Георгиевной.

- Елена Боннэр была выдающийся человек и общественный деятель, - сказал российский омбудсмен Владимиру Лукин. - Она прошла путь тяжелый, но яркий. Она защищала наше право на человеческое достоинство. Да, она была твердым, решительным человеком и высказывала жесткие суждения. Но опыт показал, что именно такие люди могли содействовать переходу от старой к новой эпохе, и здесь она сыграла свою исключительную роль.

Уход Елены Боннэр не был внезапностью, последнее время она чувствовала себя очень плохо, находилась в критическом состоянии. Рядом с ней постоянно находились ее дети.

- Она прожила очень долгую, счастливую и плодотворную жизнь, - рассказывает Людмила Алексеева. - Мы скорбим об этой утрате, ее уход - большая потеря для всех нас, ведь благодаря ей был создан Центр Сахарова, который стал родным домом для всех правозащитников.

По словам Людмилы Алексеевой, она была не только любящей женой Андрея Дмитриевича, но и замечательным помощником. В их отношениях всегда была потрясающая гармония. Они всегда вместе обсуждали все вопросы и принимали решения.

- Они обсуждали его знаменитое обращение, она получала его Нобелевскую премию, потому что он не мог выехать за границу, а во время ссылки Сахарова в Горький она была его связью с внешним миром, - продолжает Людмила Михайловна. - Я думаю, она была бы рада переменам, которые сегодня происходят в нашем обществе, которое становится более активным. Социологические опросы показывают, что ют не только молодежь, но и общество в целом активизируется в последнее время. К сожалению, активизируется в протестном плане, потому что между властью и обществом огромная пропасть. Люди, наконец, поняли, что нужно самим заботиться о себе. Они объединяются в самые разные группы, чтобы помочь себе. Объединяются матери детей, больных церебральным параличом, чтобы помочь друг другу, объединяются автомобилисты, которым надоел беспредел на дороге, люди объединяются по самым разным интересам, стараясь помочь друг другу. Я думаю, Елена Георгиевна бы оценила это стремление людей помочь друг другу.

- Уверен, что память о Елене Георгиевне будет долго жить в наших сердцах, - добавил уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин.

Елену Боннэр похоронят на Востряковском кладбище в Москве.
...................................................................................



Елена Боннэр: биография

Елена Боннэр родилась 15 февраля 1923 г. в городе Мары Туркменской ССР.

В 1937 г. окончила в Москве седьмой класс средней школы. В этом же году осталась без родителей.

Отец, Алиханов Геворк Саркисович, работник Коминтерна, был арестован 26 мая 1937 г., 13 февраля 1938 г. на закрытом судебном заседании выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР приговорен к высшей мере наказания, расстрелян в тот же день, реабилитирован в 1954 г.

Мать, Боннэр Руфь Григорьевна, арестована 10 декабря 1937 г. 22 марта 1938 г. особым совещанием при народном Коминтерне внутренних дел СССР приговорена к 8 годам лагерей как член семьи изменника родины, освобождена в 1946 г., реабилитирована в 1954 г.

После ареста родителей Елена Боннэр уехала в Ленинград. В 1940 г. поступила на вечернее отделение факультета русского языка и литературы Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. Начала работать, еще учась в старших классах школы.

В 1941 г. добровольцем пошла в армию, окончив курсы медсестер. В октябре 1941 г. - первое тяжелое ранение и контузия. После излечения направлена медицинской сестрой в военно-санитарный поезд №122, где служила по май 1945 г. В 1943 г. стала старшей медсестрой, получила звание младший лейтенант мед. службы. В 1945 г. – лейтенант мед. службы. В мае 1945 г. направлена в расположение Беломорского военного округа на должность заместителя начальника медчасти отдельного саперного батальона, откуда была демобилизована в августе 1945 г. с инвалидностью второй группы (почти полная потеря зрения правого глаза и прогрессирующая слепота левого глаза как следствие контузии). В 1971 г. Московским ВТЭКом признана инвалидом Великой Отечественной войны второй группы пожизненно.

В 1947-1953 г.г. училась в 1-м Ленинградском медицинском институте. Работала участковым врачом, врачом в роддоме, преподавала детские болезни, была заведующей практикой и учебной частью медицинского училища в Москве, работала по командировке Минздрава СССР в Ираке. Отличник здравоохранения СССР.

Занималась литературной работой: печаталась в газетах и журналах, сотрудничала с издательствами и Всесоюзным радио.

Член ВЛКСМ с 1938 г., все годы службы на военно-санитарном поезде – комсорг, в институте – профорг курса. После ХХII съезда решила вступить в КПСС, с 1964 г. – кандидат, с 1965 г. – член КПСС. После осени 1968 г. сочла свой шаг неправильным и в 1972 г. в связи со своими убеждениями вышла из КПСС.

Имеет двоих детей – дочь Татьяна (1950 г.р.) и сын Алексей (1956 г.р.).

В январе 1972 г. вышла замуж за Андрея Дмитриевича Сахарова, с которым познакомилась в 1970 г. в Калуге во время суда над Р.Пименовым и Б.Вайлем.

В 60-80-е годы выступала инициатором протестов против судебных преследований диссидентов, содействовала распространению правдивой информации о судебных процессах.

В 1974 г. основала фонд помощи детям политзаключенных в СССР.

В 1975 г. представляла А.Д. Сахарова на церемонии вручения ему Нобелевской премии мира в Осло.

В 1976 г. стала одним из основателей Московской Хельсинкской группы и была активным ее участником вплоть до прекращения работы группы в сентябре 1982 г.

После ссылки А.Д. Сахарова в Горький в 1980 г. и до своего ареста в мае 1984 г. осуществляла рискованную, но самую надежную связь Сахарова с Москвой и Западом. В августе 1984 г. Горьковским областным судом признана виновной по ст. 190-1 УК РСФСР: "систематически распространяла в устной форме заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, а равно изготовляла в письменной форме произведения такого же содержания". Назначенная мера наказания – 5 лет ссылки в г. Горьком.

По возвращении в Москву в 1987 г. вместе с А.Д. Сахаровым принимала непосредственное участие в создании "Мемориала", "Московской трибуны" и других общественных объединений.

Председатель неправительственной международной организации "Общественная комиссия по увековечению памяти Андрея Сахарова – Фонд Сахарова".

Член комиссии по правам человека при президенте России с ее основания и до 28 декабря 1994 г. Вышла из состава комиссии, не считая для себя возможным сотрудничество с администрацией президента, развязавшей чеченскую войну. Член Совета директоров международной лиги прав человека при ООН.

С 1997 г. член Инициативной группы "Общее действие", созданной участниками демократического движения 60-70-х годов и представителями активно действующих правозащитных организаций.

Имеет звание почетного доктора права ряда американских и европейских университетов, премии и награды ряда общественных правозащитных организаций, награду "За свободу прессы" за 1993 г.

Автор книг "Постскриптум. Книга о горьковской ссылке" (1988), "Звонит колокол... Год без Андрея Сахарова" (1991), "Дочки-матери" (1991), "Вольная заметка к родословной Андрея Сахарова" (1996).


С женой Еленой Боннер и внучкой Мариной Либерман, сент.1983.


Андрей Сахаров ( после голодовки 1965г.) с женой Еленой Боннер

АНДРЕЙ САХАРОВ -

«Я никогда не считал себя лидером какого-либо движения, и не претендовал на это. Все мои действия и высказывания носили частный, индивидуальный характер, отражали мои убеждения (или сомнения), мои нравственные импульсы». (Ответы на вопросы В. Чалидзе о правозащитном движении в СССР, апрель 1982)

«Я чувствую себя в неоплатном долгу перед смелыми и нравственными людьми, которые являются узниками тюрем, лагерей и психиатрических больниц за свою борьбу в защиту прав человека». (Предисловие к сборнику «Sakharov Speaks», Нью-Йорк, 1974)

«Я не принадлежу ни к какой церкви. Но в то же время я не могу считать себя последовательным материалистом. Я считаю, что какой-то высший смысл существует и во вселенной, и в человеческой жизни тоже». (Выступление на встрече с коллективом Уралмашзавода, сентябрь 1989)

«Я подхожу к религиозной свободе как части общей свободы убеждений. Если бы я жил в клерикальном государстве, я, наверное, выступал бы в защиту атеизма и преследуемых иноверцев и еретиков!» (Воспоминания, т.1, с.471)


У него было трое детей, а у Боннэр - двое. Дети и того и другого были уже достаточно взрослыми. Общих детей у них не было. Андрей Сахаров с супругой Еленой Боннэр.






Младший лейтенант медицинской службы, старшая медсестра ВСП № 122.РЭП 93
ЕЛЕНА БОННЭР - Но вообще-то я закончила войну в звании лейтенанта ( только нет у меня такой фотографии) и в должности зам. начальника медслужбы отдельного саперного батальона.
Абревиатура означает:
ВСП -Военно-санитарный поезд, РЭП-Распределительный эвакопункт






Исайя Берлин, его жена Алина с Андреем Сахаровым и Еленой Боннер
после вручения академику Сахарову в 1989 году в Оксфорде почётной докторской степени










Сухуми, лето 1979 - А.Сахаров, Е.Боннэр, Л. Копелев и Р. Орлова.


С Галиной Авербух и Натальей Гессе. Ленинград, 1972


На проводах семьи Фридриха Руппеля.
Москва, Белорусский вокзал, 27 июня 1974


На квартире П. Григоренко с хозяевыми, Н.Великановой и С.Желудковым.
Москва, 16 окт. 1977


В дни суда над Юрием Орловым.
Москва, Люблино, 15-18 мая 1978


На пресс-конференции в своей квартире.
Москва, 15 июля 1978


На квартире Ю.Тувима в день присуждения Нобелевской премии мира.
Москва, 9 окт. 1975


Квартира А.Сахарова. Слева направо: Е. Боннер, С. Джемилева, М. Джемилев, А.Сахаров. 25 декабря 1986 г.,
г. Москва.


Андрей Сахаров и Елена Боннер с писателями Владимиром Войновичем, Виктором Некрасовым



М.В. Олсуфьева и Елена Боннер (Сахарова). 1975 год

Из книги "Дочки-матери":

Родилась я 15 февраля 1923 года в старом городе Мерве, в доме бабушки и дедушки на берегу реки Мургаб. Была весна, и в их саду, уступом спускавшемся к реке, розовым цветом отражались в воде персиковые и абрикосовые деревья. В том году было очень пышное цветение, и бабушка Герцелия Андреевна сказала, что это счастливая примета.

... Теперь город, где я родилась, называется Мары, Туркменская ССР...

В конце июля 37-го года я пару дней была у маминой сестры Ани ...на даче в Удельной. Ко мне приехал Севка - мальчик, которого я любила - и мы ушли куда-то далеко в лес. Это, быть может, самая счастливая прогулка в нашей жизни. И самые трагические дни нашего отрочества. Уже был арестован папа, через несколько дней будет арестована Севина мама - Лида. Рушился наш мир. И весь этот мир вокруг нас...

Я не испытывала ненависти к немцам. Правда, конкретных я увидела уже пленными. На какой-то станции рядом с нашим санпоездом стоял эшелон с пленными. Из верхнего окошечка выглянул тощий, как ленинградский блокадник, немец. Он просил: "Брод, брод..." Я сбегала в служебку и передала ему свою пайку, кусочек мыла и пачку махорки. За это меня выгоняли из комсомола. Я не каялась, но девчонки решили меня простить. Они говорили, что я "вообще добрая" и из-за этого произошла такая "политическая ошибка". Но я думаю - меня не выгнали потому, что даже наш замполит Павлов понимал, что негде найти старшую медсестру, когда состав приближается к фронту и предстоит взять, может, шестьсот, а может, и до тысячи раненых...

"Они защищали Родину" - это и про Севку, и про погибшего сына Вилли Бродского, и про Петю Гастева, про Гогу Рогачевского. Про многих, многих погибших! Да и про нас: Юрку Душенова, меня, других, тоже очень многих, оставшихся живыми - "странных сирот 37-го". Именно в войну кончилась, но для большинства не навсегда, а только на время, наша "странность", и стали мы, как все, хотя на самом деле мы всегда были "как все". И если уж были "исключительными", то как раз до арестов и гибели наших, таких "идейных", таких "партийных" родителей...

Из неотправленного письма детям, апрель 1984:

Я не так мало пожила на свете. Было много горя - гибель папы в тюрьме, осколок, нашедший Севу где-то под Любанью, безвременная смерть Игоря, потеря друзей...

И все-таки жизнь сложилась счастливо. Я всегда любила то, что делала: любила крик новорожденных, и своих девчонок, и то, чему их учила, еще раньше любила быть медсестрой; любила свой женский труд - мыть окна, готовить, стирать и мыть полы; любила свой литературный труд (самый для меня трудный)... Любила танцевать, любила друзей и нашу кухню - "трактир веселых нищих". Всю жизнь была со мной моя первая любовь... Остались солнечные годы с Иваном, и ваше рождение... И потом - теперь - та невероятная, немыслимая человеческая близость, которой судьба наградила нас с Андреем...

Из письма А.Д.Сахарову, апрель 1984:

Андрей, милый! Наша жизнь независимо от нас стала во всем гласной, обсуждается прессой, знакомыми и незнакомыми людьми... Я мучаюсь от того, что мы ничем не можем помочь друзьям; сомневаюсь, не бесплодны ли страдания тех, кто сейчас в Мордовии, Перми, Казахстане. Я стыжусь глаз их мам, жен, детей... Я люблю тебя, благодарна тебе за это, и никакая усталость не способна разрушить это чувство... Ты решил начать бессрочную голодовку... Мне кажется внутренне неправильным, что ты хотел проводить голодовку один... Тринадцать лет мы не разделяли наши труды и наши беды, не должны разделять их сейчас. А достанет ли нам обоим сил - это "нам не дано предугадать"...

Из книги "Постскриптум":

...И впрямь, жизнь невидимыми линиями разделяется на какие-то фрагменты, как стоп-кадры: мое детство, моя юность, моя зрелость и мой закат. Мысленно пытаешься их проследить. Неужели это действительно была я? Чем же все это скрепляется? Как получается моя жизнь? Одна! И в единении со всеми, кого люблю...

Из послесловия к "Постскриптуму":

...Однажды во время предвыборной кампании моя сестра пришла и рассказала, что у них агитируют за о. Глеба Якунина, говорят, что он соратник Сахарова. Андрей на это ответил: "Якунин - это хорошо. Но у меня один соратник, и та соратница - моя жена". Я тогда промолчала, хотя, конечно, на душе от его слов потеплело. На самом-то деле я была шофером, уборщицей, прачкой, машинисткой, редактором, секретарем и очень неплохой кухаркой. А была ли я соратницей, покажет время... И книгу я писала не как соратница, а просто так. Для него...

Странное послесловие я написала. Но сама жизнь мне нынче кажется странной - без Андрея.


Люся Боннэр с братом Игорем, 1928 г.


Люся Боннэр, 1937 г.


Младший лейтенант медицинской службы Елена Боннэр(справа), 1942 г.


Елена Боннэр с дочерью Таней, 1950 г.


Елена Боннер со своими детьми