Россия: мир Саракша, мир Островной Империи

alex_anpilogov — 24.07.2016

Я думаю, что многие читали «Обитаемый остров» Стругацких.
В конце концов, именно с этого произведения (и с «Пикника на обочине») начинается традиция советского пост-апокалипсиса, в котором была и своя эстетика, и свои законы жанра.
Это время (1969-1972 года) было достаточно интересным в плане как внутриполитической, так и внешней ситуации в СССР: Советский Союз проиграл «лунную гонку», в странах социалистического лагеря начались весьма неприятные процессы (Чехословакия, 1968), стало окончательно понятно, что СССР начинает отставать в НТП и всё больше зависеть от Запада в части экономики.

В общем, «Обитаемый остров» говорил о том, о чём всего лишь десятилетие тому назад, в годы первого спутнка и Гагарина, Кубы и сбитого У-2, Египта и Карибского кризиса — невозможно было и помыслить.
В то время в СССР началась та самая политика «мирного сосуществования» с Западом, которая и привела страну туда, куда она её привела.

Однако, думаю, уже меньшее количество читателей знает, что у «Обитаемого острова» должно было быть и авторское продолжение (в отличии от многих фанфиков вроде «Чёрной пешки») с условным названием «Белый ферзь».
В своё время мой хороший друг Юлий из Луганска даже собрал всю сумму всех упоминаний и текстов по «Белому ферзю». Напомню, что «белым ферзём» называли в других романах Максима Каммерера и ненаписанный роман Стругацких должен был описать нам внедрение резидента Земли в одно из самых загадочных государств Саракша — Островную Империю.

От самих Стругацких остались лишь наброски фабулы романа.
Мне показался интересным для нашего обсуждения вот этот кусок:

« ...им (А. и Б. Стругацким) нравился мир Островной Империи, построенный с безжалостной рациональностью Демиурга, отчаявшегося искоренить зло. В три круга, грубо говоря, укладывался этот мир.



Внешний круг был клоакой, стоком, адом этого мира — все подонки общества стекались туда, вся пьянь, рвань, дрянь, все садисты и прирожденные убийцы, насильники, агрессивные хамы, извращенцы, зверье, нравственные уроды — гной, шлаки, фекалии социума. Тут было ИХ царствие, тут не знали наказаний, тут жили по законам силы, подлости и ненависти. Этим кругом Империя ощетинивалась против всей прочей ойкумены, держала оборону и наносила удары.

Средний круг населялся людьми обыкновенными, ни в чем не чрезмерными, такими же как мы с вами — чуть похуже, чуть получше, еще далеко не ангелами, но уже и не бесами.

А в центре царил Мир Справедливости. «Полдень, XXII век». Теплый, приветливый, безопасный мир духа, творчества и свободы, населенный исключительно людьми талантливыми, славными, дружелюбными, свято следующими всем заповедям самой высокой нравственности. Каждый рожденный в Империи неизбежно оказывался в «своем» круге, общество деликатно (а если надо — и грубо) вытесняло его туда, где ему было место — в соответствии с талантами его, темпераментом и нравственной потенцией. Это вытеснение происходило и автоматически, и с помощью соответствующего социального механизма (чего-то вроде полиции нравов). Это был мир, где торжествовал принцип «каждому — свое» в самом широком его толковании. Ад, Чистилище и Рай. Классика.

А во-вторых, авторам нравилась придуманная ими концовка. Там у них Максим Каммерер, пройдя сквозь все круги и добравшись до центра, ошарашенно наблюдает эту райскую жизнь, ничем не уступающую земной, и общаясь с высокопоставленным и высоколобым аборигеном, и узнавая у него все детали устройства Империи, и пытаясь примирить непримиримое, осмыслить неосмысливаемое, состыковать нестыкуемое, слышит вдруг вежливый вопрос: «А что, у вас разве мир устроен иначе?» И он начинает говорить, объяснять, втолковывать: о высокой Теории Воспитания, об Учителях, о тщательной кропотливой работе над каждой дитячьей душой... Абориген слушает, улыбается, кивает, а потом замечает как бы вскользь: «Изящно. Очень красивая теория. Но, к сожалению, абсолютно не реализуемая на практике». И пока Максим смотрит на него, потеряв дар речи, абориген произносит фразу, ради которой братья Стругацкие до последнего хотели этот роман все-таки написать — Мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали, — говорит абориген. — Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живете в мире, который кто-то придумал — до вас и без вас, — а вы не догадываетесь об этом... »

Как показал исторический опыт СССР, именно его мир оказался во-многом «выдуманным». Именно тот самый уникальный советский народ, который выстроили в СССР и который жил в своём мире «выдуманной справедливости», оказался мишенью для всех ужасных 1990-х, для тучных, но бездумных 2000-х и для лживых 2010-х.
Более того, уверяю вас, остатки этого народа ещё сожгут, как последние угольки, и в огне будущих, 2020-х годов.

Тот мир, который строил СССР, где Советский Союз простирался от Бреста и до Владивостока и от Мурманска и до Кушки — уже разрушен. Нет уже Варшавского договора, нет СЭВ, нет «социалистического лагеря».
И «советского народа» тоже уже нет. Конец его демонтажа, как исторической сущности, происходит на наших с вами глазах.

Все эти рассказы о «СССР 2.0» (или о «СССР-2061», если угодно) — можно уже оставить в прошлом. Даже на территории бывшего СССР уже вполне буднично скачут «хохлы», «чурки», «бульбаши», «азеры» и прочие изобретения последней четверти века. И «москали», кстати, тоже скачут. Просто в случае России этот неприятный процесс маскируется тем самым «советским наследием», которое просто оказалось на территории современной России наиболее богатым. Лодки «национальных республик» уже потонули, а «корабль Россия» уже получил смертельную пробоину в борт, но всё ещё на плаву.

Те, кто хочет со мной поспорить, могут заново пересмотреть все сюжеты 2014-2016-го годов, когда у России была уникальная возможность возврата если не к СССР, то хотя бы — к демонтажу Беловежских соглашений.

Тот шизофренический вариант картины мира, в котором развал СССР называется «величайшей катастрофой», но политикой провозглашается «отказ от имперских амбиций»; в котором воссоединение Крыма и России именуется не иначе, как «дорогой домой», а аналогичные события на Донбассе запихиваются в предательский и кровавый «минский процесс»; в котором люди, санкционировавшие убийства в Одессе, Харькове и на Донбассе называются «друзьями» и «партнёрами», а те, кто решил эти убийства прекратить — выдаются на расправу, говорит нам именно о таком варианте.

Россия участвует в процессе раздела бывшего СССР, просто делает это со своих собственных позиций, фактически выстраивая тот же мир вымышленной «Островной Империи», с его «тремя кругами» и с центром в Москве.

Отсюда, в общем-то, и все замечательные фразы последнего времени: «сами, всё сами», «они генетически иные», «вам никто и ничего не обещал», и восклицания в стиле «вы как голосовали в 1991-м году?» и «мы тогда вообще в стороне стояли, примус починяли, Дзержинского не трогали!»

Но, к сожалению, реальность и история говорит нам уже сугубо об ином.

Россия сегодня рассматривает свой «внутренний круг» не более и не менее, нежели как некий «пояс безопасности», в котором нет никакого проекта развития.
Цивилизационная миссия России потеряна не только в мире: её уже нет даже в ближнем зарубежье. Есть только три круга той самой «Островной Империи», в которой идут совершенно естественные процессы выдавливания всего менее приспособленного на периферию и сбора всего более «успешного» (а в реальности, понятное дело, просто более пронырливого и более беспринципного) — в центр.

Впрочем, как говорится, ничто не ново под Луной.
Ровно такие же процессы, как идут сейчас на процессах бывшего СССР, шли и в 1200 году до нашей эры, и в 450-м году нашей эры.
Именно «мир СССР», как я сказал, бы тем самым маловероятным и во много выдуманным (точнее — сознательно выстроенным) миром. Мир СССР постоянно конструировали и возделывали, а вот мир современной России лишь опустился на уровень всех остальных стран. А кое-где и просел ниже.

Сегодняшний мир уже беременен войной. Рванёт ли завтра в Киеве, в Ереване или в Алма-Ате — роли не играет. Если ты сел играть с дьяволом, да ещё и его колодой краплёных карт, то не удивляйся, что у твоего противника будет с десяток тузов, а у тебя — две шестёрки «на погоны».

Та война, которую сейчас кто-то воспринимет, как выстраивание некоего «пояса безопасности» вокруг России, закончитя точно также, как закончилась Катастрофа бронзового века для Египта или же закрытие римской экспансии на пространстве тогдашней Ойкумены.

Нынешняя война, как и приход «народов моря» во время Катастрофы бронзы, как варварские нашествия эпохи конца Рима — это война, связанная с уничтожением поддерживающей население инфраструктуры.

Именно вокруг этого и крутились все мои выкладки прошлого времени: существующая инфраструктура энергетики, промышленности, сельского хозяйства и социальных связей так или иначе, но заточена на поддержание некоей предельной численности населения.

У наших предков-обезьянок это была дельта реки Конго и 100 000 особей. У Древнего Египта это была «халявная» дельта Нила и 5 миллионов крестьян. У Древнего Рима это было 80 миллионов жителей и вся его средиземноморская Ойкумена.

Каждая из таких исторических формаций неизбежно упиралась в свой предел сложности, после чего и начинала искать выход из ситуации. Самый простой выход всегда был и самым губительным: от единой системы отсекались некие «бесперспективные» части, которые объявлялись «лишними», «чуждыми» или, как нынешний вариант — «ленивыми», «малообразованными» или «скачущими».
После чего, как ни странно, хаос приходил и в центр системы, просто потому что нет барьеров, которые могут его удержать в каких-то территориальных или национальных рамках.

Да, противоречие между численностью населения и поддерживающей инфраструктурой разрешалось, причём — максимально эффективно, через войну, голод, болезни и геноцид. Но вот ареал бедствия обычно затрагивал и те самые «внутренние круги Островной Империи», которые считали себя находящимися под самой плотной защитой как и собственных сил, так и окружающего их виртуального «пояса внешней безопасности».
Народы моря, будучи наёмниками у Рамзеса II в его битве при Кадеше, резали голозадую египетскую пехоту во время бойни в дельте Нила, оседлые варвары-пограничники времён позднего Рима насиловали патрицианок и жгли храмы «вечного города», который они клялись защищать от внешнего врага.

Ну а тут уже, как говорится, возникает вопрос личностного выбора. Кто-то хочет пережидать бурю, кто-то будет охранять свой холодильник и внимать телевизору, кто-то будет собирать секту своих хомячков на сайте, на котором будет пророчествовать, что его «Островная Империя» находится в зоне безопасности, а вот вокруг как раз  — «мясное поколение, гиперок и дефолт америкашки», а кто-то решит бороться. В конце концов — у каждого свой выбор.

Но вот историю переписать не получится. Модель работает без сбоев и без исключений — кто не борется, тот и не побеждает.
Поэтому я свой выбор сделал и для меня фраза «Рим умер» не будет констатацией того факта, что погибла любимая птица императора.
Когда умирает Рим, о петухах и их помёте уже нет смысла беспокоиться.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив