Семейное Древо, часть III. Праздничный выпуск.

taki_tsarevna — 30.04.2010

Судя по смс из  России,  мой 34ый мир-труд-май уже наступил.

Хороший повод закончить рассказ про предков.

Прадед мой, Фёдор Михайлович, в прошлом красноармеец-первоконник, построил свои хоромы только потому, что будучи на рынке в станице Великокняжеской и увидев цену на лес, решил, что коммунизм, который им ещё Будёный обещал, на этом базаре уже настал. Зажиточные крестьяне разубеждать его не стали и по-быстрому сбыли добро с рук, потому что прознали про сплошную коллективизацию и покорение Сибири в их планы не входило. Прадед же про то не слышал, а уполномоченный до тестя ещё не доехал.  
Накупив на радостях стройматериала, поставил дом, за что впоследствии и погорел. Покрытая железом крыша, как уже известно из второй части, - главный враг коммунизма, которому не понять, что в засушливой степи железные листы - не роскошь, а подмога с водоснабжением. Крыша поила весь хутор, жители которого в дождь выстраивались с вёдрами в очередь под водостоком.



Слева на фото - хозяин Фёдор (вы, я надеюсь, уже обратили внимание, как гордо он восседает? Это вам не мужик в шапке - усы висят уныло. А у моего и усы крендельком и рубашка белая с воротником, между прочим).
В чёрной шали - хозяйка Анна.
Остальные - пожелавшая остаться неизвестной массовка. А то странники какие.
 "Можно мы за пол-литру с вами в историю войдём? Майя в ЖЖ нас покажет." - "Отчего ж нет, ставьте на стол и присаживайтесь."
 Фото 1932 года, аккурат перед второй волной коллективизации. Дом по своей красоте и величию не имел равных на сто вёрст вокруг. О такой эксклюзивности усадьбам на Рублёвке только мечтать, чего уж..

И вот, значится, ужинают они, а тут к им гости - местные коллективисты во главе с родным братом Лексеем. "Не родня ты мне боле, не родня! Давай, кулак, награбленное у трудового народа."
И забрали всё: сменные портки, ведро, лавку и мешочек с пшеном. Молоко с кружек посливали обратно в кувшин и тоже унесли, неимущим раздать.
На просьбу невестки(прабабки): "Лёшка, репяхи те в волосья, да хоть ложки оставь." - ответил - "А зачем они вам? В колхозе будете есть, там всё дадут."
К слову сказать, не брат, так другой за ведром пришёл бы. Мимо такой балюстрады не пройти. Я же вижу, вы и сейчас от неё восхищённных глаз не отводите.
Мы очень дружим с замечательнейшими потомками Лексея, и только я, памятуя экспроприированное столовое серебро дерево, нет-нет, да и вспомню родственника: "Вот жеж гад."
Раскулаченным разрешили квартироваться в коровнике прилепленном сзади дома, (да-да, вот в той мазанке) где семья и прожила, пока не повзрослели дети. Сам дом по причине красоты неописуемой на части не разобрали, и в нём сначала была тюрьма, потом детский сад, в который из сарая ходили младшие дети Фёдора Михайловича, а после и до конца - маслозавод.

А это фото кулацких детей Колесниковых в момент расцвета благосостояния семьи. Кроме шуток. Просто время такое было, что на каждый день, то и в праздник.
Пацанчег в папахе - мой любимый дедушка Семён в отрочестве, в которого, по утверждению родных, я и пошла таким треплом балагуром.


На заднем фоне изображена лестница в небо, символизирующая, по-видимому, дорогу в светлое будущее, т.е. коммунизм.
Или этап. Тут уж как собрание решит.
На верхней ступеньке, нам невидимой, наверняка пририсован Ленин с распростёртыми объятиями и бревном. Но одно видно даже отсюда: фотограф был гламурным шописец и нёс в массы красивую жизнь рулонами.

К слову о собрании.
Состоялось одно, на котором решали: кого ссылать в Сибирь. План по выявлению врагов народа выполнять-то надо. Семья Колесниковых значилась в списке. Балюстрада проклятьем обернулась, потому что не по-людски это - высовываться из землянки и пытаться украсить жизнь, в то время как в селе уже столько лет советская власть, а тюрьмы порядочной нет.
 От Сибири их спас колхозник Бойко Михаил, (светлая память хорошему человеку), прокричавший, чтобы эту семью оставили в покое, потому что Фёдор никакой не экспроприатор, а просто работал много, оттого и не бедствовал. Один не побоялся сказать то, о чём знали все, но молчали, потому как себе дороже.
Анна Владимировна, чей природный оптимизм дошёл до нас в виде генетически заложенного желания посмеяться над обстоятельствами, имеющими иногда привычку насирать в тарелку с борщом, быстрее всех нашла плюсы в новой жизни. "В колхозе хорошо! Дай Бог здоровья тому, кто придумал выходные."
Про голод не упоминала, потому как не одни они от него пухли.

Кстати, она единственная(!) на хуторе не боялась подходить к верблюдам, которых в годы войны какой-то умник привёз в помощь хозяйству, вместо ушедших на фронт мужчин.
Не то чтобы ей всё одно кого кормить - мужика ли, верблюда - но именно Анна ухаживала за чудо-зверями, ловко уворачиваясь от плевков недовольных лютыми морозами животных. Но верблюд существо благодарное, и это они наверно попросили у Бога за её родных. С войны вернулись оба ушедших на фронт мужчины - муж и сын. У неё одной в селе все целы остались.
Судя по тому, что верблюдов я не застала - прабабушку они не пережили.

Люблю этот снимок из-за шкета, что к ноге отца прислонился. Шапка на ушах болтается, руки в карманах, на лице солидняк. Деловооой Семён Федорович!...)) Фотография самая поздняя из всех показанных, но год не знаю.



Женщина в дохе - повзрослевшая Матрёна Михайловна, http://taki-tsarevna.livejournal.com/18242.html , которая про макитру с золотом рассказала невестке (жене брата). Та своей невестке (жене сына), та тётушке, а тётя Оля - мне.
Вот так, от бабы к бабе и сохранили историю рода не только в фотографиях, но и в живых словах.
Обаблюсь - дочке перескажу. А как же. Традиции соблюдать-то надо.

PS: Отдельное спасибо тётушке Ольге Семёновне за предоставленные материалы из её книги про историю Приманычья, фотографии и внутрисемейные сплетни.?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив