Символ кимвала

auvasilev — 18.04.2015 Есть в религиоведении такое направление или метод, это как угодно и удобнее, который я сейчас не стану сейчас именовать общепринятыми терминами, поскольку, на мой взгляд, они несколько затуманивают смысл своей приблизительностью, но определяющий фактор там внешне как бы достаточно прост и логичен даже до бытового, чисто житейского уровня, который я и ценю более и прежде всего.

Религия и религии изучаются с вынесением за скобки самой веры, как таковой. То есть, если совсем грубо, типа, нас, именно как ученых, совершенно не только не волнует, но даже абсолютно не интересует, есть Бог или нет, мы только собираем факты, изучаем их анализируем, синтезируем, сравниваем, что там по науке ещё положено, всё делаем, фиксируем и предоставляем публике для сведения. Остальное – трава не расти, каждый далее волен поступать по собственному разумению и ощущению.

Конечно, как в любом стремлении к идеалу нейтральной объективности, здесь имеется доля изначального лукавства. И, скажем, представители условной «европейской школы» данного направления, никак это формально не выражая, всё-таки в основном и по большей части в глубине души считают, что Бога нет, а их американские коллеги и единомышленники столь же молчаливо придерживаются прямо противоположного мнения.

Однако на самом деле всё это совершенно не мешает действительно весьма эффективному и результативному использованию самого метода как такового. Если, естественно, придерживаться рамок несколько искусственного самоограничения, введенного учёными как условие игры. Но уже на попытках выхода хоть немного «во вне» начинаешь сталкиваться с трудно преодолимыми противоречиями.

Поскольку у нас сейчас разговор всё-таки не узкопрофессионально религиоведческий, я далее подробнее распространяться не стану, а приведу всего лишь один в достаточной степени частный пример. Речь пойдет о символах, смысл которых всё же принципиально зависит от наличия или отсутствия веры.

Вот доллар, несомненно один из самых значимых символов США. Но это никак не мешает постоянно уничтожать вышедшие из употребления купюры, да что там просто «уничтожать», есть технологии, при которых измельченную долларовую массу добавляют в составы для дорожных покрытий и ездят потом по своему символу на машинах без зазрения совести.

Или, уж куда круче, национальный флаг. Не в какой-то там бездуховной Америке, а в заидеологизированном СССР в самом начале семидесятых помню на одном из портовых складов проводили учет-ревизию. Предстоял очередной всесоюзный праздник с вывешиванием знамен, и надо было убедиться в требуемом наличии нужного качества.

Выяснилось, что десяток полотнищ уже с годами пришли в негодность, и, чтобы иметь официальное право заказать новые, выслуживших срок ветеранов списали. После чего ни у кого даже мысли не возникло озаботиться приличествующей моменту церемонией прощания с символами и их упокоения.

Порвали или порезали на удобные куски и использовали для каких-то практических целей в соседнем гараже. При этом, я совершенно не уверен, что с точностью исполнили все инструкции, но точно знаю, что морально-нравственных мучений или даже просто малейшей по этому поводу задумчивости ни у кого из мужиков не возникло.

Но если ты веришь в Бога и, соответственно, во вторую, мистическую составляющую Церкви, без того всего лишь обычной человеческой организационной структуры, то и Храм для тебя есть не только в стандартном понимании строение что-то там символизирующее, но и некий портал соприкосновения с высшей силой. Тогда разрушение обветшалого храма не может равняться просто сносу дома, там действуют уже совсем иные законы.

И в куске дерева, с помощью самых что ни на есть реальных практических манипуляций превращенном в икону, уже присутствует не только некий абстрактный символ Бога, но и часть самого Бога, который на части не делится. И нельзя испорченную икону, раздробив и размолов, пустить в какой-нибудь строительный наполнитель. То есть, в смысле, нельзя, если Бог есть. А нет, так и никаких проблем, деревяшка и деревяшка, какая разница, чем она была раньше.

Так что, и чуть отходя от сухого академизма, не получается удержаться в методологии «только факты». Всё равно приходится определяться.

Я, собственно, начал несколько издалека для того, чтобы предупредить верующих, чтобы они далее это текст не читали, поскольку могут обидеться, а оскорбить кого-то, как всегда, меньше всего входит в мои планы. Только в данном случае я обращаюсь к верующим не в Бога, а в Юрия Гагарина. Для которых он символ именно в религиозном смысле. Пожалуйста, воздержитесь.

Да я и сам в детстве был не чужд до уровня даже в какой-то момент восторженного неофитства. Помню как сейчас тот апрельский день шестьдесят первого, когда такой гордый пришел в детский сад и с порога товарищам, мол, а вы знаете, как зовут космонавта? Мне-то дома сказали, я старательно заучил и был уверен, что всех сейчас огорошу свои откровением, а мне в ответ десятки младенческих глоток на последнем пределе звенящей мощности – Гагарин!

Это был действительно массовый и абсолютно искренний восторг. Всего несколько лет, но в реальности гигантская вдохновенная эпоха гордого сумасшествия под девизом «Мы покорили космос!», которая достойна отдельного множества эпопей, но вряд ли у меня уже получится стать автором хоть одной из них. Потом трагическая скорбь после внезапной гибели героя…

А вот конкретного дня, когда я впервые задал себе недоуменный вопрос: «Подожди, подожди, а что собственно такого совершил именно Юрий Алексеевич Гагарин, что позволяет и даже заставляет относиться к нему как к светлейшей и выдающейся личности?» - я, конечно не запомнил. Но, то, что вопрос возник довольно давно, это несомненно.

Ну, слетал, собственно, мужик на орбиту исключительно в роли Белки-Стрелки, никаких особых навыков, кроме хорошего здоровья и физической формы от него там тогда не требовалось. Вот, например, те же летчики-испытатели всегда были для меня «сверхчеловеками», они совсем другое дело. Тот же Марк Галлай, который, кстати, принимал непосредственное участие в подготовке космонавтов и от которого, по некоторым слухам, Гагарин перенял знаменитое «Поехали!», действительно уникальный специалист. А Гагарин был в этом отношении более чем рядовым. Так в чем же магия символа, только в улыбке? Ну, не знаю, мне, честно говоря, и улыбочка эта – так себе…

А в остальном, если вчитаться и задуматься, весьма странновато неприглядная картинка получается. Не ставлю сейчас целью написать сто-то типа «разоблачительной монографии», да и смысла в этом ни малейшего, ни мне, ни кому-либо их моих знакомых Юрий Алексеевич ничего плохого не сделал и ничем не обидел, столько было неизмеримо больших сволочей, что глупо сосредотачиваться именно на этом довольно стандартном в человеческом плане по меркам тех лет военном летчике. Но поскольку речь ведь идет не совсем и не только о нем, а о легенде и символе, приведу лишь один пример.

Я слышал эту историю в разных вариантах, и у меня есть личные основания не сомневаться в её правдивости, но приведу наиболее нейтральный рассказ из уст Кобзона. Только, единственное примечание, давайте личность самого Иосифа Давидовича тут оставим за скобками, как и вопрос существования Бога, а просто воспримем факт:

"Вдруг Герман (Титов. – А.В.) говорит: «Я так люблю стихи Евтушенко. Хотелось бы, чтобы он у нас выступил на вечере. Но… что-то он там наговорил плохое про Советский Союз, когда был в Париже…»
- Герман! Ну что ты веришь всему этому дерьму, – вступился я за Евтушенко. – Это все ложь, гундёжь и провокация…
- Ну, раз такое дело, – говорит Титов, – приглашай его к нам. Только предупреди – мы можем задавать неприятные вопросы.
Я к Евтушенко. Говорю: «Женя, как ты смотришь на то, чтобы встретиться с космонавтами?» А он как раз заканчивал поэму «Братская ГЭС».
- С радостью! – сказал Евтушенко и лихорадочно начал писать целую главу о космосе, которую вставил потом в свою «Братскую ГЭС».
Когда Евтушенко приехал в Чкаловский Дом офицеров, он стал нервно ходить за кулисами, как-то дергался, словно опасался какого-то нежелательного развития событий. И действительно, появился подполковник. По-моему, он был тогда начальником Дома офицеров. Подходит ко мне и говорит: «Иосиф, ты должен сказать Евтушенко, что ему нельзя выступать». В ответ я сказал, что у меня язык не повернется говорить такое. «Если у вас, – говорю, – хватит совести, подойдите сами и скажите». Он подошёл и говорит: «Вас просили не выступать».
И тут с Евтушенко случилось такое, что я толком и передать не могу. Он оцепенел. Он побледнел. Открыл рот: «Как?!» «Ну… так начальство распорядилось». Он бросился из этого ДК… У него был, как сейчас помню, голубой такой «москвичок». Сел в машину. Я выскочил. Говорю: «Женя! Милый, подожди…» «Да пошли вы все…» – и уехал.
Ну я выступил, когда пришла моя очередь, а потом был банкет. Подхожу к ребятам и спрашиваю: «Кто дал команду запретить Евтушенко выступать?» Мне говорят: «Гагарин…» Подхожу к Гагарину: «Юра, вы же сами пригласили Женю почитать вам стихи. Что случилось, чтобы так вдруг всё повернулось?»
Оказывается, когда Евтушенко ходил и нервничал за кулисами, кто-то из приехавших ответработников ЦК КПСС увидел его и спрашивает: «А что… у вас Евтушенко будет выступать?» «Да!» – отвечают ему. Он: «Странно». И больше ничего не сказал. Не сказал: «Нельзя». Ничего не запрещал. Просто сказал: «Странно». А Гагарин, чтобы перестраховаться, решил, что лучше будет сказать, чтобы Евтушенко не выступал, и попросил это передать через подполковника. Дескать, нам не нужны неприятности. Короче, Гагарин нехорошо себя повёл. И я ему сказал об этом. «Юра, – говорю, – так не поступают…»
- Ты что, замечания мне делать будешь?
- А почему тебе нельзя делать замечания, если ты поступил не так, как договаривались?! Вы же сами попросили его пригласить. Если бы я вам его навязывал, тогда другое дело. Что же ты поставил меня в такое положение?
- Слушай, не замолчишь (что-то он такое сказал) и ты у нас выступать не будешь.
- Ну если так, сделай милость. Я и сам сюда больше не приеду. – Мы поссорились. И я уехал".

Правда, они довольно скоро потом помирились и у Кобзона, как всегда и везде, что всем прекрасно известно, никаких проблем не возникло, да и Евтушенко, если серьезно и по большому счету, особо от властей советских не пострадал, но сейчас ведь не о них. А о том, какой замечательной личностью был Юрий Алексеевич. Так себе человечек, если удержаться от эмоциональных грубостей. Настоящий коммунист. Но это если не верить. А если верить, то символ в религиозном смысле, и тогда все свои слова беру обратно. Даже не написанные и не произнесенные.

А вообще-то, «каким он парнем был», дистиллированней что ли, правдивей и несомненней, какая атмосфера царила в его семье, и какие моральные с нравственные принципы там главенствовали, всегда проявляется в детях. То есть, вы знаете, что я как раз принципиальный противник взаимной ответственности отцов и детей, но тут просто явное отражение и продолжение именно названного плюс воспитания, а не каких-то индивидуальных психологических особенностей.

Я эту историю сейчас подробно пересказывать не буду, она слишком публична, каждый в интернете может с легкостью найти сам. Но буквально в нескольких словах, имею в виду, как дочери космонавта Елена и Галина подали в суд, чтобы запретить название «Внук Гагарина» на мой вкус изумительному, тончайшему и добрейшему фильму моего любимого Андрея Панина. Их возмутило, что какой-то там негритос посмел своими паршивыми черными губами произносить хоть что-то, относящееся к святыне. И добились того, что малейшее упоминания фамилии Гагарин из кино убрали. И страшно были собой горды.

Вот это история для меня гораздо больший символ. Почти религиозный. Во всяком случае, несущий бесспорный для меня отсвет чего-то высшего. Гораздо более высокого, чем любой космонавт.

Сохранено