Улицкая

chto_chitat — 28.04.2011 Я все пыталась понять людей, которые любят Улицкую и считают ее хорошим писателем. Признаюсь честно, я только 2 ее книжки читала, "Веселые похороны" и "Зеленый шатер". "Похороны" дочитала до конца, стеная и отплевываясь, а "Зеленый шатер" боюсь не осилить. Написала у себя в журнале, но там понабежали единомышленники и начали со мной соглашаться, поэтому пост копирую, а не даю ссылку. Там 100 с лишним комментариев и почти все согласны со мной. А на вопрос, почему она все-таки считается хорошим писателем, так никто и не ответил. Может тут помогут. Вот, собственно, пост:

Объясните мне, темному человеку, понимающие люди, почему Улицкая считается хорошим писателем? (те, кому она не нравится, могут дальше не читать).

Я спрашиваю, потому как читаю я сейчас книгу ее "Зеленый шатер". И испытываю чувство неполноценности. Я несколько ее книг читала, и после каждой зарекалась себя больше не насиловать, и не пытаться ее читать. но потом опять все вокруг хвалят, я впрягаюсь, и снова впадаю в недоумение. Расхожее мнение примерно такое: вот Дашкова, Маринина, Донцова - это так, макулатура, а вот Улицкая - это литература! Убей меня бог, не понимаю. На мой взгляд по сравнению с ней Маринина - Лев Толстой, а Дашкова - как минимум, Достоевский.
"Зеленый шатер" - это роман о том, как плохо было при советской власти и как становились диссидентами. Я пока добралась до середины, хотя и с трудом. Начало вроде бы ничего, больно уж неоригинальное, ну ладно. Жили-были три товарища. Вообще-то "Трех товарищей" придумал Ремарк, а на советскую почву пересадил Василий Аксенов в повести "Коллеги" - это не то конец 50-х, не то начало 60-х, роман Ремарка был очень моден, а Василий Павлович был начинающим писателем. Потом эти три товарища воспроизводили все кому не лень - и в фильмем "Мне 20 лет", и в "Я шагаю по Москве" - в общем любимый символ 60-х. Ладно, думаю, это постмодернизм такой, в конце концов витязей тоже было три, а "у крестьянина три сына", это архетип. Один у Улицкой мальчик, естественно, еврей, рыжий и пишет стихи ( вы не угадали, это не Бродский, потому что действие происходит в Москве), второй - из старинной дворянской семьи, потомок декабристов, а бабушку его зовут Анна, но не Андреевна. Она хоть и любит из всей троицы рыжего еврея-поэта, и дружила со всем серебряным веком, но это не Ахматова. Опять же место действия - Москва, и бабушка стихов не пишет, она вовсе даже музыкант. А третий полуеврей, я почему-то сразу в них начала путаться. Ну третий, он простой такой парень, но хороший. На дворе начало 50-х учаться они в ужасной советской школе в районе Арбата ( ну а где еще?), написано ничего. Некотарая манерность языка и абсолютная предсказуемость сюжета раздражает, но читать можно. Хотя все время возникает чувство, что я это уже читала, причем не один раз. Дальше появляется необыкновенный учитель литературы ( ау, "Доживем до понельника"? Не знаю как вы, за себя не ручаюсь.), открывает детям великую русскую литературу, а сам он весь такой возвышенный, учился в ИФЛИ, попал на фронт мальчишкой, все погибли, но он выжил, только остался без руки. Красив собой, либерален - ну все опять же очень узнаваемо. Потом умирает Сталин ( вот похороны описаны хорошо, хотя все равно не оставляет ощущение, что я это уже читала. С другой стороны, вероятно, одинаковое событие описывается похоже. Это все мелочи. После похорон Сталина роман катастрофически разваливается, появляются какие-то новые действующие лица, действие происходит то в 60-е, то в 70-е, когда действие происходит во времена, которые я помню хорошо, и вовсе чушь какая-то. Может дальше все и объяснится, но дальше я не дочитала, потому что катастрофически увязла в языке. Я уж не говорю, что таких людей, каких она описывает не бывает, психология там хромает сильно, а при всем усилии и обилии эпитетов, никго из героев я себе представить не могу ( вот у Марининой – могу, а тут никак) – может это бедность моей фантазии. Описание сексуальных сцен просто убойное.
«Утром оба они были притихшие, опустошенные, и эта восхитительная пустота сообщала телам и душам чувство, близкое к невесомости.» - по-моему это безобразие. Первая половина фразы – штамп, встречающийся в любом женском романе, я их потому и не читаю. Тело в состоянии невесомости я себе представляю, но состояние это довольно противное, я детей возила в Диснейленд на аттракционы, там этой невесомости сколько хош, противно и мутит. А что такое душа в состоянии невесомости ? Дальше – хуже, лень цитировать. Ладно, сексуальные сцены описывать трудно, допускаю, хотя без красивостей оно лучше получается. Но вот это:
«Столы были накрыты прямо на дорожке к дому. Участок так зарос лопухами, малинником, крапивой, что другого места не нашлось . Гостей толпилось человек сорок». Действие происходит, судя по тому, что пахнет жасмином, в начале июня. Девушки в миниюбках и с голыми ногами должны быть. Потопчитесь голыми ногами в крапиве в июне, а я на это посмотрю. И еще в малиннике. И потом сколько там должно быть крапивы и малинника, если 40 человек их не вытоптали? А на дорожках, заметьте, столы стоят, то есть топтаться больше негде ( там сказано, что за стол никто не садился). Это не секс. Но если это проза, то я ничего в ней не понимаю. Причем я догадываюсь, что она хочет сказать, но фраза режет ухо. И так всюду. «красавица, секс-бомба, звезда — от тонких кривых ног на высоченных шпильках до взбитого на макушке фонтана, в больших немного затемненных очках, с улыбкой, открывающей острые клычки по бокам.» - что это? Красавица она или все-таки кривоногая? И почему это считается качественной литературой? Или литература считается качественной, если через нее продраться невозможно?

Книжку я попытаюсь дочитать, я почти до половины дочитала. Вряд ли ей удастся убедить меня в отвратительности советской власти, я сама ее ненавижу. Вряд ли она расскажет мне о диссидентах, самиздате и политической жизни тех времен больше, чем я сама знаю. В каком-то интервью Улицкая говорит, что она пытается рассказать о той жизни тем, кто ее не видел. Боюсь, что они этому тексту не поверят и просто ничего не поймут. Огромное количество намеков, отсылок к той реальности, кодовому языку тех времен, что заскучают и отложат книгу. Но откуда человеку, никогда не видевшему самиздатский «Архипелаг Гулаг» понять, почему его печатали на папиросной бумаге?
И объясните мне, почему это считается литературой?

Сохранено