Сон про добрую страшную сказку.

Золотые листья
– Портрет! – завопила Рыба мне в голову. Вы иезуит и сатрап! Вы! Я уже было назначил себе наложниц! А вы со своей дамочкой меня держите в плену и в чёрном теле!
– Нет, ну позволь, а причём тут я?! – ожидаемо удивился я.
– Не знаю, причём, но всегда во всём виноваты вы, и тень Феи так всегда говорит! Это всё Портрет с зудом в своей мышиной норе!
Я посмотрел на тень моей Феи. Это звучало не то, что двусмысленно, это звучалодаже как-то скабрезно. Она же сделала вид, что ничего не понимает в нашем бестолковом разговоре и растворилась у куста гортензии.
Рыба зарыдала. Скупой мужской слезой. Знаете, когда такое полумифическое создание, как Универсальная Рыба, ревёт вам в мозг, – это очень... Душераздирающе. И я пошёл покупать ей ( Рыба, конечно, он, но мне проще писать «она») мороженое.
Я шёл обратно из скромного сельского магазина и нёс два рожка. «Шага-алл!» – каркнул ворон, слетевший на дикую грушу. «А?» – удивлённо задрал я голову.
«Нна!» – каркнул, спикировав на меня, ворон, и у меня остался один рожок. «Что тты!» – замахнулся я на зловредную птицу, – как вдруг стрекочущая молния промчалась по мне как по ветвям, рожок шмякнулся о земь, и я остался без мороженого. Довольная белка сидела высоко на дереве и насмешничала. Я развернулся и пошёл обратно в магазин. На магазине висела табличка «закрыто на 15 минут». Через полчаса она всё ещё была на двери, а я, послушав отголоски Рыбьего гундежа у себя в голове, отправился на железнодорожную станцию, к киоску с мороженым. Обратно я решил идти другой дорогой, минуя опасные деревья с коварными прожорливыми птицами и белками и поэтому, забыв про воображаемые мозоли на воображаемых ногах, пошагал через поле. В этот раз мороженое лежало в пакете. Его я нёс аккуратно, почти торжественно. Дикие злаки цеплялись за одежду, лезли за шиворот, щекотали нос, вырывали пакет из рук и пытались стянуть с воображаемых ног воображаемые ботинки. Но я мужественно продирался сквозь это бурное травяное безумство, как Айболит, который спешил к больным зверятам, и нёс, нёс мороженое в хрустящих (о, я так надеялся, что они ещё хрустят) рожках! Внезапно тропа закончилась и трава встала передо мной сплошной стеной. Я попятился. Приключение с богиней было ещё свежо в моей памяти, наткнуться на неё еще раз, да еще при исполнении такой важной миссии, когда я спешу, мне не хотелось. Внезапно подумал, что рожками от мороженого мне придётся украшать её бюст, потому что на ней опять не будет купальника.
Травяная стена раздвинулась и на меня выдвинулась огромная башка местного быка Василия. Или Венедикта, его родного брата – я быков друг от друга плохо различаю, хотя и часто писал коров, играющих на музыкальных инструментах. Но эти быки не музицируют, поэтому, для меня они одинаковы. Доверчивый сливовый глаз воззрился на меня. Огромный шершавый язык лизнул. «Ммму-уу-у» – с надрывом проревел Василий, а, может, Венедикт, мне в ухо, заглушив причитания Рыбы «Шагал, это же ббыыы! Ббыыык! Бегите! Бегите, спасайте моё мороженое!»
«Мму-у-у-у-у!» – повторил Венедикт или его близнец. И встал поперек всего света. Я подумал, что во мне уже есть одна дыра, заткнутая кружкой, и что вторую мне бы не хотелось, потому что тогда её тоже придется чем-то затыкать, а две кружки у меня в груди... Или одна в груди, а вторая где-нибудь во лбу будут немного похожи на то, что какая-то дама небрежно бросила на меня некую деталь своего гардероба. Интимную деталь. Или я ношу эту деталь поверх сюртука. И тогда я залез в пакет и достал мороженое. Венедикт или Василий в его лице был мне благодарен. Я смог протиснуться мимо, но в ухо мне задышало жарким и опять заревело «мму-у-у!» – видимо, это был привет от второго быка, еще не охваченного мороженым. Вздохнув, я достал еще один рожок и, вытянув руку вперед, пошел. Бык покорно затопал рядом, прокладывая нам путь. Мы дошли до околицы, я заглянул в пакет и увидел, что третий рожок раскис, поэтому и его отдал Венедикту или Василию. «ШшшшаПортре-ееет...» – прошипела в голове у меня Рыба. Венедикт или Василий лизнул меня на прощание ещё разок, взмыкнул и отправился восвояси. А я, с пустыми руками, домой. Дома меня ждало страшное. Со мной никто не хотел разговаривать. Рыба обиженно наматывала круги в бочке, стреляя водой в мошек, а тень Феи стригла облепиху, поджав губы.
«Какое счастье!» – подумал я, и, наконец, лег в гамак и проснулся. Мне на нос упал лист
Я ответил, что нынче в сельпо санитарный день, а у быка, наоборот, постоянная антисанитария и пахнет изо пасти силосом, и лёг в гамак обратно.
– Страшный Вы человек, Портрет, – шепнула с ухмылкой тень Феи и полила меня из лейки.
|
</> |