Traitor King: The Scandalous Exile of the Duke and Duchess of Windsor. Часть 2.

euro_royals — 16.08.2021

«Герцогиня Виндзорская немного приводила меня в замешательство, - отмечал помощник Уоллис Симпсон во время войный Рене МакКолл. - Я никогда не чувствовал себя с ней непринужденно. Что заставляет одного человека безумно влюбиться в другого, иногда становится ясно третьим лицам. Но чаще всего это остается загадкой для стороннего наблюдателя. Насколько я понимаю, в данном случае это определенно было загадкой».

Это вопрос, который продолжает интересовать королевских аналитиков и общественность спустя почти 50 лет после смерти герцога Виндзорского и через 35 лет после смерти его жены. Какие на самом деле были отношения у пары?

Чувствовали ли они, что из-за сенсационного решения бывшего короля оставить свои королевские обязанности и уехать за границу с женщиной, которую он обожал, им нужно притворяться, будто они живут в сказочной любовной истории? Или это была настоящая история любви?

Несомненно то, что герцог Виндзорский оставался без ума от своей жены до самой своей смерти. «Я никогда не встречал человека, настолько одержимого личностью другого, - писал журналист Кеннет де Курси, давний друг Эдварда. - Мне казалось, что в нем не было никакой индивидуальности в ее присутствии».

«Он следил за каждым ее движением, внимал каждому ее слову и реагировал на каждую интонацию в ее голосе, - вспоминала Мона Элдридж, которая неоднократно встречалась с Виндзорами. - Он часто говорил, что для нее нет ничего чересчур».

Уинстон Черчилль заметил, как «ему нравилось ее общество, и он находил ее качества такими же необходимыми для своего счастья, как воздух, которым он дышал. Те, кто хорошо его знали и внимательно наблюдали за ним, заметили, что исчезли многие мелкие ужимки и признаки нервозности. Он был цельной личностью, а не больной и измученной душой».

Однако свидетельства привязанности Уоллис к мужу менее очевидны. «Любила ли она герцога Виндзорского? Боюсь, печальный ответ - нет, - сказал де Курси. - Она так и не научилась любить герцога и, на мой взгляд, вообще никогда не испытывала любви к кому-либо».

Еще до того, как они поженились, светская львица леди Диана Купер заметила, что во время круиза в 1936 году Уоллис не хотела оставаться наедине с Эдвардом. «По правде говоря, ей с ним скучно, - писала Купер в своем дневнике, - и то, что она придирается к нему, и ее холодность по отношению к нему вызваны раздражением и скукой».

Одной из причин конфликта на протяжении их отношений был статус Уоллис и то, как к ней относились члены королевской семьи и британский истеблишмент. Это началось, как только Эдвард отрекся от престола, и продолжалось все 35 лет, что они были женаты, причем большая часть ее злобы была направлена ​​против его семьи. «Она набрасывалась на него утром, днем ​​и вечером и вплоть до часу ночи, двух часов ночи, злясь на его семью, - вспоминал де Курси. - Она продолжала и продолжала, и продолжала, и продолжала».

«Герцогиня была сложным человеком - холодным, злым, буллером и садисткой, - заметила доктор Гея Лейнхардт, падчерица литературного "негра" Уоллис Кливленда Амори. - Мои родители считали герцога не очень сообразительным, слабаком и в целом очень печальным человеком.

Он сделал ужасный выбор и знал, что выбрал неправильный путь и теперь должен жить с последствиями. Они считали его жалким».

И тем не менее властное поведение Уоллис больше всего нравилось герцогу как в сексуальном плане, так и в повседневной жизни. Как у человека, над которым в детстве безжалостно издевались, покорность лежала в основе его характера и его брака.

В письме к Фреде Дадли Уорд, которая была его любовницей до того, как он стал королем, в 1920 году Эдуард писал: «Я думаю, что я из тех людей, которым нужна определенная жестокость, без которой они становятся ужасно избалованными и мягкими. Я чувствую, что со мной это именно так».

Слабый и с интеллектом ниже среднего - он однажды сказал актрисе Лилли Палмер: «Знаете, у меня низкий IQ» - герцог нуждался в женщине, которая полностью контролировала бы его.

«Герцогиня Виндзорская была суровой, властной, зачастую отвратительно грубой, - писал королевский биограф Филип Зиглер. - Она относилась к принцу в лучшем случае как к ребенку, которого нужно держать в рамках, в худшем - с презрением. Но он приветствовал это и просил еще».

«Она доминировала над герцогом, но он не просто мирился с этим. Ему действительно это нравилось», - вспоминал Кливленд Эмори.

«У нее был способ унизить его, напоминая, что он снова ее подвел, - вспоминала Мона Элридж. - Люди из числа ее сотрудников рассказывали мне, что она отчитывала герцога, как суровая мать непослушного ребенка, нередко доводя его до слез. Как ни парадоксально, это только заставляло его крепче цепляться за нее».

Литературный негр Эдуарда Чарльз Мерфи вспоминал, как журналист зашел в их дом в Париже, чтобы забрать рукопись герцога и услышал, как герцогиня орала на него за то, что он завалил обеденный стол своими бумагами. «У меня здесь через два часа будут ужинать 20 гостей, - отчитывала его она. - Почему ты не устроил этот беспорядок где-то еще?»

Столовая была его единственным офисом, и у него не было другого выбора, и он ответил - и журналист всегда помнил его точные слова: «Дорогая, ты снова отправишь меня спать в слезах сегодня?»

Фотограф Сесил Битон, частый гость в разных домах Виндзорских, считал, что их отношения похожи на отношения матери и ребенка. Герцог называл Уоллис «Фреди-Веди», и их переписка была отмечена множеством детских словечек («осень злёй», «твой маленький Дэвид так сильно плякал внутри») и грязных шуток.

Битон также сочувствовал герцогине, потому что она сталкивалась с проблемой, как занять своего мужа изо дня в день.

«Она ухаживает за ним, как за ребенком, и продолжает развлекать его, как в те дни, когда он был принцем и приходил к ней домой, чтобы расслабиться в конце долгого дня, - сказал он. - Сейчас она дает ему лекарство от тяжелой работы, но у него нет тяжелой работы. Ему нечего делать. Она почти сходит с ума, пытаясь найти способ развлечь его. У него нет интересов. Он думал, что ему скучно быть членом королевской семьи, и с тех пор у него не появилось причин считать, что ему больше не скучно. У него нет интеллекта. Он никогда не открывает книгу».

Сама герцогиня вспомнила тот момент, когда она поняла, во что именно она ввязалась. «Я помню, как вчера, утро следующего дня после свадьбы, - сказала она американскому писателю Гору Видалу. - Я проснулась и увидела [герцога]. Он стоял рядом с кроватью с этой невинной улыбкой и сказал: «А теперь что мы будем делать?»

Мое сердце замерло. Это был человек, каждый день которого организовывали для него всю его жизнь, и теперь я должна была занять место всего британского правительства, пытаясь придумать, что ему делать».

Домашние роли пары воспроизводились и в спальне, по словам тех, кто знал их лучше всего. Сэр Дадли Форвуд, конюший герцога Виндзорского в течение двух лет после отречения, сомневался, что у пары когда-либо был половой акт в нормальном смысле этого слова.

«По его просьбе они устраивали тщательно продуманные эротические игры, - сказал Форвуд. - Сюда входили сцены няня и ребенок: он надевал подгузники; она руководила. Она доминировала, а он радостно подчинялся».

Согласно отчету ФБР о паре, кузен Эдварда, ставший монахом-бенедиктинцем, сказал, что герцогиня была единственной женщиной, которая смогла в достаточной степени удовлетворить сексуальные желания герцога.

Очевидно, она научилась «особым методам» в Китае.

Форвуд вспоминал, что эти техники «не полностью устранили проблему крайнего недостатка потенции у принца», добавив: «Сомнительно, чтобы он и Уоллис когда-либо имели половой акт в обычном смысле этого слова. Однако ей все же удалось принести ему удовлетворение. Он всегда был латентным фут-фетишистом, и она обнаружила это и полностью удовлетворяла это извращение».

Дизайнер интерьеров Ники Хаслам, хорошо знавший пару, согласен с оценкой «няня-дитя».

«Я имею в виду подгузники, - сказал он мне в начале этого года. - Все они были сексуально закомплексованы королевой Марией [матерью Эдуарда].

Потти Глостер [брат герцога, герцог Глостерский] любил надевать одежду королевы Марии, хотя и не был геем. Герцог [Виндзорский] определенно был геем. Я знаю это точно».

Королева Мария, последний член королевской семьи, которая верила в божественное право королей, никогда не препятствовала жестоким издевательствам, которым ее муж Георг V подвергал своих детей. Как следствие, все пострадали по-разному.

Диана Мосли, жена лидера фашистов Освальда Мосли, вспоминала: «Есть ужасная фотография, на которой их муштрует отец, и они все в слезах. О, я хочу сказать, слишком ужасная».

«Обращение как с маленьким мальчиком, получение приказов и наказание за непослушание», - как обнаружил историк Майкл Блоч в различных источниках, - приходились герцогу по вкусу.

Чарльзу Уилсону, мать которого была замужем за хранителем личного кошелька, рассказали, что «Эдвард получал удовольствие от того, что Уоллис била его, нанося удары своим маленьким хлыстом.

Нет сомнений в том, что Эдвард любил Уоллис, но он боялся ее - она ​​быстро этим воспользовалась».

Когда их брак достиг средней фазы, Уоллис использовала своих многочисленных любовников, зачастую намного моложе, чтобы унижать и принижать своего мужа, по словам друзей.

Одним из этих молодых людей был Джимми Донахью, колоритный наследник состояния Вулвортов, открытый гей светский лев. Он и Уоллис сблизились сразу после знакомства в Палм-Бич в 1941 году, и их дружба быстро переросла в роман. Передавали его слова: «Это было похоже на то, чтобы ложиться в постель с очень старым моряком».

«Джимми сказал, что она возмущена тем фактом, что герцог потерял трон, - писала Мона Элдридж. - Она наивно поверила его обещанию сделать ее королевой. Она презирала его слабость и скуку. При помощи Джимми она мстила и с удовольствием унижала своего мужа - при необходимости публично».

Этого мнения придерживался и Кеннет де Курси. «Я думаю, ей нравилось выводить этим герцога Виндзорского из себя. Я думаю, что ей было приятно видеть, как он бесился из-за этого, а он бесился.

Это давало ей ощущение силы, потому что после всех этих лет она все еще могла заставить его ревновать и злиться из-за другого мужчины».

Но есть предположения, что Донахью привлекал не только Уоллис.

«Я думаю, что герцог был влюблен в Джимми», - утверждает Ники Хаслам.

В 2012 году голливудский бармен Скотти Бауэрс опубликовал свои мемуары, в том числе главу о Виндзорах. В ней он утверждал, что «в конце сороковых - начале пятидесятых» Сесил Битон познакомил их с Бауэрсом, и заявил, что герцог был «классическим примером бисексуального мужчины», а «Уоллис Симпсон разделяла похожие бисексуальные наклонности».

По словам Бауэрса: «Он [Эдвард] и я проскользнули в гостевой дом в конце сада, разделись и начали целоваться. Эдди был хорош. Действительно хорош».

В течение следующих нескольких дней, пишет Бауэрс, он снабжал Эдди «симпатичными молодыми парнями, а Уолли - хорошенькими темноволосыми девушками. Каждый раз я отправлял кого-то другого. Королевской чете нравилось разнообразие».

Зависимость Эдварда от его обожаемой жены длилась буквально до самой смерти.

Ночная медсестра, которая ухаживала за ним в последние недели его жизни, Жюли Шатар Александер, была шокирована тем, что Уоллис, чья спальня находилась на том же этаже, что и его спальня в их доме в Париже, "никогда не приходила навестить его, поцеловать его на ночь или узнать, как он себя чувствует.

Ни разу. Бедняга. Он повторял ее имя снова и снова: «Уоллис, Уоллис, Уоллис, Уоллис». Или «Дорогая, дорогая, дорогая, дорогая». Это вызывало жалость и сочувствие. Так грустно, как ягненок, зовущий свою мать».

Даже последние минуты жизни герцога не избежали противоречий, окружавших пару. По словам подруги Уоллис, графини Романонес, герцогиню разбудили посреди ночи, и она бросилась к его постели. «Я обняла его, - говорила она. - Его голубые глаза посмотрели на меня, и он заговорил. Он мог только произнести: «Дорогая». Потом его глаза закрылись, и он умер у меня на руках».

Это подтверждено медсестрой, которая сказала, что Уоллис разбудили, и она поцеловала своего мужа в лоб. Но секретарь пары сказал, что герцогиня спала, когда герцог умер, и ему пришлось разбудить ее. Полная история никогда не станет известна.

Отречение от престола остается одним из самых тревожных эпизодов в истории Великобритании, а противоречие между общественными обязательствами и личными желаниями продолжает оставаться важным мотивом в истории королевской семьи.

Стране повезло, что во время кризиса, вызванном Эдуардом VIII, Георг VI и его дочь Елизавета приняли вызов. Результатом отказа Эдварда исполнять свои обязанности короля, как он того желал, по иронии судьбы стало создание современной британской королевской семьи.

Если отречение Эдуарда от престола грозило монархии разрушением, его брат и племянница спасли ее.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив