Серебряный век. Зинаида Гиппиус, Елена Чуковская, Чукоккала и детективная исторррия

Это серррия опубликована благодаррря моим дрррузьям. Карина (


И столько вперрреди ещё интеррресного, столько!

Елена Чуковская, внучка Корнея Ивановича
Отрррывок из статьи Елены Чуковской.
"В начале 1994 года частное издательство «Четыре искусства», связанное с фирмой «Маркон», предложило издать «Чукоккалу» по новому — в виде факсимильного альбома с приложением тома Пояснений. Ядро издательства составляли бывшие сотрудники «Искусства», помнившие эпопею с альманахом еще от 70-х годов.
Решено было прежде всего сканировать все страницы альманаха. На этом пути встретились две трудности.
Чтобы рассказать о первом препятствии, надо снова вернуться в 70–80-е годы.
После высылки из Москвы А.Солженицына — на Запад и А.Сахарова — на Восток, после исключения из Союза писателей Лидии Корнеевны и угроз со стороны КГБ автору этих строк, я считала опасным хранить у себя дома некоторые страницы альманаха. Я вырвала из факсимильного альбома три листа — две записи А.Блока и два стихотворения З.Гиппиус (см. с. 257–258, 265, 545–546 настоящего издания). Эти четыре крамольные записи я вложила в папку, где хранились также и письма ко мне от А.Солженицына. Сам альманах тоже был унесен из квартиры. Эти предосторожности были не лишними, так как проводились негласные обыски в отсутствие хозяев.
Середина восьмидесятых годов для меня была окрашена еще и бесконечным изматывающим судом в защиту переделкинского Дома Чуковского. Дом стихийно превратился в музей, однако подвергался травле со стороны Союза писателей.
Но вернусь к «Чукоккале». Последний раз я видела свою папку с четырьмя вырванными страницами в феврале 1985 года. Лица, её хранившие, по случаю очередных тревог и окрестных обысков, предложили мне немедленно взять у них эти бумаги. Я их взяла, принесла домой и сразу попросила свою приятельницу снова их унести и спрятать в надежном месте. По неписаным правилам конспирации мне самой не следовало бывать в том доме, где хранились мои архивы и даже знать этот адрес.. Папка была унесена и спрятана. Она унесла и спрятала. Неделю спустя я попала в больницу с переломом позвоночника и проболела около года. Тем временем началась перестройка, рухнули многие запреты, «грядущее» на глазах меняло взгляд на имена и обстоятельства еще вчера неупоминаемые. Шли годы.
В 1989 году В.Енишерлов, главный редактор журнала «Наше наследие», предложил напечатать в этом журнале неопубликованные страницы «Чукоккалы». Нужно было сфотографировать некоторые страницы, сам рукописный альманах уже снова был у меня на полке, я попросила приятельницу принести домой мою папку с недостающими листами. Но она ничего о ней не помнила, всё позабыла за это время. Я принялась объезжать все места хранения своего архива, перетряхивать все чемоданы и антресоли у моих хранителей — папка исчезла бесследно. Поиски заняли у меня почти полгода, очень трудно было примириться с такой потерей. Я говорила себе, что Корней Иванович сохранил эти бумаги сквозь террор тридцатых годов, войну, переезды, а я потеряла драгоценные записи А.Блока просто по невниманию. После многих напрасных поисков и метаний я поняла, что искать больше негде. Публикация блоковской записи в «Нашем наследии» была сделана по фотокопии.
Прошло еще лет пять, пока издательство «Четыре искусства» задумало свое факсимильное издание. Факсимильность издатели ставили во главу угла, и когда я заговорила о потерянных страницах, мне было сказано, что они не войдут в книгу. Это настолько меня опечалило, что я долго не могла взяться за подготовку предстоящего издания. Но вот, в середине октября 1994 года я заставила себя написать о пропаже в своем комментарии к одной из страниц «Чукоккалы».
Через несколько дней после того, как вся история была снова с грустью и самообвинениями мною припомнена и записана, мне позвонили с телевидения. Незнакомый мужской голос сообщил, что говорит журналист из редакции НТВ — Алексей Ивлев. Это имя я слышала в передачах новостей НТВ. Ивлев спрашивал меня, будет ли Солженицын присутствовать на митинге у Соловецкого камня по случаю дня политзаключенного. Я довольно неприветливо ответила, что мне об этом ничего не известно. В конце разговора Ивлев вдруг сказал:
— Ко мне попала Ваша папка с письмами Солженицына, я ездил встречать его во Владивосток, хотел подойти и сказать ему об этом, но мне это не удалось из-за большого числа встречавших.
Я была очень взволнована этими словами, но побоялась поверить такой удаче и сказала, что когда выберется время, заеду и посмотрю, что за папка? Он оставил мне свой телефон. Дня через два я туда позвонила, сговорилась с женой Ивлева — Наташей и поехала к ним домой в район ВДНХ.
Дальше цитирую свой деловой дневник: «30 октября 1994. Вчера ездила за своей папкой. Девочка Наташа лет двадцати и двое крошечных детей — полтора месяца и полтора года. Полина и Никита. Наташа рассказала, что её отец жил в этой квартире со своей женой (её мачехой). В 1987 году она уехала в США, а в 1989 году уехал и он, передав квартиру дочери. Дочь в 1990 году накануне свадьбы убирала квартиру, за книгами нашла папку, завернутую в газету... Очевидно хранители о ней просто забыли».
Когда Наташа передала мне мою папку, я сразу увидела, развернув ее, сверху — автографы Блока и Гиппиус из «Чукоккалы».
Круг замкнулся. Так выяснилось, что моя приятельница отдала эту папку своим друзьям — родителям Наташи, а потом позабыла, кому именно. И они забыли, переехав на другой конец света. И всё же, сквозь все прошедшие годы, беды и переезды Ивлевы постепенно разыскали меня (мы не были знакомы) и вернули мне бесценные рукописи в полной целости и сохранности. Я так подробно пишу об этом детективном сюжете, чтобы выразить свою безмерную благодарность этим благородным людям".
ОТСЮДА

СВЕЧА НЕНАВИСТИ
Рабы, лгуны, убийцы, тати ли —
Мне ненавистен всякий грех.
Но вас, Иуды, вас, предатели,
Я ненавижу больше всех.
Со страстью жду, когда изведаю
Победный час, чтоб отомстить,
Чтоб вслед за мщеньем и победою
Я мог поверженным — простить.
Но есть предатели невинные:
Странна к ним ненависть моя...
Ее и дни, и годы длинные
В душе храню ревниво я.
Ревниво теплю безответную
Неугасимую свечу.
И эту ненависть заветную
Люблю... но мести не хочу.
Пусть к черной двери искупления
Слепцы-предатели идут...
Что значу я? Не мне отмщение,
Не мой над ними будет суд,
Мне только волею Господнею
Дано у двери сторожить,
Чтоб им ступени в преисподнюю
Моей свечою осветить.
25 марта 19 года
(Благовещенье)
Под большевиками
З.Гиппиус
В РАЮ ЗЕМНОМ
«Я только почтительнейше
билет возвращаю…»
Федор Михайлович
Не только молока иль шоколада,
Не только воблы, соли и конфет –
Мне даже и огня не очень надо:
Три пары досок обещал комбед.
Меня ничем не запугать: знакома
Мне конская багровая нога,
И хлебная иглистая солома,
И мерзлая картофельная мга.
Запахнет, замутится суп, – а лук-то?
А сор, что вместо чаю можно пить?
Но есть продукт….. Без этого продукта
В раю земном я не могу прожить.
Искал его по всем Нарводпродвучам,
Искал вблизи, смотрел издалека,
Бесстрашно лазил по окопным кручам,
Заглядывал и в самую Чека.
Ее ж, смотри, не очень беспокой-ка:
В раю не любят неуместных слов.
Я только спрашивал – и все Ревтройка
Неугомонный поднимала рев.
И я ходил, ходил в Петрокомпроды,
Хвостился днями у крыльца в Райком,
Но и восьмушки не нашел – свободы
Из райских учреждений ни в одном.
Голодный, безнадежный и в Манежный,
Влачась по стыди снежной, заходил,
К седому мальчику с душою нежной…
Увы, и он меня не утолил!*
Не выжить мне, я чувствую, я знаю,
Без пищи человеческой в раю…
Все карточки от Рая открепляю
И в Нарпродком с почтеньем отдаю.
*Намёк на Чуковского, который жил в Манежном переулке
5 дек. 19 года
СПб
З.Гиппиус

"Барабаны, не бейте слишком громко, —
Громки будут отважные дела...
....................................................
Вспомнят, как после славной победы
Нация стала союзом племён..."
"Марш" Сологуб
"Что такое война? Ремесло
варваров..."
Наполеон I
Поэты, не пишите слишком рано,
Победа еще в руке Господней.
Сегодня еще дымятся раны,
Никакие слова не нужны сегодня.
В часы неоправданного страданья
И нерешенной битвы
Нужно целомудрие молчанья
И, может быть, тихие молитвы...
З.Гиппиус
Пррродолжение следует