СТИХИ ПРЕКРАСНЫЕ

ЖЕКА — 04.06.2011 Пройдут года о всем забудешь, но это фото сохрани.
Когда мечтать о прошлом будешь, меня молитвой помяни..
Ты вспомяни былые годы, и может быть их не вернуть,
Но что-то доброе осталось и Бог нам освещает путь.

На фото видишь та улыбка, ты помнишь было так тепло,
А помнишь, как смеялись зыбко и было весело, легко,
А время думать о болезнях, о мелочах, скорбях, страстях,
Нет....не хватало, не хотели, мы рыться в этих мелочах!

А жизнь бежит, меняя лики, меняя судьбы на ходу,
И даже если ты безликий, у Бога будешь на виду,
И жизнь сложна, бывают скорби и не в Раю и не в аду,
Когда с Христом живешь, ты помни, что жизнь у Бога на виду.

А что до тех, что все имеют и в этой жизни не простой,
Они у Бога взаймы взяли, им трудно дать ответ живой.
Но ты живи, судьбу не гневай, не стоит время торопить,
Ведь будет каждый ,в полной мере прощенья за грехи просить
 
Просыпайся, июнь, тополиной пургой меня вымани
из чужих городов,  и из кем-то зажёванных, вед.
Рассыпая ромашки, зови меня в лето, по имени.
Где-то тут мои крылья, я выглажу их и – привет.

Я соскучилась. Слышишь? Согрей меня в музыке радуги,
без тебя как-то зябко горели вчера фонари.
Подари мне цветы не навечно, хотя бы нена`долго
и охапками солнц-одуванчиков, дни подари.

Ты меня обожги, знаешь, как без тебя давит пасмурность…
Знаешь, как без тебя? Без тебя что-то гасит свечу.
И сгорая в тебе, я зажгу её, солнцем. И парус мой,
наполняя рассветом,  тобой освечусь-освящусь.

Осени меня, синью, ещё не устала я праздновать
Твои белые ночи, рассыпанные по росе.
Там, на Небе ещё есть одна непреложная заповедь –
 – это так же, как бисер – не передо всеми... не всем…

Но зачем-то мечу-сь… Возврати мне, по искоркам, искренность,
И тогда искромётность вернётся. Из белых гардин
переделаны крылья, я выглажу их… я, по-быстрому...
Подожди меня в ливнях,
                    ну, где-нибудь там
                                     подожди.
К себе любовь в твоих глазах ищу...
А в них страданья - не сравнить с моими...
Всё понимая, искренне грущу...
Как жаль, что стали мы теперь другими...

Всё спорю я с судьбой - за кругом круг
Летят обломки, на пути - заторы...
Но для меня - ты самый лучший Друг,
Нам так важны о жизни разговоры!

И мелочными кажутся тогда
Словесные колючие иголки -
В душе обиды тают без следа
И кажутся смешными кривотолки.

Возьму стихи и подарю тебе -
Пускай соломинками помогают чувства,
Которые спасают нас в беде,
Ведь одному на свете - очень пусто...

Не посмотрю на стужу и туман -
Согрею сердцем, как и было прежде...
Души порывы лучшие отдам,
Вселить желая капельку надежды...

К себе любовь в твоих словах ищу...
Пусть не найду - да это и понятно...
Прости, что я сегодня не молчу,
Хоть точно знаю - всё вернёшь обратно...
Четвертый реактор взорвался под утро.
«Вот будет потеха», - сказал кто-то, в шутку.
Потом закрывали его мы телами,
Шептали молитвы сухими губами.
Невидимый враг, проникающий всюду,
Мы делали дело, а верили в чудо,
На крыше 500, это мир обреченных,
И смерть не щадит наших душ облучённых.
Бегом метров сто, надо сбросить болванку,
И только воротит нутро наизнанку,
А счётчик безумную песню стрекочет.
Как будто кому-то могилу отсрочит.
Страна замерла в ожиданье спасенья.
И каждый узнал, что такое везенье:
Невидимый атом, как ржа убивает,
В кого попадёт, за неделю сгорает.
Нас было немного, отважных, и первых,
И к нам не берут пацанов слабонервных.
И нас хоронили в бетонных гробницах,
По нам плакал дождь над далёкой столицей.
Не нужно речей тошнотворных и пошлых,
Судите себя, по деяниям прошлым.
 
Весь мир был гнусен и постыл.
Весь мир его сегодня предал.
Он шёл по улицам пустым,
Куда, зачем - и сам не ведал.

Старик-фонарь над мостовой
Ритмично прятался за веткой,
И шаткий конус световой
Был оплетен дождём, как сеткой.

Он сел на мокрую скамью
И, разом всё переинача,
Уже решил про жизнь свою:
В ней всё - сплошная неудача.

Он всё зачёркивал и жёг,
Он истязал себя, как мог,
Почти злорадно: ты ничтожен,
О, ты не просто одинок,
Ты всеми высмеян и брошен!

Но почему-то, как сквозь дым,
Сквозь боль и вымысел недужный
Припомнил вдруг, что был любим
Любовью горькой и ненужной.

Он сам не знал, какой был толк
В нечаянном воспоминанье -
Но это было как глоток
Для воспалённого сознанья.

Её любовь (за что - бог весть!),
Хоть ничего и не решала,
Но на себе поставить крест
Каким-то образом мешала.

Он встал. Как душу ни трави -
Но злость его почти угасла.
…Она напрасно ждёт любви,
Но любит - всё же не напрасно.

Ведь сил достаточно уже
Сорвать отчаянья завесу,
Когда ты хоть одной душе
Зачем-то нужен до зарезу.

И даже если не мила
Любовь, не ставшая судьбою, - 
Она хранящие крыла
Простёрла молча над тобою…
 
Голова к подушке клонится,
А душа всё не уснёт.
Отпусти меня, бессонница,
Из тугих своих тенёт.

Отпусти меня, жестокая,
Ниспошли мне благодать:
С этой болью и морокою
Дай на время совладать.

Все подробности прокручены
От начала до конца,
Наизусть уже заучены
Все черты его лица.

Что ж не лень тебе, бессонница,
По ночам меня пытать,
Заставляя всё, что помнится,
Словно книжицу, листать?

Ничего я не поделаю,
Ничего не повторю.
Но в окошко запотелое
Я до одури смотрю.

И опять душа не выспится,
И пребудет в ней разор,
Ожидания бессмыслица
Да пустой надежды вздор.

Отпусти меня, родимая,
Отпусти хоть на часок.
Дай упрятать душу в сны мои,
Словно голову в песок…
 
 Ты любил ее?
После молчания:
– Кажется, да.
Помню всё, что с ней связано,
только лицо позабыл.
В темном небе протяжно и тонко гудят провода
на железных столбах,
в вышине,
выбиваясь из сил.

В каменеющей глине
неясно блестит колея.
Гонит ветер по спуску крутому
соломенный ком.
Кто он, спутник случайный,
которого выдумал я
и который за мною,
как тень,
неотвязно влеком?

Этот мальчик угрюмый
встает у меня на пути,
курит первый табак
и читает мне что-то свое...
Пребывает душа его,
словно скворец, взаперти,
но уже прорывается посвист и щебет ее.

Я любил ее, слышишь,
мой бедный двойник молодой?
Ты еще изопьешь эту горькую чашу до дна.
Будет дымная зелень лететь над овражной водой,
станет память богата,
а речь непривычно скудна.

Наша память нахлынет,
как лиственный свет вечеров,
где у края равнины стоят облака, присмирев,
Будут в сумерках поздних
греметь колокольцы коров,
и зарница очертит тяжелые купы дерев.

Хлынет ливень внезапный,
припустит по крышам греметь –
и напомнит нам заново
пением внятным, земным
духового оркестра простую и гулкую медь,
что играет на танцах
по праздникам и выходным.

Геликон и валторна –
кумиры мальчишеских лет –
вовлекают счастливцев
в утоптанный парами круг...
Нам еще не дают за резную ограду билет,
где блистает она
в окружении бледных подруг.

Будет зависть смешная к ее ухажерам лихим,
к одногодкам счастливым,
берущим билеты в кино.
Два-три слова случайных – и всё.
И плохие стихи.
И оркестр духовой,
повторяющий вальс «Домино».

Но когда из низин
вытекают тумана слои,
и сырая заря
над деревьями сада горит,
ты услышишь сквозь сон,
как ликуют ее соловьи –
на пределе дыханья,
из сил выбиваясь,
навзрыд!
 
Прости, что я не та. Пускай поймёшь едва ли,
За что прошу, мой друг, прощенья у тебя -
И всё-таки прости, что мы существовали,
Иным принадлежа, совсем иных любя.

Прости, что без тебя я смела жить на свете,
Не помогла судьбе пораньше нас свести.
В том нет моей вины, но если кто в ответе -
Пусть это буду я. Прости меня, прости.

Прости, что хлеб и соль с тобою не делила,
Что, от тебя живя в немыслимой дали,
Расположенья звёзд не предопределила,
Которые тебя хранили и вели.

Прости за то, что так непоправимо поздно
Сошлись и невзначай пересеклись пути,
Которые всю жизнь существовали розно,
За всё, что не сбылось, прости меня, прости.

Прости, что мы с тобой не знали друг о друге,
Что я от разных бед тебя не берегла,
Прости за то, что я всю жизнь жила на юге
И северней Москвы ни разу не была.

Что я тебе была не близкой и не дальней,
А попросту никем - и не могла спасти
От этой седины, наверно, слишком ранней,
И от морщин у глаз - прости меня, прости…
 
Знаешь, я уже почти не грущу.
Я вот выкрою денёк или два -
И твой город просто так навещу -
Ради блажи, озорства, шутовства.

Будет кладь моя легка и тоща -
Я себя не привяжу к багажу, - 
И, свидания с тобой не ища,
Я по улицам весь день проброжу.

Я не вторгнусь, не стану мешать,
Лишь беззвучно дверь в твой мир отворю,
Просто буду тем же небом дышать
И, быть может, твой маршрут повторю.

Я в автобусе твоём прокачусь,
По наитью выбрав номер любой,
Не к судьбе твоей, увы, приобщусь -
Но к пространству, обжитому тобой.

Выйду к морю. Постою на молу.
Будет влага солона и горька.
И, заметив телефон на углу,
Может статься, удержусь от звонка…
 
Какое счастье, благодать
Ложиться, укрываться,
С тобою рядом засыпать,
С тобою просыпаться!

Пока мы спали, ты и я,
В саду листва шумела
И неба темные края
Сверкали то и дело.

Пока мы спали, у стола
Чудак с дремотой спорил,
Но спал я, спал, и ты спала,
И сон всех ямбов стоил.

Мы спали, спали, наравне
С любовью и бессмертьем
Давалось даром то во сне,
Что днем — сплошным усердьем.

Мы спали, спали, вопреки,
Наперекор, вникали
В узоры сна и завитки,
В детали, просто спали.

Всю ночь. Прильнув к щеке щекой.
С доверчивостью птичьей.
И в беззащитности такой
Сходило к нам величье.

Всю ночь в наш сон ломился гром,
Всю ночь он ждал ответа:
Какое счастье — сон вдвоем,
Кто нам позволил это?

Быть нелюбимым! Боже мой!
Какое счастье быть несчастным!
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.

Какая мука, благодать
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать
И говорить с самим собою.

Какая жизнь - сходить с ума!
Как тень, по комнате шататься!
Какое счастье - ждать письма
По месяцам - и не дождаться.

Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на все согласен?
Он равнодушен и жесток.
Зато воистину прекрасен.

Что с горем делать мне моим?
Спи. С головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им,
Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Люби меня, целуй меня в тоске
За то, что мир висит на волоске,
За то, что мир, тобою населенный,
Так сладостен и так необъясним,
Что каждый раз робею перед ним,
Как в первый раз теряется влюбленный.

Люблю тебя - и чушь твою и суть,
Шепчу тебе одно и то же: будь!
О, будь со мной, мне ничего не надо, -
Не мне ль удача выпала во всем?
Люби меня, и мы себя спасем,
Не уводи блуждающего взгляда!

Сезон удачи кончится скорей,
Чем грянет залп, пугая сизарей,
И в шуме крыльев брызнет кровь на стену.
За то, что жизнь висит на волоске,
Прижмись ко мне, расслышь меня в тоске,
Не дай беде прийти любви на смену!
 
 Какая странная волна
адреналин хлестнула в вены!
Ах, как приятно осознать,
что ты еще не все продал
И что душа твоя жива,
над ней не властны перемены,
И все измены и размены
в ней не оставили следа.

А мне казалось, я давно
уже порос зеленым мохом,
И силомер моих страстей
остановился на нуле,
А оказалось, что со мной
еще не так уж дело плохо,-
Я что-то главное сберег
от отложения солей.

Я столько лет спокойно спал,
я так давно не видел друга,
Я так отвык дарить цветы
и так устал от беготни,
И вдруг, как заяц, убежал
из заколдованного круга,
И в каждой клеточке упруго
ядро, как колокол, звенит!

Я, словно парусник, попал
в тайфун по имени "Удача".
Я, как бывалый капитан,
все мачты разом обрублю.
И в каждой клеточке своей
я, как мальчишка, это прячу,
И каждой клеточкой молчу,
как каждой клеточкой люблю!

 
Есть радости словарь – наивный и богатый.
Открой – и горстку слов на птичьем языке
с ладони отпусти туда, на склон покатый,
сбегающий к реке.

Стеклянный треск стрекоз, воды прикосновенье
к пылающим губам – и синтаксис купав
вот-вот войдет в строфу, помедливши мгновенье,
на цыпочки привстав.

О заводь, заводи глухую речь осоки,
где скрипки мошкары вступают не спеша
и рыбы сонный альт – протяжный и высокий –
поет из камыша.

И селезень костра уже забил крылами,
отталкивая ночь на несколько шагов.
Припав щекой к песку, спит небо перед нами
в багете берегов.

Я так тебя люблю, что скрип оси тележной
вдали и нищий звук пастушьего рожка –
взъерошат сумерки рассеянно и нежно,
как волосы – рука...
Еще сонет – подобие игры,
еще любовь — игра наполовину;
но тронь, играя, камешек горы,
толкни его – и вызовешь лавину.

Сползут по склону целые миры
и обнажат породы сердцевину,
что в темноте ждала своей поры,
тесня базальт и рассекая глину.

Вот так любовь: в ее кольце упругом
я возомнил себя всего лишь другом
и руку вам, смеясь, поцеловал.

Легко ушел. Шутя, письмо отправил.
И не был исключением из правил:
На полпути настиг меня обвал!
 
Ощущение крыльев вернулось.
Ничего невозможного нет.
Ты - мое возвращение в юность.
Ты мой пропуск туда, где запрет –
В край, куда с потаенной кручиной
Одинокое время бредет...
Там теперь высоко и пустынно.
И неслышен и легок полет.
Возвращаться в былое – нелепо?
Или шанс нам дарован судьбой?
Наша родина – звездное небо.
Мы с тобою вернулись домой.
В доме этом и мрак я приемлю:
Он с любовью и праздником слит...
Неизбежным паденьем на землю
Эта сладость полета горчит...
 
Вопреки настигающим взглядам
(Нечестивцы, живём без венца),
Наши сны зачинаются рядом,
И созвучны в экстазе сердца.

А постелью - охапка соломки
Да щепотка словесной трухи...
Не судите поэта, потомки,
За бесстыдные эти стихи.

Не твердите вослед и во гневе,
Как привратник у райских ворот,
Что, подобно Адаму и Еве,
Недостойны мы высших щедрот.

Ни к чему нам то царство покоя,
Не для нас его скудный паёк –
Мы узнали о жизни такое,
Что и ангелам всем невдомёк!

На губах обалденная сладость,
Наши души греховно близки,
И не кровь, а тревожная радость
Напрягает до боли виски...
 
Шинами щебень укатан.
Молча дорогой иду.
Розовый лебедь заката
плавает в синем пруду.

Южное пыльное лето
дадено нам на двоих.
Желтые ласточки света
тают в ладонях твоих.

Кто тебя создал, такую,
терпкую, словно вино?
В клетку любви золотую
сердце стремится само.

Красные капельки вишен
прячутся в листьях тугих.
Сколь мне дано еще слышать
песен твоих, не других?..

Мягкие всполохи света.
Сладок искус бытия.
Много ли сердцу поэта
нужно, родная моя?

Весь он блаженством охвачен,
словно апостол в раю...
Сердце воробышком скачет
прямо в ладошку твою.
Твое тело звучало, как скрипка,
обещаньем любви и тепла.
И луны незакатной улыбка
равнодушное небо зажгла.

Ты была мне дана, как виденье,
плоть от плоти живого всего.
Золотая игла наслажденья
пронизала мое существо.

Ты лежала святая, нагая,
дщерь высоких небес и земли,
и волшебные звуки органа
через сущность твою протекли.

То, что было разъято на части,
стало целым опять до поры.
И светились невиданным счастьем
наших глаз неземные миры.

И природа нам слепо внимала,
и пронзила Любовь бытие.
И Поэзия пальцы ломала,
сознавая бессилье свое.
 
 
 
 

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив