Родина
zimaj — 16.10.2013Таким же точно – золотым, дрожащим – осенним
днём, 20 лет назад я шёл утром в школу. Только-только начался
одиннадцатый класс и совершенно чужая осень для меня – я перешёл
сюда из другой школы.
Перед самым входом, на школьном дворе меня поймала за руку девочка
и оттащила в сторону. Заглядывая снизу вверх мне в глаза (я уже
тогда вымахал под 190 сантиметров), она спросила, как меня зовут и
записала мой домашний телефон ручкой у себя на ладошке. Тогда не
было мобильников, и чтобы услышать в телефоне чей-нибудь голос,
нужно было, чтобы этот человек сидел дома и смотрел на этот самый
телефон. Ну, в крайнем случае, чтобы услышал звонок сквозь
включенную музыку или шум льющейся в ванной воды, потому что
дисковый телефон не показывал пропущенных звонков.
Она была на год младше и училась в десятом. И я ей, видимо,
понравился. Но это всё было совершенно неважно, потому что я тогда
был изрезан на куски сложнопротекающей первой любовью и мало
обращал внимания на внешний мир…
Впрочем, звонить нужды мне не было – почти каждый день она видела
меня в школьном коридоре и однажды позвала погулять. Я согласился,
потому что это не было и не могло быть свиданием, а было просто
«прогулкой»…
… Поздняя осень непрерывно нарез'ала день тонкими жёлтыми листами.
Серый город тонкими дрожащими пальцами ветвей пытался удержать
ускользающие цвета перед окончательным провалом в слякотную
мглу.
Она шла рядом и пыталась вести светскую беседу о музыке, бабушках и
учителях. Потом она завела меня в первый попавшийся подъезд
(додомофонная эра) и как взрослая молча покурила мне в лицо. Помню
своё ощущение: при тусклом свете подъездного окна я первый и
последний раз смотрел на живого человека как на штукатурку –
настолько я был погружен в кровоточащую рану своих переживаний, что
не видел человека напротив…
Именно тогда она поняла. Поняла, что я в своём космосе и нет такой
ракеты, на которой меня можно оттуда достать.
И перестала прибегать на переменах. И, наверное, помыла руку со
старыми разводами синей пасты. И я, оставленный по свою сторону
кокона, стал забывать это странное знакомство. И вздрогнул лишь
весной, когда во время уроков грянул голос из громкоговорителей,
висящих над дверями каждого класса:
– Родина! Срочно зайди в кабинет директора!
Я уткнулся лбом в темноту локтей на столе. Её странная фамилия
заставила меня вспомнить лицо, с улыбкой заглядывающее в меня снизу
вверх и синие непослушные цифры на ладошке...
|
</> |