Сикачи-Алян. "Стойбище Сородичей" и шедевры каменного века.

varandej — 16.10.2021

Есть миф, будто нанайцы - северный народ, которому "олени лучше!". Но известнейший нанаец всех времён и народов Кола Бельды пел от лица всех коренных малочисленных народов Севера, после службы на Тихоокеанском флоте, советско-японской войны и учёбы в Саратове и Воронеже ловко обыгрывая русские стереотипы. Настоящие нанайцы живут на широте Украины, в тундре бывают не чаще москвичей, а лучше всякого оленя для них рыба. Нанайцы - крупнейший из братской семьи коренных народов Приамурья: 12 тыс. человек в России и около 5 тыс. в Китае, где они известны как хэчжэ. Нанайские сёла амурских притоков мелькали в прошлой части за бортом "Зари". Но лучшее место для знакомства с их культурой - Сикачи-Алян, небольшое село (270 жителей) на Амуре в 70 километрах ниже Хабаровска. Там находятся великолепные петроглифы каменного века и "Стойбище Сородичей" - национальное подворье семьи со звучной фамилией У.

Около 13 тысяч лет назад на Амуре в последний раз видели мамонтов, в погоне за которыми люди когда-то покинули тропическую "зону комфорта". Те, кто пришли на крайний восток Евразии, к тому времени уже знали, что за добычей вовсе не обязательно гоняться по лесу - она сама может плыть в руки. И вот Амур, словно Нил или Инд, стал колыбелью оседлой культуры, где одни и те же стойбища стояли на своих мысах и заливах сотни и тысячи лет. Жителей их наука называет "ихтиофаги", по-нашему "рыбоеды" - они жили нерестовыми путинами, когда мутные амурские волны кипели от лососевых стад. Новое хозяйство требовало новых технологий - из камня и кости амурцы научились делать крючки и остроги, из растительных тканей - сети и снасти, а из глины - посуду, которая вошла в людской быт именно тихоокеанском бассейне Евразии. С единственной целью: подспорья в виде подлёдного лова и охоты не хватало для сытой жизни, а значит рыбу от путины до путины надо было где-то хранить. Около 3000 лет назад амурские народы даже освоили примитивное земледелие, но почвы Дальнего Востока с его короткими сырым летом были слишком скудны, а вот рыбы в Амуре вплоть до 21 века хватало каждому. Ко временам задокументированной истории земледелие тут позабылось: Амур не стал колыбелью древней цивилизации, но здесь затянулся высокий каменный век.

2.


Наследием которого стали самые красивые и сложные наскальные рисунки на Земле. Набор их сюжетов знаком по Калбак-Ташу или Бесову Носу - звери (заметнее всего лоси, хотя статистически чаще всех встречается медведь) вплоть до мамонтов, длинные лодки с гребцами, личины в шаманских масках, глаза. Люди в полный рост изображались реже, в основном - в керамических статуэтках вроде увезённый в Эрмитаж "Кондонской Венеры". Узор первобытных амурских художников не спутаешь ни с чем - витиеватые орнаменты и спирали, видимо служившие таким же символом местных культов, как в христианстве - крест. Спираль от ДНК до галактики - один из самых глубоких образов, и даже странно, что у патриотов Дальнего Востока не расцвела своя конспирология на этот счёт. Петроглифы - главная рукотворная достопримечательность Хабаровского края, и самые известные их скопления - то и дело исчезающий под водой Сикачи-Алян на Амуре, небольшие (13 рисунков) Киинские писаницы южнее Хабаровска и труднодоступные Шереметьвские писаницы на Уссури. Создавались они в три волны - 10-13 тысяч лет назад, 5-6 тыс. лет назад и в начале нашей эры, но на взгляд неспециалиста стиль рисунков с разбросом в десять тысяч лет кажется единым.

3.


На каком языке говорили их авторы, не известно - это могли быть предки индейцев или японцев, а может родичи косматых айнов. Первые и вторые вышли с Алтая, как и начавшаяся 5000 лет назад третья волна переселенцев - предки тунгусо-маньчжурских племён. В основном расселились они по степям в междуречье Хуанхэ и Амура, и были столь суровыми кочевниками, что лишь коней разводили для езды, всё остальное предпочитая не выращивать, а добывать. Постепенно, однако, лихие мохэ сблизились с высокой цивилизацией Когурё, и корейские технологии в сочетании с маньчжурским боевым искусством стали основной для цепочки государств - как Бохай (698-926), растоптанная Чингисханом империя Цзинь (1113-1213) и даже империя Цин в 17-20 столетиях. Но кони ржали и сабли звенели в степях за Амуром, а находились среди маньчжур и те, кто предпочёл уйти в тайгу, копьё поменяв на гарпун. Более многочисленные и плодовитые, маньчжуры постепенно полностью заместили древние народы Приамурья, но переняли их быт, лишь привнеся в него шёлк и железо.

3а.


К приходу русских в Приамурье сложилась целая экосистема малочисленных таёжных народов, имевших больше сходства, чем различий, в основе которых лежало в первую очередь хозяйство.
Нанайцы и хэчжэ (16 тыс. человек), в прошлом известные как гольды, живут вдоль Амура (на их языке - Манбо) от устья Сунгари до Комсомольска. Охота в тайге была у них лишь подспорьем, больше напоминая рыбалку с самострелами и капканами вместо удочек и сетей. Исключением являлись курурмийцы с западных притоков: живя на небольших реках среди болот, они активнее добывали дичь, особенно пернатую. Однако как главная дорога Дальнего Востока, Амур дал нанайцам ещё одну специализацию - торговлю, где они были посредниками между всеми соседними народами и Китаем. В каком-то смысле именно нанайцев можно считать основателями Хабаровска, на месте которого русские в 1858 году обнаружили торговую деревеньку Бури (у китайцев - Боли).
Ульчи (3 тыс. человек), прежде мангуны - ближайшая родня нанайцев: один народ плавно переходит в другой вниз по течению. Живущие ближе к устью Амура и почти не контактировавшие с другими цивилизациями, ульчи хранили более древнюю и самобытную культуру, так что именно их я бы назвал "приамурцами по-умолчанию".
Удэгейцы (2 тыс. человек), в прошлом кекари и орочоны - горцы Сихотэ-Алиня, не столько Хабаровского, сколько Приморского края. Их стихия - уссурийская тайга, порожистые горные реки, и именно из удэге был небезызвестный Дерчу Оджал, прославленный Владимиром Арсеньевым как Дерсу Узала. Рыбалка у удэгейцев стояла лишь в одном ряду с охотой и собирательством, а богаче всех были те, кто продавал китайцам женьшень или опиум.
Орочи (1 тыс. человек) в прошлом не различались с удэгейцами и вместе с ними звались орочоны. Но жили они у дальнего подножья Сихотэ-Алиня (последние их общины остались на реке Тумнин близ Ванино), на Татарском проливе, и потому были в первую очередь прибрежными рыбаками и охотниками на морских зверей.
Ороки (около 300 человек) в переписях по-прежнему значатся под русским экзотэтнонимом, и лишь на родном Сахалине уважительно именуются самоназванием уйльта. Островитяне преуспели в морских промыслах, но более всего они известны тем, что разводили оленей - причём не на мясо или шкуры, а как ездовых животных для охоты.
Ещё два народа возникли как креолы. Негидальцы (600 человек), себе называющие просто "люди с Амгуни", по культуре и хозяйству ближе к ульчам, а по языку - к эвенкам, то есть возникли в смешении тех и других. Тазы с юга Приморья и вовсе произошли от китайцев, в тайге полностью перенявших орочонский быт: шаманские культы у них встречались с Гуанди, просторные китайские рубахи  - с мохнатыми лыжами, а строганина - с лапшой.
Наконец, нивхи (4,5 тыс. человек) с Сахалина и устья Амура, в просторечии гиляки, близки к перечисленным народам по образу жизни и искусству. Но их язык не входит ни в одну языковую семьи, а в фольклоре много общего с индейцами -  в первую волну переселения с Алтая кто-то ушёл в Америку, а нивхские предки - на Сахалин. И совсем уж не похожими на кого-либо вообще были айны, жившие, однако, в том же мире спиралей, личин и криволинейных узоров.

4.


С общей численностью менее 30 тыс. человек, амурские народы расселены на огромном пространстве и почти нигде не образуют большинства. Немало их на Украине, где живёт примерно 10% негидальцев, 30% орочей, а ороков (но тут уж видимо оркам-толкинистам спасибо!) там и вовсе больше, чем на дальневосточных берегах. Это наследство Зелёного Клина - у многих на Дальнем Востоке украинские корни, и иные, выйдя на советскую пенсию, возвращались к этим корням с мужьями или жёнами из коренных народов. Смешанные семьи среди амурцев ныне и преобладают - так, с 2000 года не заключено ни единого брака двух негидальцев. Не лучше выглядит и языковой вопрос - например, родным языком в 1989 году владели 17% орочей, а в 2002 - уже 4,5%, то есть старики, последних из которых не станет совсем скоро. Мононациональные селения на Амуре остались разве что у нанайцев и ульчей.

5.


Под Россией амурская культура, складывавшаяся сотнями веков, распалась за пару-тройку поколений. Но всё же русский мир сюда несли не казаки, а офицеры и предприниматели. Дальний Восток рубежа 19-20 веков был раем для этнографов, а потому музеи Владивостока, Хабаровска, Южно-Сахалинска, Николаевска-на-Амуре, Ноглик и многих райцентров просто лопаются от обилия осколков цветастого старого мира. И прежде, чем отправиться в Сикачи-Алян за живым нанайским наследием, полюбуемся достояниями истории в Хабаровском краеведческом музее имени Николая Гродекова.

6а.


Нанайцы жили малыми семьями, а их селения были вотчинами одного большого рода или даха - союза нескольких мелких родов. К тем родам восходят и три десятка нанайских фамилий - как Бельды (с большим отрывом самые многочисленная) или Самар (вторая). И Перменко и Оненко вовсе не украинцы, Гейкер не немец, а Дигор - не осетин. Как установили генетики, нанайские роды имеют разное происхождение с разбросом в тысячи лет и видимо возникали по мере ассимиляции маньчжурами древних селений. Селения были по сути кустами стойбищ, центром каждого из которых служила фанза - 4-угольный дом с соломенной крышей на вкопанных в земляной пол столбах и нарами, под которыми циркулировал тёплый дым очагов. Жили в одной фанзе 2-3 семьи в компании собак, с которыми мужчины ходили на промыслы. Там их жилищем становились зимняя аонга (чум из шкур или брезента) и летний хоморан из ивовых прутьев и бересты. Фанзы исчезли без следа уже к середине ХХ века, а вот переносные жилища в залах музея собраны нанайскими охотниками.

6.


"Гольд без оморочки не делает даже шагу от своего стойбища. Куда бы не направлялся и как бы не был короток его путь, он всегда плывёт в оморочке. Даже по стойбищу гольды не ходят пешком, а всегда плавают в оморочке. Одним словом, оморочка до такой степени нужна гольду, что её можно рассматривать как органическое продолжение гольда: это - необходимый орган тела" - приводит одна из музейных табличек цитату этнографа начала ХХ века Ивана Лопатина. Конструкции лодок, в музее представленных уменьшенными копиями, наглядно иллюстрируют различия амурских народов: в середине - омоочин (длинная нанайская оморочка) с деревянным каркасом и берестяной обшивкой для амурских волн, слева утунгиэ (долблёная удэгейская оморочка) для мелкой тихой воды, справа опять же удэгейский бат с защитным клювом "ана" для порожистых горных речек.

7.


Ещё правее на кадре выше - традиционный костюм, куда входили и берестяная шляпа с местными орнаментами, и непромокаемые сапоги, и халат с боковой полой: для стойбища - левой, для промысла - правой. Китайцам амурские народы были известны как юйпи-дазцы - "рыбокожие туземцы": основным материалом их одежд и правда была рыбья кожа! Из неё делались даже женские платья "амири", и лишь по праздникам нанайцы облачались в цветастые ткани. Особо ценным был китайский шёлк, из которого шили роскошные  "сикэ" - их многие амурские женщины надевали лишь дважды - на свадьбу и в качестве смертного савана. Пышные сикэ с нагрудниками (глухими у девушек и откидными для кормления грудью у жён), наплечниками, рукавицами и сапожками стали шедеврами нанайского искусства, ну а узоры украшали и платье невесты, и робу рыбака - ведь каждый завиток тут наделялся своим смыслом, превращаясь в оберег. Самый, пожалуй, эффектный из таких узоров - заметный тут в середине правой витрины "гаса-донкани" - "место, где садится птица".

8.


Амурский рыбак жил в одухотворенном мире, где звери, деревья, реки и камни имеют свою волю и понимают человеческую речь. Религия амурских народов была едина, но со своими нюансами: так, живший в домашних очагах дух огня Подя у нанайцев и ульчей изображался в виде старухи, у негидальцев был Отец-Огонь, а у орочей считалось, что пламя - это целая семья. В тайге именно дух огня был хранителем жизни и врагом тьмы: за трапезой часть еды отправлялась в очаг, а искры и потрескивания костра считались знаком, что лучше отложить намеченное дело. Морские народы тоже чтили Подю, но выше для них стоял Тэму - хозяин вод, у ороков бывший гигантской косаткой, а у материковых народов - четой старика и старухи, на своём островке разводящих всю рыбу мира. Ещё были демиурги Сэвэки (который создал всё полезное человеку) и Харги (сотворивший всё вредное), помогавшие им мамонт Холир (например, он осушил землю от мирового океана) и мировой змей Дябдар; царь зверей Синкэн на упряжках с тиграми или медведями; держащий нити человеческих судеб Майин и другие... На Земле жили чудовища - медведи-оборотни дуэнте, у которых след был "размером с кабаргу", или остроголовые великаны калу, каравшие тех, кто не бережлив к тайге. Калу хранили сумки с "щедрой шерстью", дающей охотнику вечную удачу, а побеждённый человеком калу оборачивался женщиной, рожавшей герою сына-богатыря. Но в первую очередь Боа (мир живых) пронизывали духи-хозяева гор, рек, лесов, явлений, рукотворных предметов и даже слов, которые вполне могли, воплотившись, вернуться. Деревянных идолов амурцы ставили у домов, чаще всего изображая Мангни - Солнечного охотника, что гонится за Лосем (Большой медведицей) на лыжах, оставляя следом Млечный путь. В этой вечной погоне происходила смена дня и ночи, потомками Мангни считались шаманы, а в преданиях он выступал то покровителем людей, то людоедом.

9.


Самые большие скопления идолов выдавали, конечно же, фанзы шаманов, и на кадре выше - такое вот придомовое святилище с берегов Уссури, найденное ещё Арсеньевым и позже целиком переехавшее в Гродековский музей. Мангни окружают многообразные сэвэны - духи-помощники: сила шамана текла в иных мирах подобно реке, а сэвэны жили на её притоках. На кадре выше это ни (двое оруженосцев Магни), паха-куа (птица), дым-яго тыэнко и накаса (коряги на переднем плане). На кадре ниже - атрибуты удэгейского колдуна: нагрудник, маска, антропоморфный сэвэн и самая настоящая амба - сэвэн-тигр, один из самых распространнённых помощников шамана.

10.


Шаманский бубен - карта потусторонних миров. Первичным из них был Оми - мир нерождённых душ, созревавших на великом древе. В нанайских повериях их приносили на Землю мелкие птички, в орочских - грибы-дождевики, в эвенкийских они оседали хвоинками или пушинками. Оми были способны к перерождению - у людей только в первый год жизни, а у животных - всегда, и потому охотничьи ритуалы были залогом сохранения биоресурсов. Душа животного находилась в той части тела, которой оно кормится: у оленя - в резцах, у волка - в клыках, у медведя - в лапах... Сугубо человеческой душой была пана, проявлявшаяся в виде теней и отражений, по ночам гулявшая по разным мирам, а посмертно уходившая в Буни - загробный мир, путь в который изыскал герой-охотник Хедау. Он стал первым умершим - прежде люди были бессмертны, но подвержены старению, и когда Хедау нашёл под гигантским котлом спуск в царство мёртвых, Земля была на грани демографического коллапса. В Буни хорошее и плохое меняются местами, сломанное становится целым, целое - сломанным, молодое - старым, а старое - молодым. Живой человек, попав в Буни, будет невидим для его обитателей, речь его они примут за стук дождя или треск очага, ему самому земля будет казаться похожей на дым, а солнце - тусклым, словно Луна. Но таким же видят Боа просочившиеся в него мёртвые души, и лишь шаман имел право хаживать между миров.

11.


Нынешние амурцы официально православные, но многие предки крестились по несколько раз - для попов царской эпохи они все были на одно лицо, а новокрещённым давали подарки. Как-то в одном амурском селе мне по секрету рассказывали, что у них есть шаманка, которая работает в школе учительницей русского языка, но порой помогает сородичам там, где не помогла медицина.

12.


На кадре ниже - фотопортрет, костюм и атрибуты ульчской шаманки Екатерины Оберталиной (1914-2005). В центре - её орочский коллега Сиану (Савелий) Хутунку (1881-75) да нанайские сэвэны (в основном связанные с Тэму) и посуда для кормления духов воды. Справа - деревянная посуда для медведя, которого из неё не ели, а наоборот - кормили: у народов из амурских низовий (то есть - не у нанайцев) практиковался Медвежий праздник. Медвежонка, убив его мать, люди похищали из берлоги и несколько лет растили в селении, как своего сородича. Зверя кормили, лечили, ласкали, а когда приходило время - выводили на круг и расстреливали из луков, отправляя к духам поведать о нуждах людей - такой вот эрзац человеческих жертвоприношений. Интересно, что у нивхов и айнов не было шаманов, а шаманство нанайцев, удэгейцев, ульчей не так-то отличалось от эвенкского или бурятского - скорее всего, оно было принесено на Амур маньчжурскими племенами.

13.


И хотя из фанз и стойбищ культура амурских народов ушла в музейные залы, всё же нельзя сказать, что она умерла. Скорее - вышла за пределы своих носителей, превратившись в достояние человечества. Орнаменты петроглифов давным-давно перекочевали на ткань, дерево и металл:

14.


На рыбью кожу:

14а.


И бересту, столь же популярную в изготовлении утвари:

15.


А с них - и в новое искусство. Вот скажем панно "Адэ Сэвэни", сделанное в 2000 году в Комсомольске-на-Амуре художницей Людмилой Уламовной Пассар (этот и прошлый кадр - из Арсеньевского музея во Владивостоке):

16.


На весь мир, заодно с нанайскими сказками (с детства помню имя Айога...), это искусство прославил хабаровчанин Геннадий Павлишин:

17.


Теперь кривыми линиями здесь охотно рисуют русские художники - для Хабаровского края "нанайский стиль" стал чертой идентичности. Нравится это, конечно, не всем - мистика орнаментов забывается, а предметы и картины может и радуют глаз, а древней мудрости не раскрывают. Но то, что зародившееся в каменном веке искусство вообще проникло в 21-й век - уже немало, и в Сикачи-Аляне встречаются старейшее и новейшее звенья этой полтораставековой цепочки...

18.


...Трасса Хабаровск - Комсомольске-на-Амуре кажется пугающе пустой - сотнями километров не видишь с узкой дороги ничего, кроме двух стен тайги. Автостопом ездить по ней местные не советуют, опасаясь медведей и тигров, и всё же глушь обманчива - въездные стелы у поворотов напоминают о том, что в 10-20 километрах западнее, на берегу Амура, стоят десятки селений:

19.


Многие из этих сёл национальные - меж двух главных городов Хабаровского края раскинулся Нанайский район. Сикачи-Алян, сросшийся из стойбищ Сакачи, Алян и Чора, стоит ещё в Хабаровском районе, но - вполне в этом нанайском ряду. На въезде - остановка с криволинейным граффити да обелиск Победы:

20.


Две сотни жителей - это действительно мало, и сельский Дом культуры (2004) довлеет над деревней, как кафедральный собор. В нём есть ещё один музей и нанайский фольклорный ансамбль, иногда выступающий на "Стойбище Сородичей" для больших групп.

21.


Нанайская легенда гласит, что на заре времён на небе светило три солнца, и на камнях, от жара мягких словно воск, боги увлечённо рисовали. Но в рамках борьбы с изменением климата два солнца сбил из лука Хедау, скульптура которого стоит теперь перед ДК.

22.


Фон селения - Амур:

23.


На его заливе, слева от ДК, и расположилось "Стойбище Сородичей", на первый взгляд почти не выделяющееся среди частных домов.

24.


Оно и выросло вокруг частного дома семьи с удивительной для русского уха фамилией У. Местный уроженец Александр У - чистокровный нанаец и прирождённый рыбак, более десяти лет работавший в здешней школе учителем физкультуры. Его супруга Елена У - носитель не столько нанайской, сколько всеамурской культуры: она родом из Ульчского района, а среди предков её были ульчи, нивхи и даже айны. В Ульчском районе она работала экономистом рыболовецкого колхоза, в Хабаровске - учителем рисования и черчения и научным сотрудником Гродековского музея, да и в Москве Елена частый гость - она представляет Приамурье в Ассоциации коренных малочисленных народов России. Вокруг семьи У в 2003 году образовалась нанайско-ульчская община "Сородичи", а в 2013 Александр и Елена организовали культурный центр, своими яркими красками и живым общением дополнивший холодные камни Сикачи-Аляна.

25.


Подворья довольно обширно и спускается прямо к заливу. Раньше здесь привлекала взгляд аонга, но сложности её содержания да теснота вынудили У построить для гостей более прозаичную беседку. Туристы сюда приезжают практически в каждый из выходных, и я как блоггер договорился присоединить меня к готовой группе.

26.


Культурная программа начинается с Обряда Очищения, суть которого Елена объяснила так: "сегодня вы - нанайцы". Александр зажёг в специальной плошке ароматный багульник, а Елена и дочь Даша запели под аккомпанемент бубна. Кажется, тут я единственный раз услышал нанайский язык, на слух оказавшийся очень красивым.

27.


Дом, куда мы прошли под эту песню, больше похож на гостиную, где хозяева держат дорогие их сердцу предметы, чем на музей:

28.


Дизайнерская находка - лыжи, покрывающие потолок:

29.


В отдельном шкафу - резные маски, посуда, соединённые цепочкой палочки для еды и ножи в покрытых спиралями ножнах:

30.


Это не сувениры - мастеров среди нанайцев немало, но пока никто не решился поставить ремесло на поток.

30а.


Впрочем, дерево и береста здесь второстепенны - сквозь всю экскурсию проплывает рыба. На женской половине мира (а мир нанайца, как и у всех таёжных народов, твёрдо делился по гендерному признаку) рыба оставляет кожу, выделка которой - пожалуй, самая яркая "фишка" амурских народов.

31.


По своим свойствам рыбья кожа похожа на мембранную ткань - непромокаемая, но дышащая. Вещи из неё хранили, набивая травой, но в общем главным недостатком рыбьей кожи была недолговечность - одежда снашивалась в среднем за сезон. Зато могла служить неприкосновенным запасом: хорошенько проваренные халат или сумка из такого материала съедобны.

31а.


В выделку шла прочная толстая кожа крупных рыб вроде тайменя или кеты. Первым этапом аккуратно снятую шкуру подвешивали, чтобы из неё стёк жир - этот процесс занимал не менее нескольких дней, но чем качественнее обезжиришь шкуру - тем дольше она прослужит. Дальше кожу надо было освободить от чешуи, и тут применялись две техники - выминание и вынимание.

32.


Первое делалось специальным станком (кадр выше), второе - ножом, строчка за строчкой. Вынимать чешую достаточно быстро умели только опытные мастерицы, но такая кожа была гораздо мягче, теплее и долговечнее - на ощупь она похожа на замшу.

33.


Для зимней одежды выделывались более привычные шкуры зверей, из которых делали ровдугу (грубую замшу):

34.


С рыбьей кожей Елена проводит что-то вроде мастер-класса, а вот одежду из тканей можно примерить для фотосессии. В основном такая одежда была праздничной, а стало быть очень красивой и яркой. Вот амири и характерная шапка с бисером, прикрывавшая уши:

35.


А вот роскошный шёлковый сикэ с прямой полой:

36.


Костюм нанайки отличает многослойность, и сам халат не смотрится без поясов или нагрудников. Обереги же было принято носить под халатом - очень красивые, делались они не для красоты, а для защиты от враждебных духов.

37.


Полное платье вышито на тряпичной кукле, так же лежавшей в берестяном коробке с рыбьими кожами. У нанайских игрушек вид совсем другой. Например, акуан - плоская бумажная кукла, название которой означает "спинка халата": она изображает девушку, к зрителю стоящую спиной. Ведь древнее поверье одушевленным считало то, у чего есть глаза, а значит наделив куклу лицом, человек впустил бы в свой дом неизвестного духа.

38.


Между тем, рыба плывёт на мужскую половину мира. Во многих нанайских домах хранятся гарпуны и крючья, которым вполне может быть 200-300 лет. С давних времён амурские рыбаки использовали остроги (дёгбо) и сети (адоли) разных конструкций, в том числе мэнгэны - мостки с регулируемыми сетями на мелководьях. Последние прижились и у русских как "заездки", и

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив