Шрамы, которые оставляют мужчины

rijaia_ledi — 18.09.2010 Надеюсь, у вас есть время это прочесть. Под катом 16 тыс.знаков

Шрамы, которые оставляют мужчины.

Катя приходит в мою жизнь, как залетевший в окно ветер. Я знаком с ней с первого курса института. В первый день моего студенчества рядом со мной на стул в последнем ряду опустилось нечто с фиолетовыми волосами и доверительно прошептало «Если они всегда будут начинать занятия в 8:30, я начну активно прогуливать».

Все пять лет она то появлялась, то пропадала. Она целенаправленно приходила только на сессию, виртуозно сдавала зачеты и экзамены, напивалась со мной в соседнем кафе в день, когда на листе в зачетке не оставалось пустых строк, и снова исчезала.

Она всегда была окружена какими-то парнями, ее возили в институт на сверкающих машинах и заляпанных грязью мотоциклах, она постоянно огрызалась по телефону с каким-нибудь Сережей или Колей, снисходительно называя всех их «зайчиками», состроив в сторону меня забавную гримаску, показывающую как же ей надоел очередной зайчик.

Она всегда много курила, виртуозно ругалась, красила волосы в немыслимые цвета и как-то на спор перепила нашего зам.декана, огромного 130 килограммового мужика, прошедшего Афган.

И вот она возникла в моей квартире, деловито поставила на стол бутылку водки, отправила вторую в холодильник и открыто так сказала:
- Я тебя 3 года не видела. Как ты, Вовка?

Спустя час, когда мы уже опорожнили половину первой бутылки и обсудили судьбу наших бывших однокурсников, Катька прикурила от сигареты сигарету и почти выдохнула:
- Вовка, веришь, что шрамы украшают не только мужчину?
- Катька, ты о чем?
- Вовка, хочешь, я тебе про мужиков своих расскажу?

Я покосился на настенные часы, показывающие, что ночь уже перевалилась за свою половину. Рассудок вопил о том, что завтра тяжелый день, наполненный запланированными встречами и недописанными отчетами. «Да ну тебя», - махнул я рукой на требования рассудка.
- Рассказывай.

Катька подняла длинные волосы, которые, как я только сейчас смог заметить, оказались нормального каштанового цвета. На шее под волосами белела тоненькая полоска давно затянувшегося шрама.
- Его звали Витя. Хотя нет, подожди. Налей еще, Вовка.
Прозрачная сорокаградусная жидкость перелилась из бутылочного нутра в рюмки. Катька, не произнося тост, залихватски опорожнила пятидесятиграммовую тару, отправила в рот маленький хрустящий огурчик, прожевала и начала заново:
- Его звали Витя. Не поверишь, Вовка, среди моих гоблинов он выглядел белой вороной. Представляешь, он филфак закончил, тот самый факультет невест. Вовка, знал бы ты, как он стихи читал. Он мне цветы дарил ежедневно. Если у него не хватало денег, то он таскал тюльпаны с городских клумб. Я даже не могу представить, сколько палисадников пострадало от его варварских набегов. Он жениться на мне хотел. Ты только подумай – НА МНЕ! Ты меня помнишь, Вовка?! Да ни одна нормальная мать не пожелает своему сыну такой невесты. Его мама, Варвара Семеновна, корвалол пила в тот день, когда он меня к ней знакомиться привел. Я же тогда как раз только очередной пирсинг сделала в брови. Ты представь, я пирсинг сделала, бровь опухшая, под глазом синяк наливается, а он меня в этот день к маме повел. А Варвара Семеновна – директор школы. Она таких, как я, на порог школы не пускала, лично старшеклассниц в туалет умываться отводила, если видела, что у них ресницы тушью намазаны. И не побоялся же меня маме представить.
Знаешь, у меня до сих пор в голове стоит ее шипение, когда я помогала ей посуду со стола убирать «Ты не получишь моего сына, прошмандовка». Видимо, у нее это самое страшное ругательство в лексиконе было.

Я молчу, понимая, что перебивать Катьку не стоит. Что-то такое в глазах ее светится, что я понимаю – она уже забыла про меня и мое присутствие на кухне. Она сейчас рядом со своим филфаковцем.

- Я ж не любила его совсем. Игралась я с ним, понимаешь? Забавлялась. Мне его присутствие в своей коллекции нравилось. Мол, посмотрите, какие образованные типы на меня западают. А он понимал это и мучился. Я в глазах его видела, что не может от меня никуда деться. Он цветы таскает, а я лишь в щеку его целую, снисхожу, так сказать. Он меня в ЗАГС зовет, а я смеюсь, мол, куда ты лезешь, мальчик.
Он, когда понял, что у меня все это только игра, он на балконе на перилах стоял. Да понимаю я, что это шантаж, - срывается она, читая в моих глазах невысказанный возглас, - понимаю, Вов. Только это в журналах всяких и книгах дурацких пишут, что на такой шантаж не надо обращать внимания. Но, когда сама с такой ситуацией лицом к лицу встретилась, я испугалась. Представляешь, он на перилах стоит и спокойным, ровным голосом рассказывает, что, если я и дальше так с ним обращаться буду, то он с этих перил шагнет на ту сторону. А я в то время на двенадцатом этаже жила. Потом быстро на второй съехала.

- А шрам-то откуда? – спрашиваю я.
- Да он, когда с балкона слез, мне волосы остричь решил. Большим разделочным ножом. Клок отрезал, кожу поцарапал, кровь пошла. Я, как теплую струйку на спине почувствовала, у меня истерика началась. В тот момент из глаз его безумие уходить начало. Стоит, в руках прядь волос моих держит и бледнеет на глазах. Губы задрожали, он волосы мои в угол отшвырнул и на колени рухнул. Прощения просил, руки мне целовать пытался, клялся, что не знает, что на него нашло. А я его выгнать не смогла, так ночевать у себя и оставила. А когда он утром на занятия в аспирантуре ушел, так за два часа вещи собрала, ключи квартирной хозяйке отдала и смоталась. В тот же день комнату на другом конце города сняла, сим-карту в парке городском в урну выбросила, новую купила и потом еще несколько месяцев от каждого телефонного звонка вздрагивала, от парней на улице шарахалась, если мне казалось, что Витя идет. Похудела, зато килограмм на пять, - хвастливо заканчивает Катька.

Конец ее истории меня поразил. Девушки, они и есть девушки, изменения на циферблате весов волнуют их сильнее, чем любые жизненные неурядицы.

Катька курит, отвернувшись к окну. В желтом цвете электрического освещения дым кажется не синим, а белесым, словно Катька не сигаретный дым выдыхает, а клочки облака, случайно оказавшегося у нее в легких.

- Выпьем, Кать? – спрашиваю я, надеясь словами разредить сгущенный воспоминаниями воздух. Она вздрагивает, возвращаясь из воспоминаний, отгоняя от себя призрак безумного филфаковца.
Пить нагревшуюся в тепле кухни водку неприятно, но и я, и моя ночная гостья уже находимся в той стадии легкого опьянения, когда вкус алкоголя скрадывается, оставляя ощущение, что пьешь обычную воду.

- Рассказывать дальше? - спрашивает Катя.
Я только махнул рукой, давай, мол.

Девушка приподнимает брючину джинсов, и я вижу красное пятно затянувшегося ожога на тонкой девичьей щиколотке.

- Это я об выхлопную трубу обожглась. Был у меня мотолюбитель один, Федором звали. Как мы с ним гоняли, Вовка, ты не представляешь. Я сначала боялась ужасно. Он разгоняется, а я глаза закрываю и в спину к нему утыкаюсь. Потом, правда во вкус вошла. С байком его управляться научилась. Представь меня, - хвастливо говорит моя подруга, - я вся такая крутая, в косухе, кожаная юбка едва срам прикрывает, колготки в крупную сетку, сапоги до колена на головокружительной шпильке и верхом на Харлее. Идиотами были, ты представить себе не можешь. А потом, - ее голос меняется в интонации, становится сиплым, будто Катька только что после долгого сна разговаривать начала, - мы в аварию попали. Хорошо еще, скорость не очень большая была. Из поворота вылетели, меня с мотоцикла волной воздуха снесло и об дерево ударило. Я тогда при падении о трубу и обожглась. А байкера моего под колеса встречного Вольво бросило.
Она смахивает выступившие слезы тыльной стороной руки, берет со стола рюмку, резко выпивает и говорит мне:
- Давай, как водится, не чокаясь.
Я опрокидываю свою стопку, закусываю, подкуриваю две сигареты, одну протягиваю Катьке. Та благодарно кивает.
Несколько минут мы молча курим.
- Ладно, было и было. Хочешь веселую историю?
- Боюсь я уже, Катюх, твоих историй. Но, давай, продолжай.
- Это, - прерывает тишину она, приподняв майку и показав на тоненький шрамик под правой грудью, попутно обнажив свой кружевной бюстгальтер, - это от кортика.
- От чего? – встряхнув головой, переспрашиваю я.
- Ну, блин, мужики они и есть мужики, - возмущенно вскрикивает Катька. – Вам кусочек белья покажи, и вы уже в койку тащить готовы.
- Прости, Кать, водка, - смущенно оправдываюсь я. – Ты, рассказывай, рассказывай. Я больше не стану отвлекаться.
- От кортика, говорю, - уже спокойней продолжает моя подруга. – Был у меня курсант один. В форме выглядел, мммм, - как кошка облизывается она, - загляденье. Картинка, а не мальчик. Он со мной во время какого-то их праздника познакомился. А ты ж знаешь, Вовка, как мы бабы падки на военных. А этот высокий, стройный, форма сидит идеально. Как-то увез меня в Санкт-Петербург на выходные. По парапетам ходил – удаль свою демонстрировал. Мороженым меня кормил. Представляешь, я в поезде с какими-то дембелями всю ночь водку пила, пока мой курсант после наряда отсыпался. Приехали в Питер, у меня башка трещит, пива организм требует, а курсантик меня мороженым кормит, да по набережным гулять тащит. А признаться, что у меня похмелье жесткое мне как-то и неловко было. Весь день мы с ним гуляли. Уже только вечером он предложил в какой-то бар зайти. Я залпом кружку пива выпила, а он сидит, смотрит на меня вытаращенными глазами и говорит такой «Милая, тебе не будет плохо?». Знал бы он, как его милой весь день плохо было.
- Ну ты, Катька, и оторва, - восхищаюсь я.
- Да, ладно тебе, Вовка, - отмахивается она. А самой, я вижу, мой сомнительный комплимент по душе пришелся.
- Так что было-то? Как он тебя кортиком зацепил?
- Да, даже рассказывать неловко, - неожиданно смущается она. – Это мы на выпускном его. В лимузине. Ну да, не важно.
И отворачивается.
- Выпьем, Кать, - наливаю я очередную дозу алкоголя.
- Давай, Вов. За военных, – ловко опрокидывает она в себя горький напиток, выдыхает, подкуривает и неожиданно начинает смеяться. - Ты представляешь, я этого красавца после выпускного автостопом на море повезла. Заставила его сдать билеты на поезд, выпросила у приятелей два рюкзака и рванули. Сначала все больше я разговаривала, мальчик немного шалел от неожиданного способа перемещения. Потом ничего, пообвыкся. По ночам дальнобойщикам военные матерные анекдоты рассказывал. Ой, Вов, в тот мой стоп еще такая история была. Едем мы, значит, на легковой одной. Застопили надежно, часов 7 ехали. Курсантик мой заснул на заднем сиденье, а я, как водится, с драйвером болтаю. Часа два мы с ним поговорили, и он выдает мне такой «Кать, а давай мы твоего курсанта самолетом на море отправим, а ты со мной останешься. Все у тебя будет, обещаю! Я зарабатываю хорошо, тебе никогда не придется больше таким странным способом ездить. А хочешь, мальчика твоего на Черноморье, а сами куда-нибудь на Кипр. Ты не думай, я визы в час оформлю». Но я ж, Вов, своих не бросаю. Отговорилась я от этого драйвера. Хотя приятно было, не скрою.
- Что с ним стало-то, а, Катюх?
- С кем, с драйвером? – хмыкает она. – Да кто ж его знает. Высадил нас и дальше поехал. Хотя номер телефона я у него все же взяла.
- Да черт с ним, с драйвером, Кать. С курсантом-то чем закончилось?
- Да что, обычная история, - машет Катька рукой. - Служить уехал. Меня с собой звал, а я не согласилась. Не мое это, Вов, офицерской женой быть. По общагам жить, из части в часть мотаться. Я ж без клубов, баров, ночных дискотек, да шумных застольев через месяц бы взвыла. Не представляю себя женой военного.

- Ты себя вообще, женой можешь представить? - пытаюсь пошутить я.
- Могу, Вов, - вдруг серьезно отвечает она. Я смотрю в ее глаза и вижу, что их выражение вдруг становится очень серьезным. И с какой-то очень странной интонацией продолжает – Могу.
- Катька, ты чего это? Обиделась? Ну, прости, ляпнул, дурак, не подумав.
- Проехали, Вов. Наливай.
На этот раз мы пьем молча, без тоста.
- Блин, все сигареты скурила, - досадливо бросает на стол пустую пачку Катька.
- Бери мои, - радушно предлагаю я.
- Давай, - подкуривает. – Крепкие, зараза. Тебе легкие свои не жалко, Вовка?!
- Да один раз живем. Не страшно.
- Да, это не страшно. А хочешь, я тебе страшную историю расскажу, Вов? - поднимает на меня глаза, в которых стоят слезы, моя ночная собутыльница. – Я никогда и никому этого не рассказывала.
- Ты уверена, что хочешь рассказать ее мне?
- Нет. Не уверена. Но все равно слушай.
Катька поднимается из-за стола и отходит к окну. Опускает немного джинсы, и я вижу уродливый шрам, явно хирургического происхождения, выглядывающий с левой стороны из-под стрингов.
Она отворачивается и начинает говорить каким-то страшным, монотонным голосом, как будто сводку погибших на войне читает:
- Был у меня один такой Слава. Мы с ним в клубе познакомились. Вроде ничего так, веселый парень, обеспеченный, выглядит так стильно, машина крутая. Посидели, поговорили – и не глупый вроде. Цветы дарил. Наркотиками кормил пару раз, - хоть она и стоит ко мне спиной, но я слышу, как она усмехнулась. – Все клубы мы с ним объездили. Порой двое-трое суток гудели где-нибудь. Вот только ревнивый очень. Стоило мне с кем-то у бара разговориться, он сразу в драку лез. Я его оттаскиваю, он на меня переключается и начинает орать «Ты с ним спишь?». Я, правда, недолго терпела, послала его по-быстрому.
А вот тут началось самое страшное, Вов. Залетела от него. А ведь 26 уже, не девочка. Мне же, даже с моим характером, семью хочется. Детей.
В общем, рассказала я ему про беременность свою. А его накрыло, уж не знаю под каким зельем он тогда был, и на меня с кулаками бросился. Избил меня так – скорую вызывать пришлось. Пока везли, у меня на фоне побоев – выкидыш. Четыре часа врачи ковырялись, кровотечение остановить не могли. Потом сказали, - она вздрагивает и подкуривает сигарету от сигареты, - сказали, что если снова забеременеть смогу, то только чудом. Приговора не ставили, но диагноз неутешительный.
- Кать, - я встаю и пытаюсь обнять ее, - Кать, не плачь.
Катька вырывается, подходит к столу и залпом выпивает рюмку водки и сразу же наливает еще одну.
- Только не надо жалеть меня, Вов. Сама дурой была. А знаешь что, - она зло растирает по лицу слезы с остатками макияжа, - поехали в клуб, Вов. Погудим, как следует. Поехали, Вов, ну поехали.
Я отчетливо понимаю, что у нее истерика и перечить ей сейчас не стоит.
- Алло, девушка, - говорит Катька в телефонную трубку, - девушка, а можно нам машину на… Вов, какой у тебя адрес?
Я называю, она повторяет его диспетчеру.
- Наливай, Вовка. Эх, погудим. Я пошла себя приводить в порядок.
Когда мы сели в машину, я попытался спросить:
- Кать, и как тебе после этого?
- Все, Вов, тема закрыта. Рассказала и рассказала. Было и было. Мы все-таки развлекаться едем, а не судьбу мою оплакивать.
В баре Катька набрала каких-то коктейлей и притащила меня за столик к своим знакомым.
- Привет, ребята. Ребята, это Вовка. Вов, ну, в общем, сами поперезнакомитесь, я танцевать.
Я сидел за столиком, что-то пил и смотрел, как Катька беснуется на танцполе. Отлучившись на несколько минут, когда вернулся, увидел, что возле моей подруги стоит какой-то незнакомый мне парень и настойчиво тянет ее за рукав в сторону выхода. Катька руку у него вырывает, он хватает снова и продолжает тащить за собой.
- Кать, проблемы? – пробравшись сквозь толпу, спросил я.
- Да так, - ухмыляется, - знакомого встретила.
- Слышь, парень, отстань от девушки, она явно не намерена с тобой идти, - повернулся я к детине.
- А ты кто такой? Что-то я тебя не видел раньше. Проваливай по добру по здорову. Катя, пойдем, - продолжает тянуть девушку.
- Славик, отстань, - вырывается Катька.
- Кать?! Это тот самый Слава?
- Вов, не лезь, я сама разберусь.
- Кать, ты пришла со мной и в обиду этому уроду я тебя не дам.
- Ты кого уродом назвал, урод?! - начинает кричать парень. И вытаскивает из-за пазухи складную пижонскую бабочку. Я-то понимал, что это не оружие, а вот у Катьки истерика началась.
- Слава, не трогай его, - бросается на парня Катерина и хватается рукой за нож. Славик резко отдергивает руку с зажатым в ней оружием, Катька разжимает кулак, и я вижу, как из глубокой царапины на ладони начинает течь кровь.
- Еще один шрам, - начинает смеяться девушка. – Помнишь, Вовка, я тебе говорила, что не только мужчину украшают шрамы.
В глазах стоящего напротив нее парня появляется осмысленное выражение и становится заметно, что его начинает охватывать паника.
- Катя, Катенька, родная моя, прости, прости, - как заведенный повторяет он, стараясь обнять девушку.
- Отойди, идиот, - отталкиваю его я. – Аптечку лучше пойди найди.
- Катя, Катюша, Катенька, - бестолково продолжает повторять Слава.
- Аптечку принеси, идиот, - ору я на него. – У нее кровь хлещет.
Славик понимает и начинает проталкиваться к барной стойке, где должна быть аптечка. На ходу он все время оборачивается и повторяет «Катя… Катенька».
Я достаю свой носовой платок, непонятно откуда оказавшийся в кармане, и пытаюсь перевязать ладонь подруги. Платок моментально из грязно-белого становится красным от Катькиной крови.
- Вов, перестань. Вов, не поможет. Пошли отсюда, здесь за углом круглосуточная аптека. Вов, не занимайся фигней, пошли, - тащит меня к выходу Катька.
После того, как в аптеке ей обработали порез и перебинтовали руку, мы вышли на улицу. Катька села на асфальт и начала смеяться.
- Ой, не могу, Вовка. Какой он жалкий. «Катя, Катенька», - передразнивает она Славика сквозь смех. – Какой же он жалкий, Вовка.
- Кать, поехали, я тебя домой отвезу. Вон смотри, такси стоит, - начинаю уговаривать девушку я.
- Нет, Вов. Мы с тобой зайдем в магазин, возьмем еще водки и пойдем пешком.
- А может на такси все-таки, Кать? – жалобно, как раньше Славик, прошу я.
- Нет, Вовка. Мы гуляем! ГУЛЯЕМ! – кричит девушка.
Мы зашли в магазин, купили две бутылки водки и пошли в сторону моего дома, отпивая из горлышка бутылок на ходу, периодически сталкиваясь стеклянной тарой, словно чокаясь рюмками.
Мы шли по городу, пели песни, кричали, время от времени Катька останавливалась и снова начинала смеяться:
- Шрамы, Вовка. Вы мужики оставляете нам слишком много шрамов. Женщину не украшают шрамы, Вовка, - орала она.

Утром, очнувшись от тяжелого алкогольного сна, я обнаружил себя спящим на диване под теплым пледом. Еще не проснувшись, успел подумать о том, что не помню как добрался до кровати.
Тяжело поднявшись, поддерживая руками болящую с похмелья голову, доплелся до кухни. Там было все чисто убрано, стол вытерт, возле раковины стояли вымытые рюмки и тарелки.
- Кать! – позвал я.
Никто не откликнулся.
На столе я увидел листок в клетку, на котором ровным Катиным почерком было написано «Вовка, сегодня я улетаю на ПМЖ в Штаты. Прости, что не сказала тебя этого вчера. Не смогла. Порывалась пару раз, но так и не решилась. Я не сказала тебе самого главного – я была влюблена в тебя с первого курса, Вовка. Сейчас уже нет. Слишком много было шрамов. Ты будешь счастлив. И я попробую».
Я тяжело осел на пол. «Дурак!», - билось в моей голове.
- Дурак, дурак, дурак, дурак, - орал я в тишине квартиры.
Она ушла от меня незаметно, как лесная осень, укрытая выпавшим за одну ночь первым снегом. Моя университетская подруга, верный собутыльник, наперсница в личных делах, советчица и слушательница – моя Катька с разноцветными волосами и полосками шрамов на измученном женском сердце.

И еще. Кто осилит этот текст - напишите свое мнение, пожалуйста.
Всем доброй ночи.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив