Унылая пора

Народ изнывал, лил проклятья и молился. И знаете? Вот так и надо молиться! Коллективно. Самозабвенно. Взахлеб.
Небесная Канцелярия, ошалев от обилия жалоб, претензий и рекламаций, досрочно завершила лето в двадцатых числах августа и, отправив сентябрь и октябрь во внеочередной отпуск, включила ноябрь.
Ну во-первых, потому что это красиво…
Не, ну а что? Это в феврале, мы все вместе дружно, вслед за положившим традицию Пастернаком, достаем чернила и плачем. А в ноябре нет. Ноябрь – это ж… унылая пора очей очарованье. Наше всё так писал, а наше всё врать не может.
Только я так скажу, у Пушкина была печка, и плед, и кресло уютное наверняка было, и кричал он поутру зычно: эй, Парашка, затопи-ка печку. И сонная Парашка расталкивала истопника Федора, прикорнувшего накануне под ее пышным боком, и жарко шептала: слышь, Федор, барин тогось, печь приказывает натопить.
И вот уж и печь натоплена, и Пушкин, уютно закутавшись в плед, смотрит сквозь завешанное дождем окно, как где-то на улице, размазывая рваными лаптями грязь, бегает дворовый мальчик, тот самый, что зимой имеет обыкновение мучить Жучку. И Пушкин улыбается, и хрустко выводит гусиным пером по листу бумаги, оставляя на радость историкам художественные кляксы и головки прелестных дам: дни поздней осени бранят обыкновенно, а мне она мила, читатель дорогой… А потом потягивается, кряхтит и кричит: няня, няня, где же кружка?
…Знаете, когда я – Пушкин, в смысле, когда у меня есть печка, плед, кресло и – чоуж – кружка, мне тоже очень нравится унылая пара. Но вот, когда я – дворовый мальчик, то тут уж увольте…
Что-то я отвлеклась. Ах да, ноябрь. Ноябрь, значит… Хотя по календарю сентябрь, но врут же. Всё врут.
Лето кончилось, наступила пора дождей, ветров, соплей, кашля и вязаных шапочек. Витаминные салатики уступили место нажористым солянкам и кислым щам. В магазинах удивленно таращатся на людей уцелевшие после лета пузатые арбузы.
Никто не хочет арбузика?
Лично в моем рейтинге среди всех овощей и фруктов в данный момент уверенно лидирует жареная картошка на ароматном сале и этот… как его дьявола, глинтвейн.
Хотя какой к черту глинтвейн. Водка!
Няня, няня, где же кружка?

|
</> |