Сегодня у многих Сретение Господне. С Праздником!
grigoriyz — 15.02.2025
Тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон. Он был муж
праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева; и Дух Святый
был на нем.
Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти,
доколе не увидит Христа Господня.
И пришел он по вдохновению в храм. И, когда родители принесли
Младенца Иисуса, чтобы совершить над Ним законный обряд,
он взял Его на руки, благословил Бога и сказал: Ныне
отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром,
ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред
лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа
Твоего Израиля.
Евангелие от Луки 2:25-32
Сретение это один из самых важных 12-ти христианских
праздников. Его отмечают и православные, и католики, и протестанты,
и даже армяне. Этот праздник справляется аккурат на 40-ой день
после Рождества Христова, когда младенца Иисуса принесли во храм,
где на пороге его встретили старец Семеон, которому было определено
жить , пока она не встретится с Мессией, и пророчица Анна. То есть
это событие как бы определяет встречу Ветхого Завета (Иудаизма) с
Новым (Христианством). Слово "сретение" означает "встреча". Ну а
для простых советских граждан Сретение - это встреча Зимы с
Весной. Как там у незабвенного Тютчева:
Зима недаром злится,
Прошла её пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора.
Этот праздник христиане начали праздновать где-то с IV
века нашей эры (или от Рождества Христова). Так что праздник
уже достаточно старый. У меня он связан с двумя моментами.
Во-первых, мы когда-то впервые приехали в церковь Всех Святых в
Земле Российской просиявших, где в то время служил отец Николай,
аккурат за 2 недели до Сретения. А когда пришли во второй раз уже в
этот праздник и спустились вниз в трапезную, он подошёл к нам и
сказал: "У нас не было уверенности, что вы к нам опять придёте, но
была надежда!". И это мне запомнилось на всю жизнь. Так вот и
ходим уже 21 год: сколько людей с тех пор умерло, но сколько и
родилось!
Ну а ещё в Латышской Елгаве стоит красивый такой классический
голубого цвета храм "Симеона и Анны". То есть того же Сретения. Там
отпевали когда-то моего тестя. Красивое место.
У Иосифа Бродского есть стихотворение "Сретенье",
посвящённое Анне Ахматовой. Длинноватое оно, конечно, но всё равно
красивое:
Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: он — твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем».- Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие…»
И старец сказал, повернувшись к Марии:
«В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шагал по застывшему храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.