«Сейчас еще нигде пока уже опять»

«Сейчас еще нигде пока уже опять» отвечал герой «Чинзано» на вопрос «где ты живешь?». И зал взрывался. Нет, не тем «бру-га-га», от которого дрожат люстры. Но смехом безусловного узнавания. Правда быта, переходящая в гоголевский абсурд или взмывающая в трагическую высь (этот фокус Людмилы Петрушевской никому повторить не удалось — ни спецам вербатима, ни нашим абсурдистам третьего разлива). Прорыв в инореальность увлекал любой зал. Что наш, что европейский, что в Латинской Америке. Петрушевская в своем эссе о «Чинзано» писала: «Чинзанщики» объехали Европу, Америку, побывали и в Латинской Америке, и на Мартинике. Двадцать две страны (или двадцать пять?) их пригласили».

У каждого актера и каждого театра есть свой счастливый спектакль. Для студии «Человек» таким спектаклем был «Чинзано», поставленный Романом Козаком со своими друзьями по Школе-студии — Игорем Золотовицким, Григорием Мануковым и Сергеем Земцовым. Позже, когда Григорий Мануков уехал из страны, Роман Козак сам ввелся на его роль. И спектакль продолжал жить. Трио молодых актеров на сцене заражало зал энергией, талантом, радостью существования. Актеры играли своих «чудиков» с импровизационной свободой: резали хлеб на коленке, наливали в стаканчики, поставленные один в другой. Костя — Игорь Золотовицкий, смешливый великан, быстро становился любимцем зала. Роли-линзы имеют опасное свойство: пересоздавая актера, они потом надолго, на десятилетия берут в свой плен, отпечатываются в человеческих интонациях исполнителя. Интонации Костика до сих пор можно различить и у Первого воина в «Осаде», и у Карла в «Пьяных»… Да и выходя ведущим на театральную сцену, Игорь Золотовицкий «чинзанщину» приносит с собой.

и артистического, и человеческого. Похоже, еще в детстве ему был дан тайный талисман внутренней веселости, дающей душевное равновесие в период бурь и не позволяющий поддаться унынию и отчаянию.

В недавнем интервью он сказал, что в жизни ему «фантастически везло» (не будем забывать, что везет тем, кто «везет» свой воз и не жалуется). Изменила первая любовь — встретил свою настоящую, ставшую женой на всю жизнь; грезил о Щукинском училище — попал в Школу-студию МХАТ, и влюбился в ее стены. Жизнь корректировала желания и реальность оказывалась красочнее, чем любая мечта… Именно в Школе-студии встретил друзей-спутников жизни: Роман Козак, Дмитрий Брусникин, Серей Земцов. С их подачи к нему пригляделся и принял «своим» — Олег Николаевич Ефремов. И хотя Игорь Золотовицкий часто и убедительно объясняется в любви к теплому городу Ташкенту, где родился и вырос (в безунывном характере ректора Школы-студии ташкентское голубое небо явно отразилось), но Школа-студия явно стала тем, что называют «земля обетованная». Ему важно, чтобы здесь жили традиции, заложенные семьдесят пять лет назад. И бытовые навыки: младшие встают, когда приветствуют старших, здороваются с незнакомыми. И заложенные этические принципы: здесь не сдают ни друзей, ни коллег, не изменяют принципам и убеждениям.

Я помню Игоря Золотовицкого, еще не ставшего ректором и даже не помышляющего об этом, когда на обсуждении студенческого спектакля после шквала похвал он, не побоявшись остаться в одиночестве, сказал: «Какой взят подлый материал!» (и время докажет, как он был прав).

В смутную минуту моей жизни, когда пришлось переоценить многое и многих, друзей и кумиров, — я столкнулась в коридоре со своим ректором. И впервые в жизни, он обнял за плечи и погладил по голове: «Не дрейфь, Школа-студия на твоей стороне! Только на будущее помни, что со скунсами не стоит вступать в дискуссии». И от этого надежного плеча рядом стало спокойно.

Надежность — человеческое качество, дороже которого нет. И которое в театральной среде встречается не слишком часто. В 2011-м Игорь Золотовицкий стал директором Дома актера. В 2013-м его единогласно избрали ректором Школы-студии.

Юбилей — прекрасный повод остановиться и выдохнуть. Оценить пройденный путь, как это делает сыгранный им недавно на мхатовской сцене доктор Дорн: «Я прожил жизнь разнообразно и со вкусом. Я доволен». Заглянуть за горизонт и увлечься новой пьесой, которая откроет нам нового незнакомого Игоря Золотовицкого.

Ольга Егошина