Суфизм

messala — 21.04.2018 8. Омочи свой молитвенный коврик вином

ПУТЬ СУФИЯ

ЭТО ЛЕГЕНДА о Лейле и Меджнуне.

Однажды в семье знатного шейха родился мальчик исключительной красоты. Его назвали Каисом, и по мере того, как он рос, всем становилось ясно, что когда-нибудь он станет предметом гордости для своей семьи и племени. Уже с малых лет он умом, прилежанием, страстью к учебе и изысканной речью превосходил всех своих ровесников. Когда он говорил, с языка его скатывались жемчужины, когда он улыбался, его щеки напоминали тюльпан, разбуженный рассветом.

Как-то раз Каис встретил девочку, столь красивую, что его внезапно охватило томление, которого он не мог понять. Звали ее Лейла, что означает «ночь», и, как и сама ночь, ее глаза были бездонными и сияющими.

Лейла тоже ощутила какое-то чувство к Каису, которое она не могла себе объяснить. Дети влюбились друг в друга, хотя они по своему возрасту еще не знали, что такое любовь. Это было так, словно некий виночерпий наполнил чаши их сердец доверху, и они опьянели от того, что в них влили, но сами не знали, почему.

Каис и Лейла держали свои чувства в секрете, бродя по узким улочкам и переулкам городского рынка подальше от любопытных глаз. Но такие чувства невозможно держать в тайне, а иногда и шепота достаточно, чтобы разрушить царство. И шепот пошел по улицам: «Каис и Лейла любят друг друга!».

Племя Лейлы было в ярости. Ее отец запретил ей ходить в школу и вообще покидать свой шатер, ее братья пообещали поймать и проучить Каиса, если он еще раз хоть близко к ней подойдет. Но кто же может запретить собаке выть на новую луну?

Разлученный с возлюбленной, Каис блуждал от стоянке к стоянке, от шатра к шатру, словно в забытьи. Где бы он ни проходил, он пел о красоте Лейлы, о ее достоинствах любому, кто оказывался рядом. Чем дольше он не видел Лейлы, тем больше его любовь походила на безумие, так что скоро люди стали показывать на него пальцами и говорить: «Вон идет безумец! Вон идет меджнун!».

Каис был безумен, это правда. Но что такое безумие? Значит ли это сгорать в пламени любви? Безумен ли мотылек, сжигающий себя в огне своего желания? Если так, то да, Каис был безумен. Каис был Меджнун.

Одетый в лохмотья, лишенный возможности здраво мыслить, Межднун оставил город и бесцельно шатался по горам и долинам Хиджаза, слагая скорбные оды своей далекой возлюбленной. У него не было ни дома, ни племени, он был изгнан из страны счастья. Добро и зло, правильное и неправильное более не имели для него никакого значения. Он любил, но он ничего не знал о любви. Он скитался, как пария, в пустыне, с колтуном в волосах и в грязных лохмотьях.

В беспамятстве Каис забрел к Каабе. Пробившись сквозь толпу паломников, он бросился к святилищу и стал стучаться в его двери, восклицая: «О Боже, пусть моя любовь растет! Дай ей цвести в совершенстве! Дай мне пить из источника любви, пока моя жажда не будет утолена! Любовь – это все, что у меня есть. Это все, что я есмь. И это все, чем я хочу когда-либо быть!»

Паломники были в ужасе. Они смотрели, как он упал на землю, посыпая голову пылью и неистово браня себя за слабость своей любви.
Вся его семья и племя стыдились его, но сам Меджнун не знал, что такое стыд. Когда он услышал, что Лейлу отдают замуж за несметно богатого жениха по имени Ибн Салам, он совсем потерял разум. Обливаясь слезами, он ползал в безлюдных местах, как животное. Он спал в лощинах с пустынными зверями, он питался дикими растениями и пил дождевую воду. Из-за силы своей любви он стал знаменит. Люди приходили со всех сторон света посмотреть на него, и иногда сидели возле него часами, а он говорил им о своей возлюбленной Лейле.

Однажды, когда он, как обычно, читал свои стихи околдованным ими слушателям, небольшой клочок бумаги, несомый ветром, опустился к нему на колени. На нем было написано два слова: «Лейла» и «Меджнун». И тут окружающие увидели, как Меджнун разорвал клочок надвое. Половину, на которой было написано «Лейла», он скатал в комок и выкинул за спину. Ту часть, на которой стояло его имя, он оставил себе.

- Что это значит? – спрашивали люди.
- Разве вы не понимаете, что одно имя лучше двух? – отвечал Меджнун. – Если бы вы только знали суть любви, вы бы увидели, что поскреби любовника, и найдешь его возлюбленную.
- Но почему ты выбросил имя Лейлы, а не свое? – спросил кто-то.

Меджнун недовольно посмотрел на него.

- Имя – это раковина, и ничего более. Главное – то, что скрывает эта раковина. Я – раковина, а Лейла – жемчужина. Я – завеса, а она – лицо за ней.

Толпа, хотя и не поняла смысла этих слов, была поражена изысканностью его языка.

Тем временем Лейла, запертая в своем шатре и принуждаемая выйти замуж за человека, которого она не любила, тосковала не меньше Меджнуна, но у нее не было его свободы. Она бы тоже предпочла жить со зверями в пустыне, чтобы кричать о своей любви к Меджнуну с горных вершин. Но она была пленницей в своем собственном шатре и в своем собственном сердце. Когда однажды утром какой-то купец принес ей вести о Меджнуне, Лейла почувствовала себя как тростинка, качающаяся на ветру, полая и невесомая.

- Без твоего сияния, - сказал ей старик, - душа Меджнуна подобна океану зимней ночью, терзаемому тысячей штормов. Как одержимый, он воет в горах, кричит и стонет. И в этом крике и стоне можно разобрать только одно слово: «Лейла».

- Это я во всем виновата, - заплакала Лейла, проклиная себя. – Я зажгла огонь в сердце моего возлюбленного, и оно превратилось в пепел.

В отчаянье она вырвала драгоценные серьги из ушей и протянула их купцу.

- Это тебе. Пойди к Меджнуну и приведи его сюда. Я хочу только взглянуть на него, посмотреть ему в лицо, чтобы умыться светом его взгляда хотя бы на мгновение.

Старик согласился. Несколько дней он искал в пустыне Меджнуна. Когда он, наконец, нашел его, то передал ему послание Лейлы.

- Ты можешь хотя б на время прекратить свои вопли вдали от мира и пойти посмотреть на ее заплаканное лицо?
- Никто не понимает меня, - подумал Меджнун. – Разве они не осознают, что их образ счастья не такой, как мой? Почему они не видят, что их желания могут быть удовлетворены в этой жизни, но моя жажда – нечто совершенно другое, она не может быть утолена, пока я в этом преходящем мире.

Но Меджнун не смог устоять и не воспользоваться возможностью взглянуть в лицо своей возлюбленной. Накинув плащ, он пошел с купцом в пальмовую рощу и спрятался там, а старик ушел за Лейлой.

И вот купец привел ее за руку в рощу к Меджнуну, и Лейла затрепетала. Когда до ее любви оставалось не больше двадцати шагов, она встала, как замороженная. Сколько ни тянул ее за руку старик, она не могла сдвинуться с места.

- Добрый господин, - взмолилась она, - досюда, но не дальше. Даже сейчас я как горящая свеча. Еще один шаг к огню, и он поглотит меня совсем.

Купец оставил ее и подошел к Меджнуну. Вытолкав его из под пальм – с бесцветным лицом и стеклянными глазами – он подтащил его к Лейле. Меджнун упирался. Звездный свет пробивался через кроны пальм. И внезапно, под бескрайним небосводом, Меджнун и Лейла встретились глазами друг с другом.

Это было всего лишь мгновение. Кровь прилила к щекам. Два любовника смотрели друг на друга, пьяные вином любви. Но хотя они и стояли сейчас так близко, что могли прикоснуться друг к другу, они знали, что такое вино можно отведать только в раю. Один вдох, один сдавленный вскрик, и Меджнун повернулся и бросился из рощи назад в пустыню, исчезнув, как лунная тень.

Прошли года. Листья тех пальм поблекли. Цветы в скорби роняли лепестки. И как окружающая местность становилась желтой и тусклой, а сады медленно увядали, так же угасала и Лейла. Свет ее глаз померк, и с последним дыханием она прошептала имя возлюбленного.

Когда Меджнун услышал о ее смерти, он бросился домой и распростерся в пыли на ее могиле. Он лежал, прижавшись к земле, будто в молитве, но из его губ исходил только один звук: «Лейла». Наконец, боль и страсть отпустили его. Его душа освободилась, и больше его не было.

Одни говорят, что тело Меджнуна лежало на могиле Лейлы еще многие месяцы, другие – что годы. Никто не смел приблизиться к нему, потому что день и ночь могилу охраняли звери пустыни. Даже лисы, вьющиеся вокруг могилы, не тронули Меджнуна. В конце концов, от него остались лишь пыль и кости. Только тогда звери оставили своего господина и ушли в пустыню.

Когда они ушли и прах Меджнуна развеял ветер, на могиле Лейлы поставили новый камень. Он гласил:

Два любящих лежат в одной могиле
Их смертный мрак и тлен соединили.
Равно верны в любви сердца двоих.
Шатер небес, прими радушно их.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив