Ты одессит Сашка, но это ничего не значит... (часть вторая)

Начало войны людей не сильно удивило. Все знали что она будет, просто думали что позже. Рассказы появившееся в истории о неожиданности военных действий со стороны Германии и ее союзников очень веселили людей что тогда все видели и слышали. Может где то за Уралом кто то очень удивился, ибо не знал что происходит далеко за железным занавесом, но для жителей моего города это было ожидаемо и закономерно. Моряки ходившие по всему миру видели что готовится и делились своими впечатлениями. Ходили слухи что красная армия, сильна и непобедима, и сама начнет боевые действия против пограничных стран, где то осенью. Ходили слухи что не сильна, и скоро гитлер будет тут... Все бросились учить немецкий язык, на всякий случай. "Любители" большевизма уже потирали руки - отольются красной сволочи наши слезки.

Противоречивые слухи ходили и об отношении гитлеровских властей к евреям. Кто то рассказывал жуткие ужасы, о желтых звездах на одеждах, гетто и расстрелах. А кто то распространял слухи что немцы культурны, вежливы, образованы и мирное население не обижают, везде начинается порядок и справедливость. Вообще люди в большинстве своем хотят верить в лучший вариант будущего, и охотно себя успокаивают что все рассосется само. Потому что у них все хорошо, только началось личное счастье, бурная карьера, долгожданное образование, или вообще накопили денег на шубу или красивое платье, в лотерею велосипед выиграли, дочка на танцы пошла или у сына прыщи закончились... Все! теперь то все вокруг будет розовым , голубым и ярко зелёным! Ну были люди что где то потеряли свои розовые очки и видели только жестокую реальность и были хорошо информированы. Особенно засуетились секретари горкомов, обкомов и прочие большевистские лидеры, но приказ из Москвы сидеть тихо и не создавать панику их приструнил...

Пропаганда гласила что город врагу никогда не отдадут, силы у нас превосходят силы врага и так далее и тому подобное... Народ притаился и внимательно смотрел на семьи главных коммуняк и по их поведению определял надвигающуюся опасность. Фронт очень быстро докатился до города, авиация бомбила порт, в заливе наблюдали вражеские подложки...Удрать из города на железной дороге было без специальных пропусков невозможно. Вагонами и платформами вывозили демонтированные фабрики и заводы. пропуска получали на эвакуацию только работники этих предприятий. Власть забила на попадающих в ад евреях и спасала более ценное для нее - оборудование заводов доставшееся еще с дореволюционных времен.

Повестки в военкомат Веня и Саша получили одновременно, в один день. Пришли на сборы, прошли молниеносные формальности с медкомиссией и уже к вечеру в Чебанке получали инструктаж по военной подготовке. Не прошло и двух недель этой муштры, как присяга, старинный винтарь в зубы и на оборону города. Окопы, взрывы, кровь, грязь... все что предполагает война. Линия обороны шла по виноградникам, винакурням, складам винной продукции . Виноград уже созрел и висел спелыми гроздьями. В перерывах между боями солдаты набирали его и ели. Хоть какая то радость в этом аду. Не пропускали они и складиков с вином. Ребята за несколько ночей с помощью шила, суровых ниток и цыганской иглы из куска разорванного взрывом брезента скроили и сшили себе жилетки с отделениями для бутылочек красненького крепленого, на которое очень сильно подсели. В разбомбленных складах находили даже вино немецких колонистов выдавленного еще при царе горохе, вкусное и ароматное. Оставлять такое богатство врагу - ни за что!!!! В каждую такую жилетку спереди и сзади влазило до 30 бутылок стандартного размера, в два слоя. В таких "бронежилетах" друзья выглядели как огроменные мужики с косой саженью в плечах, все вокруг веселились. Не даром прошли уроки дяди Йоси в пошиве и ремонте обуви. Пригодилось.

Вениамина ранило в конце первого месяца службы, насколько серьезно Алекс не знал, будучи в разных взводах. Его как то осколки и пули облетали. Гибель рядом огромного количества воинов он запивал вином и становилось легко и тепло. Приходилось отступать и отступать, последний рубеж был уже почти на краю города. Подразделения Александра перевели и разместили в городе. В увольнительную он побежал в госпиталь чтоб узнать как там Веня, все было плохо, одну ногу уже ампутировали, боролись за другую и левую руку(он был левшой). Понимая что сдача города неминуема, молясь чтоб боев не было в родном городе и не перебили людей и разрушили жемчужину, он несся домой.

Влетев в родную коммуналку, увидел собранные чемоданы и растерянных родных. Ситуация была такой, Муж старшей сестры ходил на огромном военном транспорте-параходе, и через день на нем из города производится эвакуация не только раненых военных но и жителей. Сашина старшая сестра, после замужества став морячкой (негласное название неработающих жен моряков) чтоб избежать копания окопов (все равно от этой фарфоровой статуэтки с 50см талией толку бы не было, максимум что она может сделать лопатой - это искалечить себе ногу) устроилась уборщицей по рекомендации соседки в военную прокуратуру. Прокуратуру именно на этом транспорте эвакуируют в Батуми. Удивив всех работников этого заведения своим отношением к чистоте и построив даже больших начальников на предмет сохранения стерильности, снискала себе уважение и зачисления в постоянные работники, не смотря на смутное происхождение. Одним словом - ее муж может вывезти одну семью, потому что там служит и Аня может вывезти одну семью, потому что работает в военной прокуратуре.

Облегченно вздохнув, Алекс предположил что вторая семья - будет семья Вени! Ведь им нельзя тут оставаться! Но был разочарован, уже вписали соседей по коммуналке семью Коринбергов, у них маленькая дочка и с ними мы давно дружим. Все... разговоры закончены... Саша побежал вдаль по коридору к сослуживцу мужа сестры, помощника механика этого же транспорта, у него та же ситуация - его жена стенографистка в военной прокуратуре (это она пристроила Анну на работу). Поздно, они вписали Гутманов, то же соседей по этой же необъятной коммуналке... 2 сына маленьких... Беспомощность, невозможность помочь семье друга, никогда так не было паршиво. Родители глядя на мучения сына предложили остаться, ведь им ничего не угрожает (они говорят на немецком и на финском), они вообще никуда ехать не хотят, ясное дело что жилье растащат и все что нажито непосильным трудом сгинет в неизвестном направлении и осядет у соседей. Пусть вместо них плывет Фира и Розалия, ее маленькая дочка. Идея вызвала очередной скандал в семье и мнение Анны и ее мужа Ивана осталось последним. Едут те на кого выписан пропуск, все!

Вернувшись с увольнительной поехал со всем своим подразделением стоять в оцеплении в порту. Отходил первый эвакуационный транспорт, самый большой в черноморском флоте. Пароход ленин. Внутри оцепления стояли особисты и энкаведещники, бойцы с фронта стояли поближе к народу, что пытался без спецпропуска прорваться на транспорт. Разгружали и грузили ящики с мебелью, чемоданы, рояли, посуду, непонятные ящики с огромными замками, заводили удивительной красоты лошадей, заезжали на полуторках семьи всей совковой элиты с бесчисленным скарбом, подушками., матрасами, перинами, кошечками и собачками. Партийные лидеры, чекисты высоких чинов, семьи генералитета, директора заводов и баснословно богатые одесситы что купили за бешеные деньги место в этом ноевом ковчеге... Было противно на это смотреть. ребята из его подразделения когда вся эта "эээлита" загрузилась и поплыла захватив с собой чекистов и особистов из внутреннего оцепления, потребовали из запасов Алекса пару бутылок, распили прямо из горла, желая этим хозяевам жизни судьбы Титаника, плюнули и погрузились ехать в казармы. Погрузка парохода длилась больше 8 часов.

Уже наутро всему городу было известно что транспорт затонул. Не то на мину напоролся, не то торпедирован подводной лодкой что недавно видели чуть ли не в заливе. По морским законам на военных транспортах - пассажирских шлюпок нет, разве что одна для команды. Никто не выжил. Октябрь месяц - вода холодная. На следующий день должен отходить второй транспорт с людьми попроще, хоть и блатной. Препады некоторых вузов, не сильно колиберные начальники, сотрудники всяких комиссий ну и кто попал по счастливому стечению своих звезд. И семья Аликса. Оцепление уже не такое многочисленное, только бойцы красной армии, да и желающих прорваться сквозь оцепление не так уж и много, все боятся утонуть в холодном Черном море. Многие даже с пропусками не явились...Грузили книги, картины и экспонаты из музеев, какое то оборудование. Плыла эта посудина по тому же маршруту что и первая. Пассажиры видели место трагедии по плавающим чемоданам, кускам мебели, спасательным кругам и кускам палубы, тряпкам и... плывущими в холодных водах лошадям. Опущу рассказ про истерику моей тогда еще маленькой бабушки что носилась по палубе, пытаясь оторвать спасательные круги с их креплений и требовала спасать лошадей из моря, слезы моих родичей, узнавгих в них последних представителей выведенной их предками местной породы, страх не доплыть и присоединиться к этим обреченным благородным животным. Этот транспорт дошел до Батуми.

Сашка провоевал всю войну. Не изменяя своей привычке хранить бутылки крепленого красного вина у себя в жилетке. Когда проходили возле разбитых складов или магазинов, все хватали тряпки, украшения, всякий не полезный на фронте мотлох, за некоторый попадали даже на губу и в штрафбат, например за радио или фотоаппараты. Алекс только еду и красное. Несколько раз его привычка ему спасала жизнь. После боя где его контузило и осколками разнесло его запас вина на спине, позиция была захвачена немцами. Специальная бригада ходила и добивала раненых, видя его живого но в густой "крови"(вино!) решили не тратить пулю, все равно с такой потери не выживет. Когда позиции опять заняли наши - его нашли и доставили в госпиталь. Удивлению врачей не было предела, контузия, осколок и несколько порезов! к тому же уже обработанных неплохим антисептиком. Зажило все как на собаке.

Закончив войну где то недалеко от Праги, комиссовался, сгреб свои медали и поехал домой. Два ранения, целые конечности, в общем неплохой итог большого и страшного приключения. Совесть чиста, домов на захваченных землях не грабил, мирных людей не обижал, никому не признавался что знает иностранные языки и вблизи начальства не терся. Винцо, остроумие и добрый нрав - итог гора друзей из разных сторон его большой страны. Теперь домой, увидеть родителей , сестер и племянницу, и главное друга Веню, он уже после долгого валяния по госпиталям давно дома, сразу после освобождения города вернулся... Что с его семьей, в письмах не писал...Домой!