спина и жопа в форме стула

nakrylzebosoi — 11.11.2010

Цезарь оставался в городе. Остались и Нигидий Фигул, и Варрон — по одной и той же причине. Новый великий понтифик объявил о находке, как он их назвал, «Каменных анналов» и «Комментариев царей». После созыва коллегии жрецов в последний день секстилия, чтобы информировать их и дать им возможность осмотреть таблицы и манускрипт, он выступил на собрании Сената первого сентября, где показал отцам сенаторам свои находки. Большинство зевали (в том числе и некоторые жрецы), но Цицерон, Варрон и Нигидий Фигул посчитали это интересным и провели первую половину сентября, знакомясь с античными документами.

К. Маккалоу, "Женщины Цезаря".

Если кто удивляется моему отсутствию, я вам щаз расскажу, куда я пропала, и где буду находиться еще неделю, как минимум.
Надеюсь, вы меня простите. Дело в том, что у меня запой. Ну, не алкогольный, конечно же, а читательский.

Лет семнадцать назад мне случилось купить две первых книги из серии "Владыки Рима" - той самой Колин Маккалоу, которая заставила всех женщин рыдать о неспящих в сиэттле поющих в терновнике.
Это были "Первый человек в Риме" и "Травяной венок". Каждый из романов - в двух томах, то есть фактически не две, а четыре книги. Изданные в годы экономии на корректорах, они имели славный дизайн, роскошную суперобложку и абсолютно безграмотный, ошибка на ошибке, текст.

Вдобавок к вопиющей орфографии, три переводчика из всех сил усирались доказать, кто из них на свете самый талантливый, поэтому одного и того же героя в первой главе звали Сципион, во второй - Цепион, в третьей - Цепио, а в четвертой снова Сципион.
Из-за этой титанической битвы переводчиков читателю было совершенно нереально с первого раза уяснить, что Квинт Цецилий Метелл Хрюшка и Квинт Цецилий Метелл Свинячий Пятачок - одно и то же лицо, а Квинт Цецилий Метелл Поросенок и Квинт Цецилий Метелл Свинка - единственный сын этого лица.

Утонув в этой нетронутой редакторским пером срани, я была вынуждена признать, что после первого прочтения ни черта не поняла, и взяться еще раз. Таким образом, за первый год я прочитала все четыре книги не менее шести раз, и сама не заметила, как привыкла к этим квинтам цецилиям метеллам и полюбила их как родных.
Должна сказать, что писательский талант госпожи Маккалоу не кажется мне таким уж огромным, а стиль изложения вообще не нравится, да и исторической правды в этой ее эпопее не более трех процентов, но любовь зла.

Каждый раз, закрывая четвертую книгу, я вздыхала - надо же, на самом интересном.
И только спустя годы, а именно несколько дней назад, во время очередного перечитывания меня вдруг осенило погуглить - а не написала ли госпожа автор хоть малюсенького продолжения?
И выяснилось, что госпожа автор написала, да еще как! еще четыре книги, и судя по объему, каждая в двух томах.

Ну и все. И я пропала. Это же как вдруг обнаружить, что у твоего любимого сериала еще четыре сезона. Это же почти как приболеть и сдохнуть, а потом вдруг получить возможность еще четыре дня дожить.
Старые друзья цецилии метеллы свинячьи пятачки вдруг ожили, задвигались, совершили новые поступки и произнесли новые слова.
Я прочла уже почти две книги, полностью отсидела себе зад и полуослепла от яркого экрана.

Предыдущий читательский запой такой мощности случился со мной в девяносто втором году, когда я купила "Властелина колец" Эрике на день рождения, и от нечего делать как-то вечерком сунула в него свой нос. Я читала всю ночь, а утром взяла его на работу, и начальник после долгих безрезультатных призывов к моей совести смирился и сказал - хрен с ней, пусть читает, чем меньше мы будем ей мешать, тем быстрее вернется в строй.


А однажды, в далекой юности, у нас с Люсей был речевой запой. На каникулах в деревне мы впервые посмотрели фильм "Собака на сене", в наших глупых юных головах что-то перемкнуло, и мы два дня разговаривали, как герои Лопе де Вега.

На третий день мы собрались в лес за грибами. Не хочет ли сегодня сеньорита себе груздей на зиму насолить, чтоб каждый зимний день обедать вкусно, сметану с подбородка утирать? Охотно, сеньорита, лес-кормилец уже заждался нашего визита, и удивить родителей почтенных грибами я смогу наверняка.

Люсина бабушка дала нам два ведра и сказала - ступайте уже, надоели со своими шекспирами, может хоть в лесу вам головы продует от этой блажи.

На обратном пути посреди поля нас застигла сильная гроза. Гремело и сверкало прямо над головой, озоном несло так, что аж тошнило, лило как из бочки. Казалось, что молнии бьют прямо в землю вокруг нас.
Не желая быть выше даже самой мелкой травинки, мы побросали ведра с грибами и шлепнулись в грязь. Мы вжимались в землю, как пехота при артобстреле, и визжали от ужаса.

Когда гроза чуть сместилась к лесу, мы осмелились сесть и вытереть сопли. Видок у нас был самый плачевный - насквозь мокрые, трясущиеся, полностью покрытые жидкой жирной землей.
- Кажется, мы живы, - сказала я неуверенно.
И тут Люся простерла ко мне черную руку и спросила :
- А удалось ли вам средь ада, сеньорита, остатки духа все же сохранить и избежать позора с пиздецом, не наложив в штаны говна три тонны?

Мой стресс мгновенно кончился, как и дар речи. Надеюсь, нас никто не видел в тот момент, потому что мы вели себя крайне неадекватно, гоготали, выкрикивали матом и неоднократно плюхались в грязь. Призрак Лопе де Вега покинул наши головы навсегда.

Отбесившись, мы собрали рассыпавшиеся грибы, весь вечер их перебирали, мыли и солили, а Люсина бабушка отговаривала :
- От грибов толку не будет. Грибочки-то ваши небо прокляло. Их по-русски собирать надо, а не под какие-то там иностранные театры.
Мы нигилистски отмахивались и уверяли, что с комсомолками такого произойти не может.

Я гордо привезла домой трехлитровую банку отборных, крепких груздей, и родители берегли ее до Нового года. А когда открыли, то и вспомнили бабушкины слова. Грибы оказались горькими, и пришлось вывалить их в унитаз.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив