Список книг, январь 2020 года, часть первая.

maiorova — 07.02.2020 Вот только что выложила окончание читательского дневника за минувший год, как настала пора отчитываться за начало года наступившего. Январь двадцатого отличается от декабря девятнадцатого (ужас, скажешь "декабрь девятнадцатого, январь двадцатого", и будто пахнет остывающей буржуйкой и морковным чаем с отвратительным химозным сахарином. Вы морковный чай пробовали? И я не пробовала. А запах прямо стоит, как только что сварено)... так вот, январь двадцатого отличается от декабря девятнадцатого главным образом обилием стихотворных сборников, и это разует. Возвернулась способность читать поэзию с первой страницы до последней, а не "заглянула - ухнула - дальше пошла".

Мадлен Миллер «Песнь Ахилла» – https://fem-books.livejournal.com/1915527.html. По суеверию ли, по какой другой причине, первую книгу в году я выбираю особенно тщательно. Прошлый год ознаменовался слапгардовской биографией Сигрид Унсет, например. Позапрошлый ассоциируется с Дарьей Варденбург и её повестью «Никита ищет море». А в 2013 я додумалась одолеть роман скандинавского писателя на еврейскую тему под неожиданно восточным заглавием «Три обезьяны». И весь год ничего не слышала, ничего не видела и ни о чём не говорила, кроме собственного новоявленного дитяти, разумеется. «Песнью Ахилла» в принципе я довольна, другое дело, что не дай Бог оказаться на месте бедолаги Патрокла, всю жизнь взиравшего на полубога-возлюбленного, как Глазков из-под столика. И на месте Фетиды, и на месте Ахилла не дай Бог оказаться. И на месте Поликсены. И на месте Деидамии. Ни на чьём месте не дай Бог, греческая мифология, бессердечная ты зараза. Настал час перечитать Илиаду.

Арли Рассел Хокшилд «Управляемое сердце: коммерциализация чувств» – https://fem-books.livejournal.com/1916052.html.

Джуди Вайсман «Времени в обрез» – https://fem-books.livejournal.com/1916911.html. Отдельное наслаждение – листать этот научный труд под Рождество в зимнем лесу среди падающих крупных снежинок, в отпуске, когда никуда и ни к кому не надо спешить. Вайсман, конечно, к популяризации не стремится, пишет со своей социологической колокольни и без скидок на среднего академика. При этом, на мой необъективный взгляд, получается доступно, доходчиво и с тем неуловимым своеобразием, благодаря которому закрываешь книгу, приговаривая про себя «приятно пообщаться с умным человеком». Вообще восприятие и осмысление времени – это бездна, звезд полна, и в этой бездне таится ещё немало психологических и обществоведческих открытий.

Оливия Гатвуд «Душа компании» – здесь по ссылке я немного поцитировала https://fem-books.livejournal.com/1917179.html, однако ради справедливости должна добавить: никакого преставления о Гатвуд как о поэтессе эти фрагментики, фактики нашей галактики не дают. «Душу компании» если уж читать, то читать подряд, от корки до корки, не пропуская ни строки, как единое целое. Потому что это и есть единое целое. Последний поэтический сборник, который я читала и воспринимала так, был «Интимный дневник отличницы» Веры Павловой. Предпоследний – «Час вечерний» Марии Шкапской. Нет-нет, я не выстраиваю преемственность, это, как сказал Гребенщиков однажды в интервью, потом придут литературоведы и разоймут труп, а я не литературоведка, я не по этой печальной части. Сугубо читательские впечатления, как и всё, что есть в этом блоге.

Аннетте Хесс «Немецкий дом» – мне, на самом деле, местами даже понравилось, но на «прорыв десятилетия», прости меня, издательство «Эксмо», никак не тянет. Богатейший материал остался неосвоенным, центральная героиня – нераскрытой. Судорожные дёрганья Эвы в кустах с безразличным ей и равнодушным к ней канадцем Дэвидом (ну, вот слышала Хесс, что в шестидесятые молодёжь развлекалась беспорядочным сексом), не менее судорожные попытки наладить отношения с женихом (ну, вот знает Хесс, что средний класс любит семейственность), беготня Дэвида к проститутке, сама эта проститутка, которую зовут почему-то Сисси, как австрийскую императрицу. Зато меня потряс папа жениха, то есть по замыслу будущий свёкор Эвы. Аристократ, интеллигент и коммунист по убеждениям, во время войны заключённый концлагеря, он вышел аабсолютно больным, в том числе и психически. Обычно в апатии, он время от времени включается как радио, и оказывается самым умным и честным из всей толпы персонажей.

Полина Кривых и Марина Евланова «Где мои очки и другие истории о нашей памяти» – https://fem-books.livejournal.com/1918329.html. Теоретически я должна уже не интересоваться комиксами в силу возраста, а изложенные факты знать как «Отче наш», но теоретически теория и практика одно, а на практике это разные вещи. Книжка очаровательна. Отдельно прекрасны портреты учёных, несших вклад в исследование памяти. Блюму Вульфовну Зейгарник хоть распечатывай и кабинет украшай. К сожалению, не удалось попасть второго февраля на лекцию Полины Кривых «Одиннадцать друзей Фрейда», а по совместительству на презентацию «Очков». Если верить анонсу: http://lectures_polina.tilda.ws/, в апреле она снова приедет в Петербург, и уж тут-то я не пропущу удовольствие.

Ксения Букша «Чуров и Чурбанов» – не люблю в отношении к литературе эпитеты «добротный» и «крепкий», а есть ли что-то нужнее добротности и крепости в злые, зыбкие времена? Был такой жанр в живописи, ведута, популярный в семнадцатом столетии, – городской повседневный пейзаж. Существуют ли писатели-ведутисты? Не знаю. С уверенностью можно говорить, что Ксения Букша рисует петербургскую ведуту уверенной мастерской кистью. Кто знает её по ранней прозе, прошу особенно обратить внимание. Со времён «Завода «Свобода»», который считаю на сегодняшний день лучшей книгой Букши, это уже совсем другое письмо и совсем другое чтение. А как вы считаете, важно ли, когда у автора есть своя излюбленная тематика? Избирательное сродство там, приёмные семьи, демоны в образе детишек?

Сай Монтгомери «Те, кто делает нас лучше» – https://fem-books.livejournal.com/1920771.html. Прельстилась, собственно, тем, что в каталоге издательства допустимый читательский возраст обозначен как 6+. А то у нас временное обострение интереса к книгам о природе. Скребицким и Бианки сыт уже не будешь. В конце концов доколе его перечитывать, Бианки-то. Настало время, думаю, что-нибудь посовременнее поискать. Ну, и отыскала. На свою голову. Люди, когда писательница нашла своего ручного борова Кристофера Хогвуда (да, в честь британского клавесиниста) мёртвым, каюсь, сентиментально ревела белугой. Собака – всегда история, и всегда с несчастливым концом, пишет Карен Джей Фаулер. Но оказывается, и про борова, на что боров, так можно утверждать... Монтгомери часто упрекают, что она позиционирует себя как анималистка, а рассказывает не столько о животных, сколько о себе и своём духовном опыте... так вот, это не баг, это фича.

Мария Степанова «Старый мир» и сразу же «За Стиви Смит» https://fem-books.livejournal.com/1920739.html – вообще в самой идее писать «за» непереведённых и в принципе непереводимых просматривается род отчаянной храбрости, которой и для того, чтобы писать условно «за себя», может понадобиться изрядно.

Моё сердце без меры благодарит Творца:
Он прописал мне смерть, как и прочей живности,
Что к тихой Смерти приходит, ища конца,
И та, как блох, снимает избыток живости
И выдает взамен ничто – целительное, хотя
Те, кто жив, полагают, что такого ничего не хотят.

Или вот так:

Женщина ты злая, дурное существо,
Занозила сердце мне, привадила его
Горестной наклонностью к любому негодяйству
И полной неспособностью к домашнему хозяйству.

Таня Майер «Shapka, babushka, kefir. Как воспитывают детей в России» – сборник забавных и наблюдательных статей о российской национальной манере материнства. Всё было бы хорошо или по крайней мере занимательно, если бы не один момент. Майер вращается среди богатых людей и пишет только о них. Храбрые русские мамы, катающиеся на полгода в тёплые страны, или нервные мамы, боящиеся отпустить сынка-подростка гулять по улице, так как эти гадкие пролетарии тут же поймут, из какой он семьи... Давайте уж называть лопату лопатой, моя Россия той России, о которой пишет Таня Майер, классово чужда. Ужасный пролетариат, который так боится бизнес-мама повстречать, выбравшись с сыном из-за высокого забора, – это я, моя дочь, мои племянники, например. Здесь было бы уместно рассказать анекдот про городскую колбасу, если бы вообще было уместно рассказывать анекдоты.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив