Счастье в виде исключения

otrageniya — 18.07.2018

Последняя розовая нить луча заходящего красного солнца поставила день на паузу, погружая окружающий мир в сумерки. Ночь, незаметно подкрадываясь, даёт всему живому время приготовиться к её приходу. Тишина придёт следом и ненадолго, всего лишь до рассвета. 

Яркий свет в комнате сгущает до черноты всё ещё синее небо за окнами, не давая ночи проникнуть внутрь. Проигравшие папа и бабушка, поднимаясь из-за стола, намекают мне глазами, что пора побыстрей довести всё до логического конца.

Кубики покатились, глухо стуча по яркому картонному полю. Ни шагу без денег – как в жизни. Игра "Монополия” пришла и в Россию, развивая в детях жадность к деньгам, впрочем не только жадность, надо признать. И рубли в ней как настоящие, издалека и не отличишь, потому что напечатанные на хорошем принтере. Играю с внуком серьёзно, не поддаваясь, чтобы понимал, что в этой игре, как в жизни, есть и проигравшие. Пока с ним всё в порядке, славный мальчишка. Если говорит, то только правду, если проиграл, то платит без сожаления и без обиды. Поэтому две пятитысячные бумажки, протянутые мне нежной розовой ручонкой, беру уважительно и демонстративно кладу в портмоне рядом со своими деньгами. Мы, в общем, с женой в процесс построения будущего человечества не очень-то и вмешиваемся. Тем более я, потому что дочка всё-таки её родная, а не наша, появившаяся в моей жизни уже взрослой самостоятельной девицей, собирающейся замуж. Надеемся, что что-то своё детям передали, а уж родители им – внукам объяснят, что не всё в этой жизни деньги, особенно для нас, живых осколков тех загадочных времён, когда все люди точно были братья. 

* * * 

Земля, работая равномерно и без отдыха, к нашему счастью и следующий день потихоньку клонила к закату, хотя по городской суете этого не ощущаешь до глубокой ночи. Блеск отражённого солнца в витринах вереницы магазинов, тянущихся вдоль улицы, и от проезжающих машин иногда даже слепил глаза. Ещё не начался вечерний час-пик, и тротуары практически свободны для неспешной прогулки. Но скоро мне надо будет поспешить домой, чтобы успеть подготовить встречу ей – той, которую я с нетерпением жду или спешу к ней каждый день в течение последних пяти лет.

Город, в последнее время, радовал глаз своими ухоженными фасадами и нарядными витринами. Издалека на холме сквозь пышные зелёные кроны деревьев золотом горели на солнце купола отреставрированной церквушки. Я перешёл через дорогу, раздумывая о том, что неплохо было бы купить какой-нибудь маленький букетик цветов, хорошо бы весенних, каких-нибудь фиалок или ландышей. Эти маленькие беленькие колокольчики, благоухая и неуловимо нежно звеня, всегда дарят радость и умиление своей чистотой и хрупкостью. Я озадаченно огляделся по сторонам, выискивая взглядом нужную витрину, и сразу как-то погрустнел, понимая, какие могут быть ландыши в конце лета. Может быть, попадётся на глаза что-нибудь маленькое необычное, успокаивая себя, подумал я, не представляя себе точно, что бы мне хотелось купить. Мне просто не хотелось приходить домой с пустыми руками, живя по принципу – пусть крошечный, но праздник каждый день. Взгляд упирался в обувь, хлеб, одежду и косметику. Всё было совсем не то, что натолкнуть меня могло на мысль о маленьком подарке, даже не подарке, а просто так, о маленькой и неожиданной её улыбке в ответ моей протянутой руке при нашей встрече. 

– Мужчина! Скорее даже, господин! – невероятно звонкие слова забарабанили в затылок.

Я обернулся. У дверей под вывеской "Гадание на картах Таро" стояла пышная цыганка средних лет, с зажатой в пальцах сигаретой. Она была в какой-то яркой жёлтой блузке и платке, с набором ожерелий на груди, в цветастой, пёстрой, тёмной юбке до земли. Такая, которую увидишь разве что в театре или старом советском кино, и уж точно таких на улице не встретишь в последние лет десять или больше. 

– Ты что-то потерял, мой господин, или, возможно, потерялся сам, или сердечко барахлит? Ты как-то странно выглядишь! 

Она бросила недокуренную сигарету на асфальт, наступила на неё носком красной туфли и сделала шаг ко мне навстречу.

– Да нет, со мною всё в порядке. Я просто не могу сообразить, что нужно мне. 

Мне как-то стало не по себе от её пристального взгляда, но я продолжал смотреть ей прямо в глаза.

– Или кого-то потерял, возможно? Я думаю, почти уверена, что ты ищешь то же, что и все. 

Она пробежала меня оценивающе с ног до головы и опять уставилась в мои глаза.

– Не понял, в каком смысле, «то же, что и все»? – я инстинктивно сделал полшага назад, чтоб сохранить дистанцию, не позволяющую ей дотянуться до меня рукой.

– Ну, если бы искал ты деньги, то банк как раз напротив. А вид твой говорит, что ты серьёзно болен, – она всё-таки дотянулась до меня рукой, взяла за кисть и перевернула её ладонью к верху. 

– Так, ладно, мне всё понятно, спасибо за диагноз, я пошёл, – я постарался освободиться от её цепких пальцев, но она удержала мою руку.

– Я не про печень говорю или колени. Я о душе, о том, что потерял и вряд ли суждено тебе найти. Неважно, как ты прожил, важно счастливым дожить жизнь до конца. 

Она отпустила мою руку и, медленно удаляясь, вполоборота головы, бросила напоследок:

– Теперь я знаю всё! Но главное я знаю, как найти твою дорожку к счастью. 

Она остановилась на пороге двери, повернулась ко мне и опять, пристально смотря мне в глаза, сказала: 

– Я погадаю, но если не захочешь – не заплатишь, без всякого обмана. Ведь мы сейчас не на базаре, и я одна в салоне, заходи. Не упусти свой шанс, пока свободна я. Ещё минут пятнадцать – и не узнаешь никогда, что тебя ждёт! 

Мне просто захотелось посмотреть, что там у них находится внутри в салонах этих, и я ступил за ней в прохладный полумрак. Всё было выкрашено в бордовый цвет. Тяжёлые плюшевые тёмно-красные шторы свисали с потолка до пола. В центре комнаты над столом я заметил зеркальный потолок, зрительно раздвигающий пространство над столом или служащий каким-то другим непонятным мне целям. В комнате было очень много свечей. Они стояли даже на полу, разных форм и размеров в каждом углу комнаты. Но пока горели лишь электрические ночники, в виде небольших круглых белых свечей, укреплённые на стенах комнаты. На круглом, массивном, лакированном столе из тёмного дерева не было скатерти. В центре стола стояла большая, красная, четырёхугольная свеча. Рядом находился голубоватый стеклянный, прозрачный шар и колода карт по размерам вдвое большая, чем стандартная игральная колода. 

– Проходи, садись, мой господин, смелее. Будь щедр, не скупись, и я нагадаю тебе дорожку к счастью в виде исключения. Скажу всю правду, так как есть. Мои клиентки подождут. Я сразу поняла, как важно это для тебя. 

Она уселась ко мне спиной на большой тёмный в готическом стиле стул и зажгла свечу на столе. Пламя свечи, трепеща, потянулось вверх, наполняя пространство стола желтоватым светом и теплотой. 

Я обошёл стол с левой стороны, посмотрел в зеркало на потолке над столом, быстро вытащил из портмоне две цветные выигранные у внука пятитысячные купюры, сложил их пальцами вдвое, потом вчетверо, зажав в кулаке. Засунул портмоне в карман брюк и сел перед цыганкой за столом. При виде двух таких крупных купюр, её глаза сверкнули ярче, чем поблёскивали её массивные золотые серьги в виде полумесяцев, качавшихся на возможно бриллиантовой звезде, выступающей из мочки уха. 

Её прямые густые чёрные волосы проблескивали оттенком, в народе называемым воронье крыло, наполовину прикрывали уши и струились на спину, прикрытые сверху платком. Они были чистые и ухоженные и, скорей всего, искусно окрашены. Тонкая стрелка голубоватой тени над верхней ресницей переходила в светло зеленый цвет в углу глаза, придавая глазам ещё более миндалевидную форму. Прямой некрупный нос имел едва заметную в профиль горбинку. Тонкие длинные губы хранили остатки красной помады. Лицо казалось смуглым, особенно в тусклом освещении комнаты. Острый подбородок, очерченные скулы выступали над длинной шеей, на которой проступало несколько горизонтальных морщин, говоривших о возрасте за сорок. 

Для начала она крутанула стоящий в центре стола большой стеклянный шар, наполненный американской снежной пылью. Снежная метель закружилась в нём, зажатая стеклом, поблёскивая тусклой позолотой в пламени свечи, и стихла, растворившись на дне шара. Затем она профессионально разложила колоду в два ровных, параллельных ряда, пристально глядя мне в лицо. Собрала её, разложила на четыре части, опять собрала, перемешала, положила перед собой рубашкой вверх. Медленно сняла верхнюю карту и перевернула ее, положив сверху колоды. 

– Я сразу увидела, да ты и сам знаешь, что ты давно король. И карты это лишь только подтверждают.

Она положила карту на стол перед собой. Добавила по три карты с каждой стороны выложив букву "Н", как мне показалось. Медленно переворачивая по одной карте, картинками вверх, она сказала: 

– Неважно, что нет кольца на пальце, на небесах ты в браке состоишь.

– А может быть, я этот... – у меня в голове пронеслось не литературное, народное название этого цветного меньшинства, которое я не решился произнести вслух. 

– Нет, не этот, видно точно. Без женщин жить не можешь ты. 

Дотянувшись до моей левой руки, она перевернула её ладонью вверх, разгладила, удерживая пальцы, немного выгнула её кверху, посмотрела на неё пристально. Затем перевела на секунду взгляд на правую руку, сжимающую купюры, едва заметно про себя ухмыльнулась и многозначительно сказала:

– Жена твоя давно уже в прошлом, жива и думаю, что с ней всё в порядке. Вокруг тебя три дамы кружат, все помоложе тебя намного будут. Но вряд ли с ними дело дойдёт до брака. 

Я как-то неуверенно качнул головой из стороны в сторону в знак удивления или раздумья, и она на секунду замолчала, посмотрела пристально в мои глаза и тут же перевела разговор на другую тему.

– Со временем люди как-то выцветают, тускнеют и всё трудней становится их прочитать, что молодых, что старых. Может, и мне не передался весь талант по наследству. Вот моя бабка, та видела про всех и сразу, царство ей небесное. А может, люди раньше были открытей и ярче. Во что-то верили, кроме денег, и чего-то боялись, кроме смерти.

Я более утвердительно кивнул головой, соглашаясь с такой оценкой, и она продолжила, разложив на столе ещё два ряда карт. Они побежали дорожкой в моих глазах куда-то за край стола, всплывая в моей памяти шумом далёкого морского прибоя, равномерно накатывающегося на берег под дуновение лёгкого ветерка. Голубоватая высь безоблачного неба сливалась с синевой глади моря где-то там, на горизонте, отражаясь друг в друге, совсем растушёвывала эту едва уловимую нить.

Её овальное лицо, наполовину скрытое солнцезащитными очками, трепещущие светлые волосы за слегка склонённой вправо головой, на стройной длинной шее, говорили: ну-ну, продолжай, а я послушаю, и уж не обессудь, если минут через десять ты станешь мне неинтересен. Прямая осанка, закинутая по-деловому нога на ногу подчеркивали независимость сидящей передо мной женщины, которую слегка раскачивал, в такт ветерка, интерес к моей персоне. Это было видно и по носку её белого изящного узорчатого мокасина, который нетерпеливо раскачивался в ожидании моих ответов на её вопросы.

Открытая веранда и прохладный кофе на столе, её молочный шейк напротив. Неспешный разговор о том, о сём и первые улыбки под дуновения шального ветерка. Всего лишь пару сотен метров совместная прогулка в парке по дорожке среди подстриженных кустов. Затем было прикосновение к её щеке своей щекой, неуловимое касание губами её мочки уха, смущение, рукопожатие, прощание. Всё это было первое свидание. 

Ничего не происходило сразу, как в юности, когда почти моментально уверен, что это она та единственная, без которой ты не сможешь дальше дышать. Душа уже начинала осторожничать, нехотя открываясь навстречу свалившейся симпатии. Она помнила и другие портреты, хранящиеся по её закоулкам.

Я подумал, возможно... возможно попытаться узнать её поближе, невзирая на то, что в первую же встречу, она мне прямо выпалила, что живёт не одна, и не замужем, но если бы была хоть какая-то совместная жизнь, кроме единой жилплощади, то точно не искала бы себе кого-нибудь на стороне. Детей помог вырастить, и на том спасибо. За это и терпит его до сих пор. 

Всё вместе смешалось в один клубок: свидания, короткий отдых на море, разговоры и бессонные ночи, тянущиеся до самого утра, и наши засыпания под первые утренние трели соловья. Сгоревший компьютер, ушедший тихо и безболезненно из нашей жизни на полгода. Весна, незаметно вступившая в долгое лето, и первые робкие проблески осени. Потом всё убежало с порывом ветра и растворилось в голубоватой синеве у кромки воды и неба. Перед глазами осталось только её мягкое лицо с припухшими от поцелуев губами в блаженной улыбке умиротворённого тела. 

– Ты меня любишь? ... улетело ко мне и осталось без ответа, заставляя её повторить этот вопрос еще и ещё раз с настойчивостью и нетерпением в голосе. 

– Любишь, любишь, ну конечно, любишь, – возвращаются к ней мои слова и захлопываются в сундучке её души, наполняя её теплотой и негой. Его рука где-то там под подушкой держит в своей её кисть, а вторая сверху нежно обхватывает плечо и грудь, замыкая круг объятий. Последний штрих – прикосновения его щеки к её плечу, его дыхание по ней струится, согревая руку, и тускнеющий свет начинает кружить закрывающиеся веки, погружая её в спокойный сон.

Знакомство с двумя её дочерьми чуть попозже. Хороший ответ на вопрос: “Как представить тебя?".

– Мой будущий муж, и неважно когда, важно, что неизбежно. 

Сомненья, метания душ, настроений и мыслей из прошлого в будущее, как электрички, носились туда и обратно со свистом. Поездки, разлуки и встречи, часы разговоров, прижатые к уху с мобильным, уверенно капля за каплей наполнили душу живительной влагой. Так годы промчались, дела потихоньку в сознаниях наших, сведя в неизбежность – пути одного на двоих... 

Монотонный стук по столу красного длинного ногтя врывался в череду моих воспоминаний, возвращая меня в реальность. 

Я почувствовал, как из моего слегка расслабленного кулака исчезают смятые бумажки. Оторвал взгляд от лица цыганки, уловив краем глаза быстро исчезающую её руку за краем стола и теряющуюся в складках пёстрой юбки. По-инерции слегка кивнул головой, переводя взгляд обратно на её лицо, возможно, улыбнулся про себя, отметив её профессиональное движение, или оттого, что услышал её слова: 

– Эта встреча произойдёт неожиданно, совсем скоро, возможно даже этим вечером. И ты должен быть готов к ней. Так как это будет твоя судьба до самого последнего твоего вздоха. 

Она провела полукруг кистями рук, растопыривая длинные пальцы, как будто бы хотела пригладить лежащие на столе карты, плавно перевернула их ладонями верх, застыла на минуту и быстро развела руки, положив их на стол. Перед ней на столе лежала пёстрая восьмиконечная снежинка, выложенная из карт. Её длинный крашеный ноготь, пригвоздив к столу одну карту, впивался в розовое тело красиво нарисованной дамы, как будто бы желая проткнуть её и высосать из неё всю кровь. 

Надо побыстрей отсюда выбираться, подумал я.

– Эта встреча произошла уже давно, и я не желаю и уж тем более не ищу никакой другой встречи. Ты не заработала этих денег, – улыбаясь, спокойно сказал я: – И поэтому они превратятся в обычную цветную бумагу. Не знаю, как бабка твоя, но теперь только от твоего дара зависит превратить их в настоящие деньги. 

Я встал и, кивнув на прощание головой, направился к выходу, краем глаза увидев появившиеся на столе две смятые пятитысячные купюры, напечатанные на цветном ксероксе. Гробовая тишина за спиной растворилась с открытой мною дверью, окружив меня ворвавшимся шумом бурлящего города. Проклятий в спину не последовало, что было удивительно. Оттесняя меня от двери, звеня браслетами и цепями, в салон вломились две блондинистые, пышные, фигуристые гармошки, обтянутые ярким трикотажем. Они щебетали о чём-то о своём, удосужив меня двумя беглыми взглядами, и провалились в полумрак салона. Я обернулся, посмотрел на захлопнувшуюся дверь салона, прошёл пару шагов и подумал: "Куплю я на всякий случай своей жене колоду карт Таро", – и зашагал вдоль витрин по направлению к своему дому. 

В череде долгой жизни, которая не оборвалась безвременно, какой бы однообразной и унылой или яркой и скоротечной она ни показалась, всегда будет лучик счастья, данного тебе судьбой в виде исключения. Потому что каждый является исключением из миллиардов правил, рождённых женщиной на этой прекрасной земле. 

Оставить комментарий

Популярные посты:

crusalde

Информационные технологии и связь

pereklichka

Предательский "РДК"​* как политический фантом "Антироссии"

thor_2006

Без названия

vital_drobishev

Боевая подруга

philologist

"Средневековые видения от VI по XII век" (Новое литературное обозрение, 2024)

pantv

Дом-стена на Дворцовой в Петербурге. Есть такая или нет?

everstti_rymin

Броня крепка, и танки наши быстры

svensk-vanja

Без названия

ivankravtsov

Есть мнение

• Ранее
• Архив