Собакам и больным детям вход воспрещен

Во время Первой опиумной войны, когда Шанхай контролировали англичане, на входе в один из парков они повесили табличку «собакам и китайцам вход воспрещен». Эта фраза должна была не столько запретить вход китайцам (в то время расовая сегрегация была обычным делом), сколько их унизить.

На детской площадке во Владивостоке висит огромная табличка, запрещающая вход на нее больным детям. С какими именно диагнозами нельзя играть на площадке, не уточняется.



Я даже не знаю, что тут страшнее: сам факт появления подобной таблички, или то, что никто из сотен жителей микрорайона не снял ее. Никто не подал в суд на гондонов, ее повесивших, никто не возмутился. Вроде бы так и надо. Площадка для здоровых и красивых. Всяких калек — нахуй с пляжа.

Я уже вижу, как идет мама с ребенком мимо площадки. Он хочет поиграть, а она ему отвечает: «Извини, сынок, нельзя, тут площадка для здоровых детей, а у тебя ножка сломана!»

Бытовой фашизм стал уже нормой в нашей жизни. Дать понять ближнему, что он неполноценное говно — национальный вид спорта. Чиновник, спешащий на работу с мигалкой, дает понять всем остальным, что они — люди второго сорта. Инвалид в России скорее всего не выйдет из дома. Это немного сохранит ему самооценку, ведь на него не будут снисходительно показывать пальцем прохожие. Больной и слабый человек в наших городах не может полноценно передвигаться, потому что города проектируются и строятся для молодых, сильных и успешных, тех, кто может купить себе личный автомобиль.

Когда советский человек впервые попадает в западное общество, он очень удивляется, как это там по улицам ходят инвалиды, больные, хромые, гомосексуалисты, черные, дауны, калеки. Как это они сидят в кафе, спокойно заходят в клубы и магазины. И как это никто на них не показывает пальцем, не ржет и не вешает табличек, что детская площадка только для здоровых детей. Это отличает цивилизованное общество от дремучих дикарей с улицы Кирова во Владивостоке.