Угол позора в книжном

inesacipa — 21.02.2016
Все здесь в курсе, что вот уже несколько лет я мониторю наш отечественный фанфикшен, но не ради порева и не от зависти, как с надеждой думают фикоперы и фикофилы. О нет, для того, чтобы насладиться поревом, мне не требуются вербальные корявости, которые выдает фандом, моя цель несколько другая. В свое время в том, что упорно пытаются представить как частное развлечение отдельных сумасшедших, я заметила куда более масштабное явление. Фанфикшен — не что иное, как первичный бульон для могучей силы, "которая всех нас раздавит". Для самодеятельной, дилетантской литературы.

Новые носители меняют условия потребления информации, контингент и контент. Эта истина неизвестна только таким стерильно-чистым душам, как российские издатели. Вернее, она известна даже им, но от чистоты и духовности своея издатели стараются не замечать очевидного. И потому, собственно, вынуждены бороться за каждого покупателя, устраивая унизительные прожекты под девизом "Ну кисонька публика, еще капельку тысячу!"

Тем временем по инету катится вал литературы не для ума и не для сердца — литературы удовлетворяющей пипл. Кто там из эстетов презирал чтиво? Вы все еще читаете классику? Тогда мы идем к вам!

Великий Носитель, сама Сеть, погребла собой литературу, словно цунами. Уже погребла. Макс только что признался: "В книжном магазине, где заведующей — моя старая приятельница, угол, где стоит современная российская фантастика, неофициально называется "Углом Позора". Зрелище книжных прилавков сему свидетель — сплошь мусор и трупы, обломки того, что недавно было живым и собиралось жить еще долго. Если не чистить это поле, усеянное мертвыми костями, оставить как есть, что на нем заведется? Правильно, трупо- и мусороеды. Хотя почему "заведется"? Уже завелись.

Я о фикоперах. Всё это время я читаю фики определенных фандомов, главным образом сериальных, ну и про "Гаррипоттыра" — исключительно чтобы понимать разницу между авторским персонажем и фикерским слепком. Фандомы по сериалам, которых я не смотрела, дают картину того, насколько текст зависит от знания публикой "первоисточника": не имея о нем представления, читатель абсолютно не способен представить героев. Он их попросту не видит, поскольку в фиках действуют безликие надувные куклы из секс-шопа, в которых не чувствуется ни первоначального характера, ни какого бы то ни было еще. Если не знать, что характер был, если другой источник вам его не опишет — читать невозможно.

В том-то и дело, что фикописицам по хрену образы, созданные автором/сценаристом/шоураннером. Они описывают кукол для ебли. Но и это они делают так, что перед предстают совокупляющиеся андроиды, чьи контакты закоротило. Вот типичная фикерская еротична сцена.

Гарри почувствовал, как в ноздри ударил бешеный аромат — пьянящего желания, ненавязчивого парфюма и еще немного алкоголя — исходящий от молодого человека, и это отправило его много лет взращиваемую выдержку в нокаут. Он прерывисто выдохнул и судорожными поспешными движениями принялся исследовать манящее тело. Холод каменной стены неприятно холодил лопатки, но разве можно было обращать на это внимание, когда напряжённые пальцы потянули его за мантию, пытаясь добраться до пылающей кожи. Он понимал: эти действия были явно лишены даже малой толики морали и балансировали на грани приличия, но остановиться было выше его сил... С отчаянностью и безрассудством, присущими всем студентам дома Годрика Гриффиндора, он рванул в стороны полы черной мантии и потянул вниз брюки партнёра вместе с бельем. Град мимолетных поцелуев, осыпавших его ключицу, едва не заставил Гарри застонать в голос. Прижавшись к разгоряченному телу, он ощутил твёрдую плоть, обжегшую его бедро горячей пульсацией.

Бешеный аромат манящего тела! Действия, лишенные и балансирующие, какой изыск! Безрассудство, присущее всем гриффиндорцам, заставляющее раздевать соучеников прямо на холодных... стенах. Ну и горячая пульсация — награда всем студентам Гриффиндора, как же без нее. Остановиться и не ржать действительно выше моих сил.

Стоило, думаешь, создавать интереснейший сеттинг скрытого от глаз простецов мира волшебников, такого сложного, неоднозначного, со своими проблемами и менталитетом, чтобы толпа графоманов прицельно извлекала из него, кого бы сослэшить. Но это не идет ни в какое сравнение с чудовищностью "исторического слэша". Когда открываешь фандом, скажем, "Князя Серебряного" или "Петра Первого", тебя начинает тошнить с первых строк. Реакцией на сравнение текстов Толстых и фикоперских "сюсюсю в русском стиле" становится рвотный позыв. А фикерские представления о "старинной русской речи"!

— Намедни прийти изволили, не более получаса назад, — сообщил тот, любопытно на него таращась. — Вы уж либо крестик снимите, либо штаны наденьте. Любопытно таращась. Намедни, полчаса назад. Намедни — это вчерась, родимые!

А представления естественнонаучного порядка!

Говорят, лемминги, чрезмерно расплодившись, тоже срываются с места и текут нескончаемым потоком, затопляя тундру, до тех пор, пока на их пути не встретится океан. — "Они текут, как рыжая безбрежная река!" Лисы и совы в ахуе: где раньше пряталось столько жрачки?

Ну и немного волшебных фикерских красот. Красивостей. Красявостей.

Растворяться в ком-то, но не чужом, а очень близком и притягательном — новое ощущение захватило меня, вырвав из реальности, утащив на глубину близости... — Глубинометр захвати, дайвер близости!

И, уже трясясь крупной дрожью, уже ныряя за оргазменную грань и заливая спермой постель, перед глазами возникло красивое нервное лицо с зелеными ледяными глазами. — Из этого анаколуфа понять можно одно: тряслись глаза, сперма текла из глаз и встретились влюбленные тоже глазами. Глазной секс — новое слово в пореве.

Даже с такого расстояния Гарри видел, что под глазами у неё залегли тёмные тени, а кожа выглядит болезненной. — Болезненная кожа. А это уже новое слово в дерматологии.

Судорожный вздох, слетевший с соблазнительно приоткрытых губ, которые еще совсем недавно ухмылялись ему в бальной зале. — Вот как у них так получается — бестрепетно соединять высокопарность образа с грубостью обозначений? Ухмыляясь в бальной зале...

Он был попросту деморализован жадным языком, проворно скользнувшим внутрь его рта, и сильной рукой, смело облапившей его задницу... — Деморализован с двух концов, пардон за двусмысленность.

Гарри взглянул вверх и увидел, как горючая смесь из различных чувств полыхнула в льдисто-голубых глазах юноши. — Какая жесть! Какой трэш! И как, зенки ему начисто выжгло или что-нибудь осталось для секса?

— Так о чем ты хотела со мной поговорить? — в третий раз спросил Драко, уже начиная раздражаться достаточно, чтобы забыть о легком ужасе, который навивала коллекция плеток и всерьез размышлять о том, чтобы проклясть свою подругу. — Интересно, на что именно навивала легкий ужас коллекция плеток? Что, ткскзть, выступало в качестве веретена?

Не то, чтобы Малфою нечем было больше заняться, но если бы он отказался, Пенси бы его со свиту сжила бы своими истериками о злых, равнодушных и высокомерных задницах благородных лордов. — Сжила со свиту — это по-украински или по-фикерски? И какое отношение то, с чего бы сжила героя Пенси (которая Панси), к свите из злых, но благородных задниц?

Драко решил не думать ни о том, с какого черта Поттер называет его другом, ни откуда он знает про его любимое мороженное. — Каждый раз, встречая это словом с двумя "н", мне хочется стукнуть аффтара вывеской киоска с мороженым по башке.

Когда Грег позвал его на чай, Драко был уверен, что никогда еще не любил этого увольняя так сильно, как сейчас. — Любил, увольняя, любил, штрафуя, любил, сажая в тюрьму... Любовь бывает разная, порою безобразная.

— Судя по всему, меня теперь редко будут от тебя отвлекать, так мы сможем еще больше времени проводить вмести. Ты счастлив? — Да заебись как. Только и жду, когда же мы сможет быть вместе. В мести.

— Ты придурок и хорек, Малфой, если считаешь, что я собираюсь давать компрометирующие интервью о своем парне, — недовольно бросил Поттер, в наказание больно укуксив Драко за плечо. — В ответ на что Драко уныло скуксился.

Да что там, ему давно уже казалось, что из состояния податливой грины он перескочил короткий век безвольной лужи и сразу превратился в пар. — Прямо не знаю, про что шутить — про нелепые опечатки или про кошмарный стиль. Всё такое вкусное...

Больше всего хотелось и впрямь заткнуться и довертеться Поттеру. — До... что Поттеру? Нет, я понимаю, опечатки, ошибки, бета запила и повесилась на шнуре от компа, но каким образом сюда вкралось это слово?

Не говоря уж о том, что реакция Поттера выла лучше всяких ожиданий. — С вами, слэшерами, кто угодно взвоет, и реакция, и оппозиция.

Поттер с этим мальчишкой итак ели-ели смирился в качестве друга Альбуса, а теперь нужно было терпеть его еще и на работе! — Итак, подсудимый, вы его ели-ели, но не доели и смирились?

— Я сегодня был в магловской части Лондана.
— Прости, что? – Драко перебил, недослушав. — Вопрос: где был один и что ему перебил другой? И второй вопрос: в каком классе надо быть, чтобы знать правописание "не" с глаголами?

Словом, ни в прон, ни в эротику, ни в Красную армию. Вот такая вот у фикеров любовь, малята.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив