Скелет в шкафу

volha — 03.08.2010 Я очень-очень любила винницких бабушку и дедушку. Лето! Каникулы! Украина! Рай!!!
Бабушка, в отличие от мамы, позволяла нам с двоюродной сестрой все. И таскать в дом бродячих кошек, и выбегать в 12 часов ночи во двор по воплю приятеля-Костика: "Олька, выходи, чего расскажу!", и шляться где угодно - при этом утром нас всегда выдавали по 20 коп на мороженое, а после обеда возвращался с работы дед и вел нас в парк аттракционов. Он там перезнакомился со всеми бабулькам-вахтерами, и за 5 копеек входного билета мы катались на каруселях до одури, по часу вместо 2-3 официальных минут. Дедушка у нас был "настоящий полковник", правильный до одури - ему ничего не стоило остановить харкнувшего на асфальт алкаша и начать его стыдить - "тут же маленький дети бегают, вот поскользнутся, упадут, да еще и в харчок ваш ручками...". Что удивительно, алкаши каялись и просили прощения. Дедушка был божественно убедителен, причем даже не аргументами, а своим примером. Кадетов в военной академии он стоил железной рукой, но дома из него вили веревки - бабушка не любила убирать, и самое врезавшееся в память воспоминание: дедушка в майке и семейных трусах, с военной выправкой моющий посуду.
Я до сих пор люблю мыть посуду и никогда не брошу мимо мусорки даже скомканный автобусный талончик.
Мы с двоюродной сестрой играли целыми днями в старых двориках, заросших диким виноградом - строили дворцы из ящиков, ловили голубей, устаивали "конкурс сказочников" - кто расскажет историю смешнее и невероятнее. У нас была веселая компания из мальчишек, в которой я была главной... И мечта построить голубятню на клумбе под окном. И еще были семечки, шелковица в стаканчиках и букеты цветов у уличных торговок - семечки и шелковица нам, букет бабушке. Это дедушка нас приучил: сначала просто собирали в парке букетики из полевых цетов и тащили домой, потом стали покупать. Каждый раз, приезжая в Винницу, я первым делом бежала на маленький привоз и покупала бабушке цветы - обычно огромную охапку пионов, до смешного дешевых. И потом мы с сестрой ревниво бдили за букетами, чуть они увядали - мы мчались за новыми, чтобы порадовать бабушку.
Деньги простые советские дети добывали двумя способами: клянчили у родителей и дедушки, или сдавали бутылки.
Вот на бутылках я и погорела.
Пункт приема находился на другой стороне улицы, узкой, в две полосы, но очень оживленной. Очередь на прием приходилось отстаивать по часу-два, и нередко перед нашими носами кончалась тара, и очередь, смачно матерясь, разбредалась в стороны.
Но в тот день нам повезло. Тара была. И денег дали аж рубль девяносто копееек, только этих девяноста копеек у приемщицы не было, как и у нас гривенника до рубля.
- Ирка, стой здесь! - крикнула я, и рванула домой к бабушке, одалживаться.
Уж не знаю, что взбрело в голову моей сестре. Возможно, кто-то сердобольный из очереди дал ей те десять копеек, и она побежала за мной. Или она побоялась одной оставаться в чужом дворе.
Визг тормозов и крики я услышала уже когда взлетала по лестнице на четвертый этаж. Но не обратила на это внимание - ура, у нас сейчас будет целых два рубля, сколько всего можно будет накупить! И обязательно - букет бабушке!
Когда я побежала вниз с гривенником в кулаке, то столкнулась с целой процессией. Впереди скакал через три ступеньки белый как мел водитель легковушки, таща на руках зареванную и окровавленную Ирку. Сзади мчались свидетели и милиция, а их догоняла скорая помощь.
Как потом выяснилось, сестра рванула через дорогу на красный свет, и тронувшаяся с места машина слегка ее толкнула. Совсем слегка - Ира упала на асфальт и ободрала локти и колени, так что главным потерпевшим оказался водитель, которого пришлось отпаивать валерьянкой. А Ирку вернули из больницы через час, замазанную зеленкой, но в остальном совершенно здоровую.
А мой мир за этот час рухнул.
Бабушка впервые в жизни наорала на меня. Причем вопрос был даже не в том, что я бросила младшую сестру по ту сторону дороги. То есть за это мне тоже влетело, но до сих пор мы с сестрой бродили по району совершенно безмятежно, по десять раз на дню перебегая ту дорогу. Тут была вина обеих.
Самым ужасным обвинением было: "ты увидела, что твою сестру сбила машина, но все равно прибежала ко мне за десятью копейками".
Я рыдала до истерики, уверяя, что это не так. Но мне не верили.
Когда сестру привезли на скорой назад, и врачиха радостно сообщила, что сотрясения мозга у девочки нет, меня послали за хлебом в магазин. Все еще размазывая слезы, я помчалась вниз и поскользнулась на крутой ступеньке, слетела с половины пролета и напоследок тюкнулась затылком о ступеньку. Кое-как поднялась и, пошатываясь, поползла в магазин.
К вечеру мна стало плохо. Затылок опух и голову было больно поворачивать, мутило, перед глазами темнело и двоилось, так что я забилась в постель под одеяло и провалялась так до ночи.
Сейчас я понимаю, что, по иронии судьбы, сотрясение мозга оказалось у меня. Но поскольку все в доме меня игнорировали, как преступницу, и даже к ужину позвали только один раз (я не вышла), сухо и холодно, то я побоялась рассказать, как мне плохо. Так несколько дней и ходила - к счастью, постепенно оклемалась само собой.
И все.
До конца каникул я проходила по дому парией и изгоем. То есть, наверное, и бабушка уже давно успокоилась и меня простила, и Ирка - та вообще отошла уже к вечеру и наслаждалась положением жертвы, в три горла пожирая всякие лакомства. Но я была уверена, что меня в этом доме все ненавидят и презирают, и не могла дождаться, когда наконец вернусь в Минск.
Мне было лет 10, сестре - 6-7.

Потом начался развал союза, мы долго не ездили на Украину... Бабушке с дедушкой звонили только поздравить их с днем рождения, новым годом, и пр... До сих пор помню, какая это была мука - выдавливать официальные поздравления в выжидательную тишину на том конце линии. Потом мы вроде бы все-таки приехали в гости, лет через пять, но все было уже не то - и бабушка состарилась, и я повзрослела - мне было интереснее читать, чем шляться по дворам... к бутылкам я вообще не прикасалась. Нет, о том эпизоде все давно забыли - все, кроме меня. У меня так и осталось ощущение, что ко мне относятся с недоверчивым холодком, как к убийце и врунье. Да и до сих пор, когда я говорю правду, а меня уверенно обвиняют во лжи - для меня это самая страшная обида. Это означает, что человек, которого ты полагаешь близким, на самом деле тебя близким вовсе не считает.
Так разбитое и не срослось.

Мне иногда снится бабушка, реже дедушка - они умерли уже несколько лет назад, от старости, очень тихо и спокойно.
Во сне они всегда выглядят укоризненными или отстраненно-чужими. Я не мистик и вовсе не думаю, что они меня осуждают или зовут к себе, нет - это игра подсознания, вытаскивающая старые переживания.

У меня были замечательные бабушка с дедушкой. Отношения между людьми так хрупки, берегите их, будьте чутче друг к другу...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив