Шоугёлз местного разлива

che_ornella — 12.04.2024

#пьеса новелла 

Акт первый и единственный

На кастинг собрались гёлзы разновозрастного и разношерстного типа, стиля, вкуса, уровня, воспитания, статуса, положения, влияния, цвета, волос, глаз, длины, ног, языка, ума, интеллекта, остроумия, юмора, иронии, сарказма, стеба, опыта. Битые чемпионки литературных олимипиад, небитые сценаристки и режиссерки, блогерки, журналистки, ушлые, видавшие виды, не видавшие вид, поцанки, не поцанки, скромные хулиганки, нескромные нехулиганки, музыкантки, преподавательницы руского языка и психологии, садоводки, солдатки, журналистки, мамы, сестры, дочери, бабушки, одинокие,  грустные, веселые, смелые, на одном крыле, на одной ноге, с одной извилиной в голове, с кудрями, без..... одним словом — разнообразные, уникальные, неповторимые.... но гёлзы.

У нижепредставленных гёлзов есть одна объединяющая деталь прошлого, но о предыстории красивых гендеров с длинными волосами всех стран и народов в другой раз. В этот раз и так печатных знаков до..... фонаря.

И вот все гёрлзы собрались и стоят за кулисами, каждая по очереди готовится к выходу на виртуальную сцену. Цифровая сцена украшена цветами, вазочками, салфеточками, статуэтками, креселками, качалками, резными табуреточками, разного рода рюшами, ламбрикенами и всеми женскими штучками декора. Все в стиле прошлого века с элементами дешевого винтажа любезно предоставленным спонсоркой дачного домика в соседней деревне «Молочная сестренка», которая является владелицей дачного центра «Рынок на Блошинке». На арт-деко пока гелзы не созрели, чтобы в складчину и в общую «банку» на единое благое дело. Поэтому все разнополитические гелзы будут представляться на общем литературном фоне от главной спонсорки ретро-сцены и совладелицы малого театра «Колобок в отображении». Каждая из гелзов выходит по очереди на сцену, представляется и читает монолог на тему «Кого я буду играть в варьете «Последняя Выжившая»».

В пустом зале захудалого мини театра сидит голограмма ИИ по отбору гелзов для цифрового шоу. Беспристрастный бот андроид с отсутствием человеческого фактора, предпочтений, чувств и всего прочего живого человеческого. Машина с бесконечным числом загруженных вариантов, которая рандомно выберет одну.

Первая из-за кулис выходит Лана Кобета №5 с высоким хвостом до середины груди, пышной челкой, на тонких щиколотках утягивающие капронки телесного цвета, на тонких запястьях мельхиоровые браслеты, в тонких ушах серебро длинной до плеч, на ногах белые босоножки с вырезанным носком и пяткой. Тащит на сцену личный реквизит — чемодан с платьями разного цвета, фасона, чашки, блюдечки, комод, будуар, крыжовниковое варенье, чАйку, ружье, проверенные домашки своих студентов, томик Маяковского, планшет, трюмо и племянника Рокки, в котором течет роковая кровь его старшей родственницы. Рокки устанавливает зеркало, тетушка Лана смотрит на свое отображение и начинает моноложить:

— Я их всех презираю. Всех тех, которые за кулисами женщины. И не только закулисных. Презираю каждую. По-отдельности. Начала презирать каждую по-отдельности в разное время, по разному поводу, в разном месте и по разному собственному воображению и придумке. Кому-то прямо прихожу и выражаю свое неуважение в лицо и этим горжусь. Кому-то не выражаю свое неуважение прямо в лицо и тоже этим горжусь. Я ретроманка, винтажница, дачница и профессор воронежского института руской словесности, письменности и начитанной прочитанности по классу руская и советская классика времен «Кококо». Буду играть в варьете Белокурую Жози, ведьму Маргариту, Гурченко сыграю, Терехову, Солоху, скромную хулиганку, поцанку на районе и Шэрон Стоун, которую я выиграла у Вайнштейна и отбила у своей молочной сестры белокурой Шуры. Рокки мне будет делать афиши для моих гастролей. Я на фоне блестков. Я на фоне чайки. Я на фоне атлантиды. Я на фоне гардины. Я на фоне неба. Я на фоне винтажных обоев в розочки. Я на деревянной лестнице и желтые листья на фоне меня. Я на фоне ковров. Я на фоне деревянного столика со стационарным телефоном. Я с обнаженным плечом и в тигровой шкуре. Я в лосинах и рюшах. Я с планшетом в отображении. Я в черном. Я в красном. Я в сине-сером трикотаже. Я в голубом кримплене. Я в бордовом обтягивающем. Я на фоне себя. Я стою. Я сижу. Я полусижу. Я полулежу. Я выглядываю на лестницу. Я смотрю в камеру. Я улыбаюсь племяннику. Я с руками. Я без рук. Я без ног. Я с ногами. Я без головы. Я во весь рост. Я в обработке дымки. Я в размытости. Я с красной помадой. Я с розовой помадой с блестками. Я со стрелками. Я с нарисованными бровями. Я в буклях. Я с бантом. Я тут на виртуальной сцене только из литературной любви к сексу, которого не было в ссср.

Уходит со сцены.

Вторая выходит Наталья в сари. В корзинке у нее свежие помидорки, огурчики, скатерть-самобранка, сигаретка, вся библиотека беллетристики и прочитанные тома классической лит-ры серебряного века. Кошка, собака, муж.

— Я вумен_прайм. Почти как прайм_тайм. Способна читать на ходу, на бегу и хватаю все на лету. Восхищаюсь предыдущей женщиной демисезонного возраста в осенних листьях, которая красива не по годам, умна не по признаку, мудра не по опыту, писательница не по призванию, знаток фильмов, Триера, Меланхолии, Иронии, неонура, реминисценций, манекенов, барабасов, контрабасов. Еще я восхищаюсь моей тонкой и звонкой подругой Ритой. Она выйдет попозже на сцену. Запомните ее. Я буду играть Эриха, Марию и Ремарка. Еще Бунина, Альмодовара, Вудди и Аллена. И йога. Потому что я в дзене и мне пох.

Уходит со сцены. 

За ней длинными ногами от зубов, в черных капронках и коленками вперед, пританцовывая ча-ча-ча, танго и пасодобль, на сцену выходит Шура. С ней ее братья, сестры, мертвый Вадим, живой Стас, Олег. Водолаз тащит шубы, опели, яхту, песок со следами, пляж, юрмалу, оскары от виртуального друга, шашки от Сашки, шахматы от Цунцванга, нецки, украденные у молочной дачницы названной сестры, Кивина черного, белого, в золотом, КВН-щиков, Маслякова, Петросяна и всех подопечных литераторов своей заслуженной почившей в убозе литературной олимпиады. 

— Я неуловимая Иллюзия, как мстители. Меня все убивают, добивают, завидуют, но я непотопляемая, как яхта моего брата Вадима, которого сейчас с нами нет, но он воскреснет. Меня травят но никак не дотравят и не вытравят. Меня никто никто не видел и в то же время я у всех на виду. Я айтишник, айдишник, копипастщица, архивщица и выдумщица еще та, которой есть чему завидовать. Мне не завидует только моя молочная сестренка тоже архивщица, копипастщица и блефовщица первого левела, я 10ого к слову, с длиннющими ногами из ушей. Я все про всех знаю, скажу, не промолчу, а чего не знаю, придумаю, додумаю и выдумаю. Я буду играть в плейкастах Малену Мониковну Беллучи, потому что роковую Кэтрин с холодным взглядом рептилий украла у меня недоделанная Гурченко-Стоун.

Уходит со сцены.

На сцену вызывающе нахально вваливается любимка Наташи с помидорками, Рита в большом сомбреро, большими скулами, ртом, глазами и большим мнением о большой политике, в которой разочаровывается в идолах и кумирах, потому что никак не может свергнуть с трона своего сердца возлюбленного соратника по перу Сашу Цоя. Поэтому внутренняя неразделенная политическая рана болит, кровоточит и прикрывается грязным потоком брани на почве нежного материнского инстинкта самосохранения. 

— Я Тари Нободи из Лос Анджелеса, спустилась с гор Голливудского холма и я плевала, харкала и срала на ваши устроенные тут гендерные шоу по стебному признаку. Я все — и я ничего. Я работаю на Хтвит, а ваш жж презираю, как Ланочка номер 5 презирает всех, меня и Наташу тоже, но молчит мне и Наташе в лицо. После меня выскочит тут выскочка, так вот я не буду произносить слова, которые придумала не она, а Пелевин Саша мой бывший но любимый кумир и при первой подвернувшейся возможности в мою сторону всем вам покажу стальной фак, кулак, характер и лексикон. Яжмать всех матерей Дюны жанра Пелевина, а не какая-то там выскочка. Яжпонимать Олю великую мать, потому что она мне близка по татарскому духу недержания и неудержимой мочи. А сыграю я Гойко Митича. Потому что я с ним вылитая на одно лицо Чингачкук Большая Змея. Я свободная американка коренных американок по прозвищу Бойкий Кулак и Цепкий Язык.

Уходит со сцены.

На сцену солнышком в черных очках выплывает, как каравелла, Света. Снимает дорогие модные лабутены, достает википедию и солнечное сладкое настроение. 

— Я к вам прямиком с собственного Солнечного острова. Я все знаю, но хочу знать больше. Я почемучка и я ответучка. Я парю над вами, как одуванчик над стихами. Да, пишу безупречные стихи и научно-философскую патетику. Поэтому могу сыграть Парадокса. Не путать с Парацельсом. Могу сыграть Гюрзу, Тиану и на арфе. А могу и не сыграть. Отдаю свою роль неблондинке Шуре со всей ее семьей. Потому что я не Станиславский и ей верю.

Уходит со сцены, размышляя почему ей дали так мало текста по сценарию.

На сцену выскакивает Кошка. За ней тянется профессор Шрёдингер с черным ящиком Пандоры и длинный хвост из разговоров, сплетен, интриг, сказок, присказок, баек, гуморесок, былин, рассказов, сказов, сочинений, пересказов, высказов, домыслов, замыслов, умыслов, додумок, придумок, выдумок, задумок, презрения, ненависти, любви, нелюбви, левиафанов и прочих чудовищных слухов, пересудов, судов, истцов, писцов и сочинителей всех мастей, червей, бубнов, дамок, валетов, королей и тузов в рукавах. Кошка из воздуха достает сертификат по законченной постиронии, большую невиданных размеров энциклопедию с картинками актрис, актеров, писателей, писателек, критиков, критикесс, клоунесс, комиксы, картины, записные книги Роботова, сгоревшие рукописи, свитки, сувои, скрижали и искусственный интеллект. 

— Всем спасибо, все свободны /голосом сгенерированным ИИ/. Это была шутка. Всем оставаться на местах, никому не двигаться. И снова шутка. Всем вольно, строиться на подоконнике по одному. Опять шутка. Короче, я могу сыграть всех от слова всех. И даже ИИ. И даже если мне вместо винтажного презрения подсунут стеб уровня раскаленной крыши, я из ваших кислых мин сделаю лимонад и буду загорать на ваших могилах. У меня есть постироничный сертификат от всемирной организации защиты животных. Даже если Мутин победит, котики будут править миром. И не только цифровым.

Растворяется в воздухе. 

На сцену для заключительного слова выходит Оля — 2 штуки, Варя — две штуки. Один сын с носом. Один муж тоже с носом. Одна единая росия с таким же носом. Оля очень похожа на Д_Артаньяна с носом и усами, перьями на шляпах и светлыми арийскими глазами, но в душе она пышная крашеная в цвет «морозной клубнички» блондинка-домохозяйка. Достает бухгалтерский учет. Тренажерный зачет по приседаниям. Зачет по стрельбе в тире. Отчет по накачЕнному прессу. Кухонную стряпню. Баклажаны. Кабачки. Одуванчики и мохнатых детей, доставшихся ей от шмеля на пыльной цыганской дороге. Мохнатые Олины дети грызут пряники, сваренные в мультиварке, Оля в кожаном пиджаке, сшитом из живых людей по лекалам Разного выносит на всеобщее подозрение монолог-приговор. Оля штука номер 2 с нордическим выражением на лице суровой челябинки протоколирует все основные инстинкты ее двойника обратной стороны луны по зодиакальному календарю Оли штуки номер 1, выращивая малосольные огурцы и картофель в мундирах в пластиковом стаканчике на подоконнике 11 этажа. Железная писательская хватка Оли немного ослабла с течением времени, которое никого из гелзов априори не щадит, но как говорится, литературный палец Белокурой Жози Наполену Оле в рот  не клади, виртуальная Оля не цифровым пальцем деланная. Цифровая Оля — закаленная виртуальными диванными боями не первой мировой, и даже не второй. Оля сама кому хочешь свой виртуальный кулак по самые виртуальные гланды засунет и высунет. Седая Оля цифровой борозды не испортит. Капюшоныч младенцем покажется на Олином минном поле.

— Значит так, Я играю на вашей сцене до последней капли крови выскочки. На войне, как и в любви все гелзы хороши, но цифровая росия должна выстоять и победить. И я ей помогу и выстоять, и победить. Я буду не я, и хата скраю не моя. Я всегда в центре, эпицентре и в разгаре боя выношу виртуальных раненных на себе. Иногда и себя еле выношу. Но я закаленная и закаченная, и накаченная не в одном тренажерном зале. Рита така яжмать, как и я мать. И нас матерей великих, сильных и бесострашных роднят сыновья, и неважно на каком поле играют их /л/жематери. Поэтому я за сына родины Риты вырву цифровой кадык любой выскочке. Я подставлю плечо, руку и ножку, если надо. И в спину не плюну, а нож для колки льда спрячу под Олиной кроватью славянского неосновного инстинкта. А играть я буду Матильду Ксюшинскую. Вот стоит она мне сучкой на моем голубом глазу. Свое бревно я вынула и отдала красивенькой, стройненькой и молоденькой Жоази, пусть она своего манекена в капюшоне из моего бревна выстрагивает. А вот с сучкой в моем глазу я разберусь сама. Не только Тари ее сертификат по постиронии мозолит и колет, но и моя вторая сторона сестры по перу сибирская Оля не хуже черно-иронит. Да и сама я способна еще пороху вдуть в свои пороховницы и зарядить. А заряжаю я как Чумак на победу росии моей жматери. Поэтому, ИИ голограмма, учти кто тут Оля честно играет до последнего конца себя.

Не уходит со сцены.

За кулисами слышится мышиная возня.

Это Красная Таня пришла на пробы с котятками.

Оставить комментарий

Популярные посты:

crusalde

Чем отличается карта рассрочки от дебетовой

pro100_mica

Фотограф дня

odri_maat

Инкогтябрь #22, 25

goblin_books

Разное

cand_orel

День рождения. Инна Гофф

uborshizzza

8/6

perebeia

Восьмой дом. Продолжение 54

kwakin_misha

Прогулка по станции Козулька Красноярской железной дороги поздней осенью

klyos

Загадки маленького Старого Крыма: Бейбарс, Жанна де Гоше и другие

• Ранее
• Архив