Турне в Абхазию. Новый Афон. Анакопийская крепость — 5

cand_orel — 08.08.2023

06.06.2023

Вчера обещал продолжить...

Восточное помещение. Оно отделено от предыдущего уже описанной грубо сложенной поздней перегородкой. Это довольно тесное помещение заканчивается глухой и тонкой (0,5 м) каменной стенкой, также возведенной монахами. Она очень груба по технике кладки и в настоящее время полуразрушена. Слева продолжается скальный выход, а правая стена имеет сложную структуру: в ней прослеживаются два слоя. В ее основе отмеченная в предыдущих помещениях средневековая стена, поворачивающая здесь к северо-востоку. Со стороны интерьера к ней был приложен грубо сложенный каменный панцирь: видимо, перед нами тоже результат монашеской деятельности.

Выше уже упоминались две арки на восточном фасаде субструкций, перекинутые между мощными монашескими пилонами. За этими арками находится стена, ограничивающая анфиладу из трех помещений, идущих вдоль скального выхода. Ее внутреннюю поверхность мы рассмотрели выше. Эта стена состоит из разновременных частей, но в своей основе относится к средневековью. Снаружи очень хорошо читаются ее новые и старые части. На древних фрагментах стены частично сохранилась облицовка, характерная для второго периода в существовании храма Св. Феодора.

В южной ее части (левее окна) прослеживаются остатки лопатки. Видимо, она соответствует южной угловой лопатке в северном помещени. По сравнению с интерьером облицовка стены на фасаде сложена значительно более небрежно: ряды кладки нередко нарушаются, поскольку блоки неодинаковой величины, между ними часто вставлены (явно для выравнивания) куски черепицы или плинфы. Такое ощущение, что для строителей интерьер этого помещения был важнее его фасадов. Позднее с фасада вдоль участка древней стены, идущего в северо-восточном направлении, пристроен «контрфорс». По технике кладки он близок самой стене (забутовка и тщательно обработанные лицевые блоки), что говорит об их небольшом временном различии. Вероятно, «контрфорс» возведен в связи с какими-то нарушениями в конструкции этого сооружения, которое, тем не менее, непременно стремились сохранить. Мы не можем сказать, для чего оно предназначалось. Несомненно, это была не просто хозяйственная постройка — тщательно отделанные стены ее интерьера, красивая, оформленная импостами арка и довольно сложные своды указывают на иную функцию.

Обозначим теперь сходство и различия между храмами первого и второго этапов. Храм первого этапа, несомненно, производил большое впечатление на зрителя, увидевшего его впервые. Поднимаясь вверх по Анакопийской горе, тот в какой-то момент вдруг замечал, что ее вершина — не скала, а похожая на ее гребень двускатная крыша храма. В этом смысле узкий зальный храм повторяет (во многом вынужденно) форму своего основания — скального гребня. Но не только гребень, а вся вершина горы, видимо, скрывались под постройками: снизу церковь подпирали мощные субструкции, превращавшие скалу в подобие некой рукотворной пирамиды, — только сзади, к северу, и, возможно, слева, к юго-западу, видны были скальные выходы.

Несмотря на свои небольшие размеры, снаружи здание церкви выглядело величественно, чем-то походя на крепость: на высоком постаменте скалы и субструкций, сложенное из крупного камня (если только тот не был обмазан), с прорезанным крупными окнами фасадом, увенчанное красной черепичной крышей. Отовсюду храм нависал над зрителем. Но прежде чем попасть внутрь, тому, видимо, приходилось миновать расположенный чуть ниже нартекс.

Оказавшись внутри храма, зритель попадал в простое, зальное, вытянутое к полукруглой апсиде пространство с полукруглым сводом, большими окнами и гладкими, видимо оштукатуренными стенами (не исключено, что с ограниченной живописной декорацией). Их с двух сторон на востоке разбивали большие ниши с дверными проемами. Алтарь был, видимо, несколько приподнят над полом наоса; на уровне заплечиков его отгораживал каменный темплон. Через дверь в восточной нише южной стены посетитель выходил на площадку у юго-восточной части храма, откуда открывался удивительный по красоте вид не только на всю крепость. Отсюда также можно было видеть две линии стен с башнями и воротами, дома и строения у подножия горы, бескрайнее море.

С течением времени пришедший в упадок древний храм был перестроен: речь, очевидно, шла о вынужденном ремонте, но формы остались неизменными. Главное изменение заключалось в новой облицовке храма гладко тесанными известняковыми блоками; некоторые архитектурные детали: двери, окна, карнизы, были украшены рельефной резьбой. Рельефы, видимо, были окрашены и четко выделялись на светлом фоне стен. Дополнительную пирамидальность всей конструкции придавал ступенчатый цоколь. Попасть внутрь храма можно было, лишь миновав нартекс (экзонартекс, вероятно, появился позже). К нему вдоль южного фасада от площадки над «осадным колодцем» вела лестница.

Интерьер самого храма оказался расчленен семью парами узких и высоких пилястр с подпружными арками на них и лавками между ними (вероятно, для монашеского богослужения). Зажатые теперь между пилястр южные ниши по лучили рельефное завершение и стали парадоксальным образом выдаваться в наос. В них, возможно, стояли почитаемые образы: скорее всего, св. Феодора и Богоматери Анакопийской. Из-за двух новых панцирей, внутреннего и наружного, стены храма стали непропорционально толстыми, что было хорошо видно по глубине окон, которые к тому же сузились. Единственное, что избежало перелицовки, — апсида и ее конха. За счет восточной пары пилястр приподнятый алтарь выдвинулся чуть-чуть вперед; его по-прежнему отгораживал от наоса темплон (на этом этапе он точно был каменным и покрытым резьбой).

Через дверь, выводившую из наоса храма через центральную нишу в северной стене, паломники попадали на украшенный снизу тремя глубокими нишами узкий «балкончик»-галерею. С него спускалась лестница, шедшая вдоль южной стены и выводившая на ту же площадку над «осадным колодцем», откуда начиналось движение к храму. Видимо, столь торжественную систему лестниц соорудили для того, чтобы поток паломников мог спокойно обойти хранившиеся в храме святыни. Перестроенными оказались и другие части субструкций храма, которые, вероятно, получили художественную декорацию, на что указывает рельеф с надписью о возобновлении цистерны. Необходимая для жизни цистерна и еще какое-то соседнее здание (возможно, башня-донжон), видимо, были реконструированы и благоустроены еще до возобновления церкви. Но общий облик храмовой горы изменился не сильно: украшенная эффектной резьбой церковь по-прежнему парила над землей, к ней вели торжественные лестницы, а двускатная крыша постройки, словно горный хребет, упиралась в небо.

И в целом... Сведения исторических источников об Анакопии довольно скудны. Впервые крепость с таким названием упоминается в грузинском сочинении «Жизнь Вахтанга Горгасала» Джуаншера Джуаншериани, в рассказе о походе арабского полководца Мервана Кру (Глухого) на Закавказье в 736–737 гг. Завоевав Восточную Грузию и Эгриси, Мерван стал преследовать бежавших оттуда в Абхазию царей, которые укрылись в Анакопийской крепости. Джуаншер не упоминает храм в Анакопии, однако в его рассказе имеется важная подробность: «И как только прошел Глухой Клисуру, которая была в ту пору рубежом между Грецией и Грузией, разгромил город Апшилети Цхуми и подступил к крепости Анакопии, в которой пребывает нерукотворный, свыше ниспосланный образ пресвятой Богородицы и о котором неведомо, кто явил его на вершину той горы, граничащей на юге с морем, а на севере с лесом болотистым. В ней пребывали тогда цари картлийские Мир и Арчил <...>. И никто не мог противостоять Глухому, ибо были войска его более и многочисленнее лесов Эгриси. Говорил тогда Арчил брату своему Миру: „Обречен сей город-крепость на гибель. И уж коли схватят они нас, разведают о сокрытых в земле нашей сокровищах, кои стяжали богомудрые цари Мириан, а затем Вахтанг и все дети их, что породили нас. Да потребуют и то, что сокрыл царь Эракл <...>“. И пришли пред святой образ пресвятой Богородицы, поверглись пред ним и говорили: „Уходим в уповании на Сына Твоего и Господа нашего, что рожден Тобою, будь представительницей пред ним за нас и яви нам милость твою“. И было при них немногое число придворных и родни эриставов и питиахшей, около тысячи (человек), а из бойцов абхазских — две тысячи. И еще до рассвета навел Господь на сарацин жестокий знойный ветер юга и поразил их кровавым поносом. И явился Арчилу в ту ночь ангел божий, который и сказал ему: „Идите и нагряньте на агарян, ибо наслал я на людей тех и твари их недуг изничтожающе жестокий. И как выступите, услышите исходящие из лагеря их скорбные звуки плача и стенаний“».

Очевидно, что вряд ли в Анакопии поклонялись иконе, стоявшей вне всякого здания на вершине горы, — логично предположить ее нахождение внутри храма.

В таком случае храм на вершине Анакопийской горы должны были воздвигнуть к началу второй трети VIII в., одновременно с крепостными стенами. Если же отождествлять Анакопию с ранневизантийской Трахеей, то основание первого храма на вершине горы можно было бы отнести и к VI в. Следует, однако, напомнить, в каком контексте приводятся сведения об Анакопийской иконе: исторически вполне достоверный рассказ Джуаншера о прекращении арабской осады из-за эпидемии обрамляет абсолютно легендарное предание о фантастических сокровищах царя Ираклия и двух венцах картлийских царей, вывезенных из Индии и Синда. Собственно говоря, и перед иконой Богоматери цари молятся не о спасении Анакопии, а о том, чтобы не пропали эти самые сокровища. Таким образом, упоминание о «нерукотворном, свыше ниспосланном образе пресвятой Богородицы» включено в контекст легенды о сокрытых царских сокровищах. Это не означает, что мы ставим под сомнение существование Анакопийской иконы вообще: просто, вероятней всего, историк XI в. перенес на события VIII в. реалии своего времени, когда этот образ действительно почитался в храме на вершине Анакопийской горы. Таким образом, у нас нет никаких оснований утверждать, что первый храм на данном месте должен был существовать уже в начале VIII столетия.

Некоторые сведения об Анакопии можно почерпнуть из греческой надписи 929 г. на надгробии. Речь идет о двух наблюдениях: в Анакопии существовала епископия и, видимо, храм в честь некоего святого. Действительно, наличие епископии предполагает существование здесь храма, а то и нескольких. Точное место находки плиты с надписью неизвестно, однако ее помещение в монашескую стенку в алтаре храма Св. Феодора говорит в пользу того, что она была обнаружена именно на Анакопийской горе и относится к данному храму. Итак, вполне вероятно, что в начале второй четверти Х в. храм на вершине горы уже носил свое позднейшее имя и, возможно, даже был кафедральным. В течение следующего столетия Анакопия в источниках не упоминается. Зато о событиях 1033 г. повествуется сразу в двух текстах: в хронике византийского историка третьей четверти XI в. Иоанна Скилицы (Synopsis historiarum, RomanusIII, 16; и компиляции Георгия Кедрина. Synopsis historiarum, II, 503) и грузинской «Летописи Картли». В описании событий источники не противоречат друг другу. В 1033 г. после смерти царя Георгия I (ум. в 1027 г.) его вторая жена, аланка Альда, попыталась возвести на престол своего малолетнего сына Димитрия, но, не достигнув успеха, передала Анакопию византийцам; за это Димитрий был пожалован чином магистра. Передача Анакопии прошла, по всей видимости, бескровно, потому что ни о каких военных действиях в этой связи не упоминается. Можно только гадать, почему в руках Альды оказалась именно Анакопия (может быть, из-за близости к ее исторической родине), однако очевидно, что в силу своего расположения эта крепость была стратегически весьма привлекательна для империи. С одной стороны крепость имела прямой выход к морю, а с другой перегораживала Абхазию, отсекая от территории Абхазо-Картлийского царства северную часть страны, которую могли на некоторое время также занять византийцы (не случайно именно здесь, в Монастыре строится храм, наиболее близкий второму Анакопийскому): вспомним описание Анакопии у Джуаншера как «горы, граничащей на юге с морем, а на севере с лесом болотистым», «на рубеже между Грецией и Грузией». В пользу этого говорит объединение византийцами Анакопии в одну фему с Сотириуполем в Северо-Восточном Причерноморье (совр. Борчка), которое засвидетельствовано сфрагистическим материалом.

При всей политической важности событий 1033 г., есть ли у нас какие-то основания предполагать, что они повлияли и на церкви Анакопии? С одной стороны, прямых подтверждений этому нет, по крайней мере в отношении строительной деятельности. С другой стороны, возникает вопрос: какому иерарху подчинялись теперь анакопийские церкви? О дальнейшем существовании местного епископа и, тем паче, о его церковной подчиненности мы ничего не знаем. Нет у нас уверенности даже в том, что к 1033 г. на территории Абхазии по-прежнему функционировала Севастопольская архиепископия Константинопольского патриархата, а если она и дожила до этого момента, то именно тогда и могла прекратить свое существование ввиду конфликта между Византией и Абхазо-Картлийским царством108. Отчасти ответ на этот вопрос дают события 1044–1049 гг.

Начало событий описано в «Летописи Картли»109. Царь Баграт IV передал осаду Анакопии Квабулелу Чачас-дзе Отаго (Дотаго Чачба), так как сам уехал покорять Тбилиси. Об исходе осады летописец ничего прямо не говорит, однако выше он утверждает, что «и поныне», то есть самое раннее, к 1070-м гг. (к этому времени относятся последние события, описанные в «Картлис Цховреба»), Анакопия не принадлежит «царю абхазов». Следовательно, осада Багратом в 1044 г. и Квабулелом Чачас-дзе Отаго, вероятно, в 1045 г. не имела успеха, однако, видимо, нанесла урон крепости. С восстановлением разрушенного, очевидно, следует связывать две греческие строительные надписи февраля-марта 1046 г. (см. кат. надп. № 2 и 3). Одна из них говорит о возобновлении жизненно необходимой для функционирования крепости цистерны, а другая — о каких-то других строительных работах. Обе надписи поставлены от лица исполнителей работ: протоспафария Евгения Деспота и таксиарха Касы Феодора Валанта в правление императора Константина IX Мономаха. Первый был, очевидно, императорским чиновником (может быть, и главой фемы), а второй — военным командиром. Интересно, однако, что в надписи между ними поставлено имя вышеупомянутой Альды. Из этого следует, что в 1046 г. она по-прежнему была связана с Анакопией и участвовала в политической деятельности. Сложнее дело обстоит с датировкой надписи № 4. Наиболее вероятная ее дата — 1049 г. Видимо, именно тогда был освящен храм Св. Феодора, на восстановление которого понадобилось больше времени. Освящена была церковь при архиепископе Михаиле. Личность его представляет собой загадку: это был один из соседних византийских архиепископов, вероятней всего, Сотириупольский. Таким образом, надписи 1046 и 1049 г.г. не дают ответа на вопрос о церковной принадлежности Анакопии. Зато мы знаем, что, по-видимому, в 1049 г. был освящен храм Св. Феодора, чему, несомненно, предшествовала какая-то реставрационная деятельность. Вряд ли храм был переосвящен в честь Св. Феодора (конечно, крайне популярного на севере Малой Азии, где находился Сотириуполь) из посвященного Богоматери (в честь Ее образа), так как уже на надписи 929 г. есть слово «святого» в мужском роде.

Точная дата возвращения Анакопии в состав Абхазо-Картлийского царства остается неизвестной, однако можно с уверенностью утверждать, что это произошло вскоре после 1074 г. Сообщается об этом событии в «Картлис Цховреба». При описании событий 1033 г. сказано, что «с тех пор и поныне отошла Анакопия от царя абхазов». В конце хроники, после рассказа о победе Георгия II над сельджуками при Парцхиси в 1074 г., говорится, что «вслед за этим угодил Господь Георгию крепостями, силой отобранными греками. Отобрал у греков Анакопию — главную крепость Абхазии...». Чтобы согласовать два этих сообщения, следует либо считать второй пассаж более поздней добавкой к первоначальному тексту, либо понимать выражение «поныне» в значении «по дни Георгия II», который воцарился в 1072 г. В любом случае очевидно, что около 1075 г. византийцы теряют Анакопию, однако о связанных с этим военных действиях и возможных разрушениях нам ничего не известно. По всей видимости, империя, потерявшая уже в середине 1060-х гг. земли севернее Анакопии, потерпевшая страшное поражение при Манцикерте в 1071 г. и возглавляемая слабовольным Михаилом VII Дукой, просто не видела смысла во владении одинокой крепостью на далеком восточном берегу Черного моря.

Сопоставим теперь данные архитектурных наблюдений и сведения исторических источников относительно Анакопийского храма. Первые однозначно указывают на два этапа строительства церкви, которые следует вписать в исторический контекст. Такие попытки предпринимались давно. Так, А. С. Башкиров, без аргументации, писал: «Древние части... мы относим ко времени до VIII в.; реставрацию и перестройку ее — ко времени XI–XII века». Л. Г. Хрушкова доказывает существование храма в раннехристианское время при помощи нескольких фрагментов рельефов, которые она относит к VI в. «Кажется немного странным, — полагает исследователь, — что в Анакопии до сих пор не открыта церковь раннехристианского времени. Внутри стен крепости, на вершине Иверской горы, находятся руины однонефной средневековой крепости. Возможно, она была построена на руинах древней церкви, как это часто бывало. Ответ на этот вопрос дадут будущие раскопки. Так или иначе, древняя церковь в крепости была, на это указывают архитектурные фрагменты с раннехристианскими символами». Начнем со второго этапа, когда храм был устроен таким, каким мы его видим сегодня. За последнее столетие никем не подвергалось сомнению утверждение В. В. Латышева о том, что реставрация храма Св. Феодора была произведена в 1046 г. двумя византийскими офицерами. Однако наш пересмотр анакопийских надписей несколько усложнил ситуацию. Во-первых, надпись № 2 1046 г. говорит о возобновлении цистерны, а не храма. Во-вторых, как следствие, оказалось, что к освящению храма Св. Феодора имел отношение лишь некий архиепископ Михаил, но не византийские офицеры. Наконец, наиболее допустимой датой освящения храма оказался 1049 г. Выходит, что второй, реконструированный храм на вершине Анакопийской горы — церковь Св. Феодора — восстанавливался через некоторое время после осады войсками Баграта и князя Чачбы 1044–1045 гг. и был освящен в 1049 г. Это предположение соотносится с наблюдениями над архитектурным убранством храма: подавляющее большинство рельефов с Анакопийской горы вписываются именно в контекст искусства XI в. В то время как украшавшие храм рельефы сочетают в себе элементы кавказского и византийского происхождения, форма и оформление дверей, выбранные, очевидно, уже при самом начале реконструкции, т. е. скорее строителями, чем резчиками по камню, указывают на восток Малой Азии. Отметим, что оттуда же, из Анатолии, прибыл и гарнизон Анакопии. Логично, что строителей для восстановления разрушившегося храма византийцам пришлось искать не в разоренной войной Абхазии, а в соседней Малой Азии, откуда их легко было доставить морем в Анакопию. Не исключено также, что именно эти строители храма Св. Феодора отреставрировали таким же образом (с добавлением пилястр к стенам) Цандрипшскую базилику и воздвигли храм в Монастыре. Итак, если перестройка Анакопийской церкви относится к 1049 г., то тот храм, который лег в ее основание, должен был быть построен раньше, до осады 1044 г. В истории Анакопии до этого времени нам известны события 736–737, 929 и 1033 г. Можно ли привязать к ним постройку храма? Относительно последней даты мы знаем, что переход Анакопии под власть империи был, по всей видимости, бескровным и не повлек за собой разрушений, потребовавших строительства нового храма. Альда, как жила в Анакопии до 1033 г., так и находилась в ней в 1046 г. Конечно, можно предположить, что храм был построен в целях репрезентации новой, византийской власти. Однако этому противоречат два момента. Во-первых, различия в строительной технике между двумя этапами слишком велики. Во-вторых, сомнительно, что храм, в котором находился почитаемый и овеянный легендами уже в конце XI в. образ Богоматери, возник лишь за полвека до этого. Впрочем, как показано выше, у нас нет свидетельств существования такого храма и в начале VIII в., хотя строительная техника храма формально не исключает такой датировки, так же как и датировки VI–VII вв. Вообще, датировка первого храма по технике постройки достаточно затруднена: выведение арок и сводов с использованием черепицы встречается в Абхазии, как минимум, с VI по X в., а схожесть строительных пазов с пазами в башнях не уникальна. Что же касается надписи 929 г., то она является, скорее всего, доказательством существования к этому времени Анакопийского храма (Св. Феодора), т. е. terminus ante quem, но не terminus ad quem, потому что конструктивные его особенности (выступающая апсида, плинфяная кладка арок и сводов) — несомненно, византийского происхождения (Абхазия или восток Малой Азии). Итак, следует констатировать, что первый Анакопийский храм мог быть построен в промежутке между VI в. и началом Х в.

На пути вниз я всё-таки заинтересовался надписью WC в такой глуши и на такой высоте...

Да, заведение было достаточно примитивно, но столь культурный подход порадовал.

Ещё чуть-чуть цветочков для красоты —

И от входа в музейные пространства (от кассы) нас опять доставили на такси непосредственно к действующему монастырю.

О нём мы поговорим в следующий раз.

Продолжение следует

Оставить комментарий

Популярные посты:

traianus

Как справиться с болью при ношении брекетов

gun001

Клиперы. Золото и чай.

padolski

Ошибки, которых не должно быть: история о путанице и утраченных надеждах

yamahaman

Воскресно-грибное

e_kaspersky

Такой хмурый Карымский.

foto_history

С днём рождения знаменитого фотографа Валерия Плотникова!

e_kaspersky

Простите, как попасть на пляж? И прочее прощальное индонезийское.

amarok_man

Молочная по 15 копеек...

uctopuockon_pyc

Случайное фото

• Ранее
• Архив