Убийства польских военнопленных гитлеровцами в сентябре 1939 г. (Часть 2).

picturehistory — 13.07.2022 Начало: https://m2kozhemyakin.livejournal.com/91882.html

Очередное массовое убийство польских военнопленных вермахтом произошло в ночь с 13 на 14 сентября 1939 г. в городке Замбрув (Zambrów) Подляского воеводства. По поводу причин этой трагедии существуют три версии: заранее спланированная провокация немцев, несчастное стечение обстоятельств и отчаянная попытка побега польских пленных.
Район Замбрува в начале 10-х чисел сентября стал местом ожесточенных боев: 18-я пехотная дивизия Войска Польского из оперативной группы «Нарев» пытались задержать продвижение немецкого XIX танкового корпуса генерала Гудериана. Поляки сражались упорно, пробовали контратаковать, однако на немецкой стороне было не только численное преимущество на земле и господство в воздухе, но и явное оперативно-тактическое превосходство над устаревшей польской военной мыслью и практикой. 12 сентября тяжелое ранение получил командир 18-й польской дивизии полковник Стефан Косецкий, а на следующий день остатки его частей капитулировали.

На местах разгрома польской 18-й дивизии под Замбрувом, сентябрь 1939 г.

Полковник Стефан Косецкий, командир 18-й пех дивизии.
В 1940 г. был арестован при пересечении советской границы, погиб в заключении.

К сдавшимся в плен польским офицерам «коллеги» из вермахта отелись с показным благородством. Например, полковник Косецкий и шестеро других тяжелораненых в офицерских чинах были с комфортом размещены в загородной усадьбе под присмотром медиков. Командир немецкой 20-й пехотной дивизии генерал Мориц фон Викторин заявил при этом: «Я отдаю должное польскому солдату, который героически сражался; вы, господа, теперь военнопленные, и с вами будут обращаться как должно с офицерами».
К простым солдатам отношение было иным. До 4 тыс. военнопленных из состава 33-го, 71-го и 42-го пехотных полкой, 18-го полка легкой артиллерии, 18-го тяжелого артиллерийского дивизиона, батальона национальной обороны «Курпие» и других подразделений польской 18-й дивизии были согнаны на плац полуразрушенных бомбардировками военных казарм в Замбруве. По четырем углам территории гитлеровцы разместили станковые пулеметы, а для того, чтобы в темное время суток никто не пытался бежать, подсветили плац прожекторами.


Развалины казарм в Замбруве после захвата города немцами, сентябрь 1939 г.

На той же территории были собраны и несколько сотен упряжных и верховых лошадей, доставшихся победителям в качестве трофеев. В течение дня некоторых пленных гитлеровцы заставили снимать с них сбрую. Если принимать версию с побегом военнопленных за главенствующую, то план прорыва на свободу, наверное, зародился у поляков именно тогда. Солдаты не могли не заметить, что плац не огражден сплошной стеной, а сразу за ним начинается сельская местность с перелесками и зарослями кустарника. Лошади были разнузданы, однако для опытного всадника не проблема усидеть на скачущем коне без седла и уздечки. Хороших наездников среди поляков было много – артиллерийские и обозные ездовые, конные разведчики, просто парни, призванные на службу из деревни, «гонявшие» верхом с детства.
Немцы, по приятой ими практике, сразу отделили польских офицеров от солдат. Однако несколько инициативных командиров, в т.ч. артиллерийский капитан Иеремия Бжежемацкий, смогли укрыться в толпе своих подчиненных. Считается, что именно они организовали не смирившихся с пленом людей на отчаянную попытку побега.
В ночь на 14 сентября гитлеровцы заставили пленных лечь на землю, пригрозив, что любой, кто встанет, будет застрелен. Над пространством, заполненным прижавшимися друг к другу во сне военнопленными, повисла тревожная тишина. Но посреди ночи внезапно «взбунтовались» лошади. Они сорвались с места и с испуганным ржанием галопом понеслись через плац на открытое пространство. Военнопленные начали вскакивать и разбегаться, чтобы дать дорогу несущемуся табуну. Свидетели утверждали, что в свете прожекторов было видно среди скачущих лошадей пригнувшиеся к конским шеям фигуры всадников. Другие очевидцы придерживались мнения, что гитлеровцы намеренно погнали лошадей на пленных. Затем немцы стали расстреливать разбегавшихся, чтобы не быть затоптанными, пленных, а побег носил стихийный характер.
По плацу, ударили четыре немецких пулемета, они косили людей и коней длинными очередями. Охрана попыталась преградить путь бегущим пленным пулями и штыками, но была смята их напором. Только подняв в ружье размещенные поблизости подразделения, гитлеровцам удалось овладеть ситуацией. Ураганный огонь по пленным продолжался более 10 минут. Потом, на протяжении остатка ночи, кто-нибудь из немецких солдат периодически стрелял в толпу для острастки.
Военнопленные дождались рассвета, распластавшись на земле вместе с убитыми и стонавшими ранеными. Захватчики запрещали оказывать помощь истекавшим кровью людям. Наутро офицеры вермахта поверхностно посчитали убыль. Более 200 польских пленных было убито, около 100 – тяжело ранено. Нескольким сотням поляков, в том числе группе всадников во главе с капитаном Бжежемацким, удалось вырваться на свободу. Часть из них влились в состав продолжавших сопротивление польских войск, другие разбрелись по домам. Несколько дней спустя, многие оказались на территории, занятой Красной армией (17 сентября РККА начала свой «Польски поход»). Капитан Бжежемацкий в 1941 г. вступил в формировавшуюся в СССР польскую армию генерала Андерса, а в 1943 г. – в Народное Войско Польское, сражавшееся плечом к плечу с Красной армией. После войны он оставил интересные воспоминания, в том числе о расстреле польских военнопленных в ночь с 13 на 14 сентября. В современной Польше «советское» Войско Польское не в чести, однако в памятнике польскому офицеру, поставленном в Замбруве, по мнению местных краеведов, угадываются черты «неудобного» капитана, поведшего пленных солдат на прорыв к свободе.

***
Следующее крупное военное преступление вермахта против польских военнопленных и мирных граждан связано с контрударом польских войск под Кутно, известным в польской историографии как «Битва на Бзуре» (9-22.9.1939). Начавшееся как самое успешное контрнаступление польских войск в войне, это сражение в итоге привело к разгрому большинства участвовавших в нем частей польских армий «Познань» и «Поморье» и не смогло реально отсрочить падение осажденной Варшавы.
По мере того, как польские войска теряли инициативу, все больше воинских частей распадалось. Деморализованные солдаты-резервисты, разуверившиеся в своем командовании, искали путей возвращения домой. 18 сентября 1939 г. примерно 150 таких разрозненных «полудезертиров» скопились на каменистой отмели Вислы близ деревни Сладув (Śladów) Маковецкого воеводства, ища переправы. К ним присоединились обозы возвращавшихся на оккупированную территорию беженцев. О численности беженцев есть точная информация, так как они самоорганизовались под управлением своих выборных старост из ближайшей гмины Туловице (Tułowice) и составили поименные списки. 84 человека происходили из этой гмины, 66 человек было «иногородних». Все солдаты так и остались безымянными.

Обозы польских войск и беженцев, брошенные на берегу после биты на Бзуре. Заметна и оставленная артиллерия...

Когда подошли передовые подразделения 12-го танково-гренадерского полка (командир подполковник фон Костриц Наухаус) 4-й танковой дивизии вермахта, польские солдаты заняли оборону, а беженцы залегли за повозками и в камнях на отмели, чтобы спастись от огня. Но немецкие офицеры не желали задерживать продвижения из-за «неорганизованного скопища». Они предложили полякам сложить оружие на условиях, что гражданским не будут препятствовать переправиться на другой берег, а военные в ближайшее время будут распущены по домам. После этого польские солдаты сдали винтовки и несколько ручных пулеметов. Трофеи были сразу же собраны немецкой командой. Принял немецкий офицер и поименный список беженцев, впоследствии отыскавшийся в архивах.
Дальнейшие события известны только со слов двух единственных выживших, Станислава Клейновского и Альфреда Китлинского, которые после войны дали показания. Они рассказали, что «эти немцы уехали, но пришли другие немцы и сразу стали стрелять». Попытки размахивать белыми тряпками и поднимать руки оказались бесполезны. Под шквальным ружейно-пулеметным огнем часть людей полегла на берегу, а тех, кто успели броситься в Вислу, немцы добивали в воде. Часть тел погибших, военных и гражданских, которые нашли на берегу или были вынесены рекой, в последующие дни похоронили жители Сладува и Туловице. Численность погибших польские авторы определяют в 298 человек; впрочем, возможно, эта цифра получена простым вычитанием двух выживших из примерной численности жертв в 300 душ.
Вину за это массовое убийство после войны сначала возлагали на 12-й танково-гренадерский полка вермахта. Однако переживший войну командир полка энергично защищался, привлекая архивные материалы. Главным аргументом против виновности немецкого 12-го полка стало то, что вместе с поляками на отмели Вислы 18 сентября 1939 г. были перебиты и несколько оставленных охранять их немецких солдат этой части. Вероятнее всего, убийство было совершено вооруженными бандами местных «фольксдойчей», мстивших полякам за репрессии против своих сородичей в Туловице в первые дни войны. В этом случае становится понятно, почему боевики убили вместе с поляками и солдат вермахта: свидетели были им не нужны, а «рейхснемцев» польские «фольксдойчи» тихо, но люто ненавидели, сознавая свой «второй сорт».

***
Во второй половине сентября 1939 г., по мере разгрома и/или капитуляции регулярных частей Войска Польского, в бои с немцами все чаще вступали импровизированные отряды из остаточных групп польских военных и присоединившихся к ним патриотов. Действия подобных "народных мстителей" как правило носили полупартизанский характер. Расправа над польскими военнопленными 20 сентября в деревне Майдан Вельки (Majdan Wielki) близ Томашува Любельского произошла именно при подобных обстоятельствах.
В указанном районе сопротивление захватчикам оказывал отряд так называемой "сельской гвардии" (самоназвание стихийно возникавших польских крестьянских ополченцев, по аналогии с официальной Гражданской гвардией). Вокруг небольшого подразделения солдат 20-го пех. полка Войска Польского, оказавшихся отрезанными от своих, сплотились несколько десятков резервистов из окрестных сел, по каким-либо причинам не попавших под мобилизацию или уже вернувшихся домой из разбитых польских войск. 19 сентября в районе Майдан Вельки им удалось организовать удачную засаду и уничтожить передовой дозор вермахта. Осматривая трупы "камарадов", немецкие солдаты обратили внимание, что у одного из убитых глаза выбиты из глазниц. Привыкшие мерять всех по себе, нацисты решили, что злополучный завоеватель стал жертвой "польских зверств".

"Сельские гвардейцы", взятые в плен немцами в сентябре 1939 г. Улыбающаяся женщина слева - вряд ли участница отряда.

Жители села Майдан Вельки были немедленно взяты разъяренными гитлеровцами в заложники. Солтыса, т.е. старосту, командующий офицер отправил к "сельским гвардейцам" с ультиматумом. Он гласил, что немцы будут расстреливать мирных жителей партиями по 30 человек, если поляки не сдадутся. У большинства партизан среди заложников были близкие родственники...
Далее в польских источниках нет полной ясности. То ли "сельская гвардия" не выдержала шантажа и сдалась, то ли немецкие войска прочесали местность и разгромили отряд, то ли имели место и частичная сдача, и карательная операция. Так или иначе, 45 "сельских гвардейцев", в т.ч. раненые, 20 сентября оказались в плену у немцев. Среди них были как обмундированные солдаты польского 20-го пех. полка, так и местные резервисты, которые имели лишь элементы военной формы или были в гражданской одежде. По свидетельствам очевидцев, когда пленных собрали на место вчерашнего боя, немецкие конвоиры бросились избивать их прикладами и ремнями, крича: "Мы отпускаем вас из плена, а вы нападаете и убиваете наших". Нельзя исключить, что среди польских резервистов были опознаны те, кто уже успел побывать у гитлеровцев в плену и был отпущен в преддверие осенних сельхозработ (такое практиковалось). Словом, при массовом убийстве близ Майдана Вельки трактовка польских пленных как "легальных комбатантов" не так бесспорна, как в остальных случаях. Однако это все равно не является основанием для расстрела без суда и следствия, а именно так и произошло.
Немецкий офицер (личность не установлена) объявил пленным, что они будут "казнены за злодейское убийство германских солдат". Выступавший переводчиком солтыс (староста) вспоминал, что пленные перед казнью просили только ксендза, чтобы исповедаться (польские крестьяне очень религиозны) и отпустить заложников. Взвод немецких пехотинцев по команде офицера дал несколько залпов, после чего раненые поляки были добиты штыками и одиночными выстрелами. Однако гитлеровцы в данном случае не проявили присущей им садистской педантичности: удалось выжить раненым солдату 20-го полка Тадеушу Новаку и местным жителям двоюродным браться Юзефу Кошику и Юзефу Ничу. Все они впоследствии сражались в рядах польских или советских партизан и пережили войну.
Когда немцы отправились в деревню за новой партией обреченных (теми самыми 30-ю заложниками), эти трое выбрались из груды тел и вытащили еще двоих тяжелораненых, которые вскоре скончались. Укрывшись в заброшенном сарае поблизости, они видели, как гитлеровцы пригнали из Майдана Вельки 30 мужчин и приказали им закопать убитых. Однако нового расстрела не последовало.
Оказывается, расправу предотвратило появление немецкого военврача. Медик осмотрел труп убитого накануне солдата с выбитыми глазами и заключил, что это следствие огнестрельного ранения в голову, а не пыток.

Деревня Майдан Вельки мало изменилась до наших дней.

22 апреля 1940 г. расстрелянные у Майдана Вельки "сельские гвардейцы" были эксгумированы по ходатайству Польского Красного Креста и католического духовенства. Среди них удалось опознать 26 местных жителей в возрасте от 19 до 55 лет, останки которых были переданы семьям. Остальные были снова зарыты в общей могиле, которая теперь считается официальным воинским захоронением.

***
Речь Посполитая, как уже указывалось выше, представляла из себя многонациональное государство. Права этнических меньшинств всячески ущемлялись польской правящей элитой. Но служить в армии и, как следствие, погибать за Польшу, должны были все. В сентябре 1939 г. не было зафиксировано массовых случаев отказа солдат непольского происхождения от выполнения приказов или перехода на сторону противника (в отличие от хорватов в составе армии Королевства Югославия в апреле 1941 г.). Тем не менее, среди пленных польских военнослужащих идеологическая ненависть нацистов была обращена только против двух национальностей: поляков и евреев. Гитлеровцы следовали древнему правилу: "разделяй и властвуй". В частности, они делали послабления военнопленным со Сходних Кресов (Западных Украины и Беларуси), рассчитывая затем разыграть карту украинского и белорусского национализма. Иллюстрацией такого разделения может служить бойня пленных 4-го полка Подгальских стрелков в селе Урыч (Urycz) на Львовщине 22 сентября.
Подгальские или Подхалянские стрелки (Strzelcy Рodhalańscy, 21-я и 22-я дивизии) считались элитным горнострелковым соединением Войска Польского. Бравых солдат и офицеров этих частей узнавали по элементам униформы, стилизованным под народный костюм Подгальского края (польских Карпат): фетровым шляпам с орлиным пером и характерным накидкам. Традиционно в этих частях был очень высок процент гуцулов, гуралей, лемков и других уроженцев этого горного края, часть из которых тяготела к самостоятельному или украинскому национальному самосознанию.

Торжественное построение 4-го полка Подгальских стрелков, предвоенное фото.
Не исключено, что кто-то из этих бравых парней принял страшную смерть в Урыче 22 сентября 1939 г.

В сентябре 1939 г. Подгальские стрелки в основном дрались упорно, но неудачно, подобно остальным отборным частям польских вооруженных сил. Их 4-й полк после двух недель участия в боях был полностью разгромлен 15-16 сентября юго-восточнее оборонительной линии на реке Сан. Попавших в плен солдат и младших командиров гитлеровцы отправили пешим маршем под конвоем в Дрогобыч. 22 сентября колонна пленных сделала остановку в большом западноукраинском селе Урыч, где состоялась "селекция". Немецкие эмиссары отделили от колонны для освобождения из плена "украинцев и силезцев", оставив только поляков и евреев. Как утверждает ряд польских авторов, некоторые солдаты внезапно воспылали украинским национализмом и помогали конвоирам выявлять "ляхов та ж_дов", чтобы те не затесались в привилегированную группу. После этого проводившие "отделение злаков от плевел" немецкие офицеры убыли вместе с кандидатами в свободную жизнь. Оставшимся при пленных конвоем, согласно рассказу очевидцев, командовал "унтер-офицер" или фельдфебель. Проведенное в послевоенные годы расследование не сумело установить, была ли последовавшая трагедия приказом свыше или самодеятельностью нижних чинов вермахта.
Злосчастных "ляхов та ж_дов", объяснимо деморализованных унизительной процедурой, загнали в сенной сарай якобы для отдыха. Польский историк Шимон Дантер определяет их общее число как "около ста". Около 15.00 гитлеровцы облили стены сарая керосином, а затем начали бросать ручные гранаты и стрелять сквозь доски.
Сарай запылал, но многим полякам все же удалось вырваться наружу. Они бросились в разные стороны, осыпаемые градом пуль, многие - в горящих мундирах... Большинство Подгальских стрелков погибли на месте или на улицах села. Как рассказали пережившие бойню рядовые Антоний Добия (поляк) и Адам Гад (еврей), селяне, этнические украинцы, "запирали двери перед просившими убежища". Отношения между этими народами исторически складывались, мягко говоря, недружественные. Впрочем, жителей Урыча сложно осуждать так огульно: за спиной у бежавших пленных шли озверевшие немцы, спрятать беглеца удалось бы вряд ли, а отвечать пришлось бы страшно.
Оценки числа жертв и выживших в разных источниках различаются. Историк Шимон Дантер, основываясь на свидетельских показаниях, говорит о примерно 80 погибших пленных; подразумевается, остальным 20 удалось уйти. Польский Институт национальной памяти (Instytut Pamięci Narodowej), занимающийся, среди прочего, изучением военных преступлений Второй мировой, приводит цифры: 73 погибших и 3 выживших. Откуда взята первая из них - не ясно, ведь поименный список погибших институтом не составлен. Вторая - это упомянутые стрелки Антоний Добия и Адам Гад, которые на следующий день привезли на попутной подводе в больницу города Дрогобыч раненого и обгоревшего капрала по имени Артур (фамилии они не помнили). Капрал вскоре скончался от ран, а персонал больницы вызвал ближайший патруль вермахта, и из-за колючей проволоки двух солдат вызволила только Красная армия в 1945 г. Кстати, немецкое лагерное начальство трактовало Адама Гада, как и ряд других военнопленных-евреев, просто как Рolnischer Gefangener, "польского пленного".
Немецкое подразделение, устроившее резню в Урыче, также не установлено. Но запоздалое эхо этого военного преступления отозвалось в 1978 г. Тогда в Нидерландах состоялся суд над бывшим эсэсовцем Питером Николаасом Ментеном, и на процессе выступил Адам Гад, обвинивший подсудимого в участии в резне в Урыче. Обвинения имели под собой основания: в 1939 г. Ментен, шустрый полукриминальный антиквар-предприниматель из Амстердама, подвизался в Польше и был арестован польскими спецслужбами по обвинению в шпионаже. Будучи освобожден из "застенков Дефензивы" вермахтом, он успел послужить проводником немецких частей в последние дни Сентябрьской кампании, попутно грабя состоятельных евреев и польских коллекционеров. Доказать причастность Ментена к гибели польских пленных в Урыче не удалось, но совокупности его прочих преступлений за время службы в СС хватило на 10 лет тюрьмы (отсидел 8).

"Голландскоподданный" Питер Николаас Ментен во время службы в СС.
Возможно, был причастен к убийству Подгальских стрелков в Урыче.

Место гибели Подгальских стрелков в селе Урыч, ныне расположенном на территории Украины, никак не отмечено, не увековечена их жертва и в Польше.

***
Последнее из задокументированных злодеяний гитлеровцев над военнопленными польскими солдатами и офицерами в Германо-польской войне 1939 г. имело место 22 сентября в местечке Боришев (Boryszew) близ города Сохачев в центральной Польше. Оно в некотором роде стоит особняком в череде кровавых преступлений немцев в сентябре 1939 г., потому что тогда единственный раз имело место некое уродливое подобие юридического вынесения приговора. В очередной раз "аукнулось" пресловутое убийство поляками в начале войны нескольких сотен "фольксдойчей" в городе Быдгощ. В данном случае скороспелая полевая Фемида вермахта вменила его в вину польским военнослужащим на том основании, что они были уроженцами этого города, хотя ни коим образом не были причастны к событиям "Быдгощского кровавого воскресенья".
В сентябре 1939 г. бойцы батальона Национальной обороны (территориального воинского формирования из добровольцев, имевших освобождения от "регулярной" воинской службы) "Быдгощ" прошли тяжелый боевой путь дорогами отступления и поражений с первого дня войны. В те дни, когда в Быдгоще разворачивались трагические события, одноименный батальон находился на фронте и вел упорные оборонительные бои. Многие солдаты даже не знали о том, что произошло в родном городе: офицеры скрывали от них информацию, чтобы не подрывать боевого духа. В активе батальона было несколько побед местного значения, однако 17 сентября он был разгромлен массированным ударом германской авиации на марше в районе Илова (Мазовецкое воеводство) и "доделан" прорвавшейся мотопехотой врага. Большинство солдат и комсостава, всего около 200 чел. во главе с командиром батальона капитаном Романом Колосовским, оказались в плену.

Предположительно, фотография капитана Романа Колосовского, возглавившего "последний парад" батальона Национальной обороны "Быдгощ" 22 сентября 1939 г.

Гитлеровцы пригнали остатки батальона "Быдгощ" в город Жирардув, где на городском стадионе был устроен сборный пункт польских военнопленных. Там в общей сложности находилось около 30 тыс. чел., как военных, так и гражданских, расположенных в ужасно скученных и антисанитарных условиях, при критическом недостатке пищи и воды. Поэтому когда 21 сентября немецкие офицеры стали выкликать военнослужащих батальона "Быдгощ", обещая перевести их поближе к дому и отпустить из плена в первую очередь как "не настоящих военных", батальон радостно построился в колонну и отправился в путь. К нему примкнули и несколько десятков солдат из других частей, надеявшихся выдать себя за "территориалов" и получить свободу.
На деле судьба остатков батальона "Быдгощ" была уже решена в немецких штабах. Польские историки полагают, что причиной трагедии стал донос некого подхорунжего (курсанта) Лоренца, польского военнослужащего немецкого происхождения, который сообщил немецкой администрации в лагере Жирардув, что "здесь батальон Нацобороны "Быдгощ", который убивал немцев в Бромберга (немецкое название города)". Так ли это на самом деле - сложно судить, слишком объясним соблазн польской историографии найти "козла отпущения" из самих "фольскдойчей". Предатель Лоренц действительно фигурирует в документах, но он не более чем пешка. Состоялась коллективная месть со стороны командования вермахта - за оборону, за потери, а броское название батальона "Быдгощ" только подлило масла в огонь нацистской и тевтонской ненависти к славянским солдатам.
22 сентября немцы устроили в Боришеве заседание "дивизионного полевого суда". Трибуналом председательствовал майор вермахта, фамилия которого не установлена. Немецкие солдаты оцепили территорию, а польских военнопленных всей колонной выстроили перед зданием местного Дома культуры, где заседали палачи в погонах. В начале "процеса" выступил упомянутый Лоренц. Он заявил: "Вот величайшие головорезы и кровососы, ибо только такие вошли в состав этого батальона". Немецкие "судьи" допросили всех офицеров и унтер-офицеров батальона, а также по одному солдату из каждой роты.

Немецкий офицер допрашивает польских военнопленных, сентябрь 1939 г.

Затем из строя пленных было приказано выступить всем "фольксдойчам" (вышли двое солдат – Александр Вибель и Вальтер Роговский), всем женатым на этнических немкам, выпускникам немецких школ, врачам, отцам многодетных семей и ветеранам Первой мировой войны, которые служили в армии Германской Империи. Были также отпущены все пленные, которые могли доказать принадлежность к другим частям - здесь солдат батальона "Быдгощ" сильно выручили "затесавшиеся", которые смогли вывести с собой несколько десятков человек. Из оставшихся пленных немецкий майор выбрал всех офицеров и часть солдат. Таким образом была сформирована группа из примерно 50 пленных. Им было объявлено, что они приговорены к смерти. Приговор на немецком и польском языках зачитал некий гауптман Йозеф Шопелиус. В тексте решения "суда" значилось: "Несмотря на то, что все свидетели-поляки показали, что батальон не принимал участия в событиях "кровавого воскресенья" и в это время вообще не был в Быдгоще, признано на основании показаний немца, подхорунжего Войска Польского, что батальон участвовал в убийствах мирных немцев, и в возмездие (...) будут расстреляны 50 чинов этого батальона".
Командир батальона "Быдгощ" капитан Колосовский потребовал права на "последнее слово", но немцы отказались, и конвоиры грубо затолкали капитана обратно в строй обреченных. Затем группу из 50 приговоренных к смерти пленных окружили солдаты вермахта с примкнутыми штыками и погнали на территорию располагавшегося по соседству кирпичного завода. В свой "последний парад" поляки шли в ногу, под команды капитана Колосовского. Около 19:00 22 сентября 1939 г. всех осужденных расстреляли пулеметным огнем над ямой, куда ранее сваливали выбракованный кирпич. Раненых добивали одиночными выстрелами. Остальных солдат быдгощского батальона оставили стоять в строю перед Домом культуры под наведенными на них пулеметами, и они хорошо слышали звуки казни. По их словам, прежде чем началась стрельба, до них донесся многоголосый крик товарищей: "За Польшу мы воевали и за Польшу умираем!".
В 1940 г. усилиями Польского Красного Креста была начата эксгумация расстрелянных в Боришуве польских пленных. Тогда было опознано около 20 тел, а потом немецкая оккупационная администрация приказала прекратить работы. Последние воинские почести солдатам и офицерам батальона "Быдгощ" были оказаны только в 1944 г. Красной армией, когда их останки были перенесены на местное воинское кладбище и похоронены в братской могиле. В 1959 г. на надгробии был установлен гранитный крест с начертанными последними словами бойцов перед расстрелом. В 1981 г. многолетними трудами быдгощского историка-краеведа Раймунда Кучумы удалось установить поименный список всех 50 расстрелянных, и на могиле появился обелиск с их именами.

***

Пленные польские солдаты, офицеры и ополченцы, убитые гитлеровцами в 1939 г., открывали многомиллионный мартиролог военнопленных - жертв нацизма во Второй мировой войне. Пройдет несколько лет, и по этому пути трагедии и подвига последует около 2 млн. воинов Красной армии, ставших объектом самых ужасающих военных преступлений во всемирной истории - преступлений фашистов против советских людей.

_____________________________________________________Михаил Кожемякин.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив