Традиционные ценности как они есть
congregatio — 27.12.2024
Принесло фейсбуком цитаты из книги Бориса Юрьевича Тарасова "Россия
крепостная". Очень, так сказать, наглядно демонстрирует ту самую
Какраньшую.
* * *
Пушкин в воспоминаниях писал: «Прадед мой Александр Петрович
был женат на меньшой дочери графа Головина, первого андреевского
кавалера. Он умер весьма молод, в припадке сумасшествия зарезав
свою жену, находившуюся в родах… Дед мой был человек пылкий и
жестокий. Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе,
заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с
французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма
феодально повесил на черном дворе. Вторая жена его, урожденная
Чичерина, довольно от него натерпелась. Однажды он велел ей одеться
и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала
себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала
муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась
чуть ли не моим отцом… Все это знаю я довольно темно. Отец мой
никогда не говорил о странностях деда, а старые слуги давно
перемерли»
Мемуаристка Сабанеева застала в живых старушку, бывшую у ее
прабабушки, супруги Алексея Ионовича, сенной девушкой. Пелагея, так
звали ее, была тихой и набожной, только кривой на один глаз.
Сабанеева вспоминает: «Будучи ребенком, бывало, спросишь ее:
Пелагеюшка, отчего у тебя глазок кривой?
Это, сударыня-барышня, — отвечает она, — прадедушка ваш
Алексей Ионович изволили выколоть…»
Жила в Богимове и юродивенькая Дарья, странности у которой
начались с тех пор, как прадедушка мемуаристки ее «чем-то
напугал».
А то еще приснилось барину, что зарыт где-то на его землях
большой клад. К поиску приснившихся сокровищ Алексей Ионович
отнесся обстоятельно. По его приказу богимовские крепостные
крестьяне были согнаны со своих участков и в течение полугода,
забросив хозяйство, отыскивали местонахождение клада, перерыв едва
ли не всю округу. О результатах вспоминали старики, что барин
ничего, конечно, не нашел, «а народу много заморил».
Но печальная память о хозяине осталась не только среди слуг.
Супруга Алексея Прончищева, Глафира Михайловна, женщина добрая и
кроткая, в молодости лишилась рассудка. Произошло это в результате
какой-то семейной драмы, подробности которой столь отвратительны,
что Сабанеева не решилась привести их в своих записках. Она пишет
только, что умопомешательство прабабушки произошло оттого, что
прадедушка ее чем-то «сильно оскорбил».
Что это были за «оскорбления», можно узнать из множества
других воспоминаний очевидцев о том, какие нравы господствовали в
помещичьих семьях. Сельский священник рассказал в своих записках,
как знакомый ему помещик Лачинов обращался со своей женой. Лачинов,
мужчина крепкого сложения, напившись пьян, имел обыкновение
вытаскивать барыню во двор к колодцу, раздевать ее догола и
обливать ледяной водой. Потом он едва живую женщину пинками
заталкивал в конюшню и там, велев лакеям держать ее, принимался
пороть розгами, причем приговаривая: «Вот я тебя согрею, вот я тебя
согрею!» Рассказчик продолжает: «Или изорвет на ней все дочиста,
привяжет к столбу, да и примется с кучером в две розги. Если
увидит, что кучер сечет легко, то и начнет хлестать его комлем
розги по рылу. Сорвавши на ней и на кучере зло, отвяжет и погонит,
также нагою, в дом. Несчастная споткнется, упадет, а он начнет ее
подстегивать с обеих сторон, пока она, на четвереньках, не доползет
до жилья…»
Завершает священник свой рассказ характерным замечанием:
«Много ли в то время было не лачиновых? Все почти помещики были
лачиновыми, если не по отношению к женам, то непременно по
отношению к крестьянам».
* * *
Но все мы помним, что на самом деле раньше были благодать и лепота,
сплошные счастливые, полные любви, семьи богобоязненных
просветленных Русских Людей, и только с пришествием чуждых западных
ценностей семьи стали рушиться, а мужики начали бить жен - потому
что совращенные либерфемподпольем женщины начали их нещадно
доводить.