Рейкьявик меньше всего похож на Москву

nemchinov — 08.10.2014

Карта Исландии, дом Бьорк, северный стрит-арт, домик для сушки рыбы и советские Нивы. Самое время прогуляться по улочкам Рейкьявика.
Я решил сопроводить фотографии не описанием, а статьей из Русского Репортера, которая не только отлично описывает этот северный город, но и рассказывает о самом незаурядном мэре всех времен и народов.

Из всех городов на свете Рейкьявик меньше всего похож на Москву. Все здесь ровно наоборот. Здесь нет поездов, метро и даже монорельса. Здесь трудно встретить полицейского, нет стрельбы из машин и колдобин. Трехэтажные домики, яркие крыши, блеклые стены покрыты законным стрит-артом. Домашние кошки с ошейниками смирно сидят у родных крылец. В ресторанах местные в ожидании обеда играют в картишки, а витрины магазинов летом завлекают шерстяными свитерами.


Дом правительства, здесь мы встретили президента в первый же день нашего приезда.


Стриптиз и проституция запрещены, зато есть казино и залы с игровыми автоматами. Дорога, если и петляет, рано или поздно выведет тебя не в тупик, а к набережной: с трех сторон Рейкьявик зажат водами Атлантического океана и фьордов, с четвертой он упирается в гряду снежных гор. Воздух пахнет солью, бриз сдувает с ног.
Тихий городок, насквозь пробиваемый сильным атлантическим ветром, в 874 году заложили кельтские иммигранты и из-за горячих источников назвали его ReykjavÍk — «дымящаяся бухта». Сегодня пар из-под земли здесь не валит, но горячая вода, попадающая в кран прямиком из гейзеров, отдает стухшим яйцом и иногда окрашивает серебряные украшения в желтый цвет.





Жители Рейкьявика нежно называют свой городок самым скучным местом на Земле. Среди развлечений: марсианские ландшафты, подогреваемая океанская вода на пляже Найтхолсвик, народный артхаус-кинотеатр, где каждый вечер крутят документальный фильм про Pussy Riot, бары, концерты, суши из кита и музей пиписки — заспиртованные члены кашалота, дельфина и горбатого кита (два метра), а также гениталии отважного 95-летнего исландского фермера и слепки членов всей национальной сборной Исландии по гандболу. Уникальная, в общем, коллекция. Еще можно пожарить в центре города на тротуаре стейк на одноразовом гриле, съесть самое популярное на острове блюдо — хот-дог и сплавать в Гренландию, тут рядом. В целом все.





Рейкьявик в десять раз меньше Москвы. Здесь живут 120 тысяч человек, это меньше, чем в Зябликове, и это треть населения острова. Все друг друга так или иначе знают, но на всякий случай есть специальный сайт, на котором всегда можно проверить, не к родной ли кузине ты подкатываешь в кабаке, потому что фамилий у исландцев нет, а родственников так просто не определишь.
Президента страны можно встретить в очереди в супермаркете эконом-класса, телефон премьер-министра опубликован в справочнике, мэр выгуливает собаку без охраны, а Бьорк на улицах города хоть раз видел каждый. Она спокойно прохаживается с дочкой, и никто ее не трогает — ну да, Бьорк Гвюдмюндсдоуттир, дочь Гвюдмюнда, ну и чего.





Горожане мрачно шутят, что в их барах околачивается генофонд всего острова. Причем так шумно, что в Лондоне туры на выходные в Рейкьявик рекламируется под слоганом «Грязный и веселый уикэнд». Начинается он в среду: вываливается из баров, заполняет улочки. Очереди к барным стойкам тянутся с порогов, люди кучкуются, топчутся где попало, пьют в основном пиво, курят на улице. В воздухе никакой агрессии, никто не ищет повода устроить драку — завтра же всем будет неловко.
Заведения простые и непримечательные. Вот бар Kaffibarinn, его еще с 90-х вместе с Бьорк держит известный музыкант, основатель популярных групп Blur и Gorillaz Деймон Албарн: обшарпанные стены, дешевая светомузыка, куцая стойка, толкучка. Народ протискивается во дворик, галдит и пьет прямо у мусорных контейнеров, куда официанты таскают черные пластиковые пакеты, из которых сочится вонючая жидкость, похожая на смесь мочи и недопитого бухла.





— Эй, — крикнете вы тому парню, облокотившемуся о мусорку. — Это правда бар Бьорк?
— Чего? — лениво отзовется он.
— Бар, говорю, правда Бьорк держит?
— Да какая разница? Пиво как пиво.

Такие вот жители в городе-побратиме. Наивный и безобидный народ, любящий приговаривать: «Thetta Reddest». С исландского это переводится так: «Все как-нибудь обязательно сложится, ты, главное, не переживай».





В бетонном пруду у городской администрации дети моют ноги и достают монетки со дна. Внутрь администрации может войти любой желающий, паспорт не нужен. Можно посмотреть выставку портретов гренландских геев и лесбиянок, изучить модель Исландии и посетить заседание горсовета. Можно даже проносить с собой протестные плакаты, с одним условием — сидеть молча.





На спецлифте на третий этаж, двадцать шагов по белому коридору — и вот аккуратный кабинет Йона Гнарра с окнами на озеро Тьернин. Внутри стерильная чистота, будто здесь и не работает никто. Из общего строгого стиля выбивается только холст, висящий на стене за столом. Когда Гнарр занял свой пост, он убрал оставленную предшественницей картину с мультяшными овечками и повесил копию работы известного английского граффити-художника Бэнкси: черно-белый уличный бунтарь в повязке до глаз готовится вместо коктейля Молотова швырнуть в неизвестность пестрый букет цветов.


Гей-клуб Kiki


Гнарр здесь себя примерно так и чувствует — аутсайдер и анархист-теоретик с чуть придурковатой улыбочкой на лице без динамита взорвал скучное политическое устройство всего города.
Сегодня, через два дня после парада, он одет скромно, неброско. Никакого женского платья и макияжа, никакого скучного чиновничьего костюма с широким галстуком — черные штаны, черные крепкие поношенные ботинки на каблуке, черный свитер на голое тело с закатанными рукавами, видны две татуировки на руках. На правой похожий на коловрат логотип британских пионеров анархо-панка — группы Crass, на левой набит герб Рейкьявика.


Стрит-арт в Рейкьявике абсолютно легален. Для того чтобы разукрасить стену достаточно получить разрешение от жильцов дома.


Гнарр невысок, крепко сбит, у него бритые виски и рыжий чубчик. Хорошо говорит по-английски и тщательно подбирает слова, то и дело переходя с серьезного тона на шутливые интонации и обратно. Постоянно смеется и приговаривает под нос «ейо», «ейо». С жутким «гы-гы-гы» вспоминает, как во время предвыборной кампании на полном серьезе рассказывал всем, что кухарка-еврейка из его партии, «Лучшей партии», отправится в США наводить контакты с евреями, чтобы импортировать их в Исландию. Смеется, а потом серьезно говорит: «Но нам и правда нужно поднимать экономику и нужны новые люди, новые идеи, новые иммигранты, да».





Политическая жизнь Гнарра началась с шутки. В самый разгар экономического кризиса в ноябре 2009 года к выборам в горсовет он собрал из друзей «Лучшую партию». Это было что-то вроде «Партии любителей пива» или «Субтропической России»: кучка ребят, которым все осточертело, светится в телевизоре и выдвигает идиотские предвыборные обещания. К старту кампании в 2010 году рейтинг узнаваемости у «Лучшей партии» был ноль запятая ноль процента.
Закончилось все тем, что Гнарр с друзьями взял шесть из пятнадцати мест в городском совете и отодвинул на второй план все четыре основные исландские партии. Шутки закончились, Гнарра назначили мэром, выдали кабинет, стали платить госзарплату, впереди у него еще один год работы и, возможно, переизбрание: рейтинги все еще высокие.





Вряд ли Йон Гнарр когда-нибудь думал, что вообще до такого доживет.
Он родился в Рейкьявике 2 января 1967 года в семье пожарника-сталиниста. Отец Йона был ярым фанатом КПСС и членом местной коммунистической партячейки. На каникулы семья ездила в Болгарию. Папа выписывал социалистическую прессу, которую его теща постоянно выбрасывала в мусорку, а он доставал оттуда и вешал в квартире фотографии новых видных советских номенклатурщиков в рамках.





Отношения с отцом у Йона сложились непростые, хоть тот и привил ему уважение и любовь к русской литературе.
В детстве Йон страдал дислексией — он не мог учиться, и ему ошибочно поставили диагноз «умственная отсталость», из-за чего он два года, с пяти до семи лет, провел в детском психиатрическом отделении городского госпиталя. Потом врачи поставили диагноз «синдром дефицита внимания и гиперактивности», проявления которого Гнарр смог за годы преодолеть.





В подростковом возрасте Гнарр носил кличку Йонси-панк и играл на басу в панк-группе «Сопливый нос». В университет не поступил, пошел работать на завод Volvo и таксистом. В 80-е познакомился со своей будущей женой Йоханной «Йогой» Йоханнсдоттир, вместе они затусили с местной рок-группой The Sugarcubes, в которой начинала Бьорк. Йога стала лучшей подругой Бьорк, ездила с ней в турне как ее массажистка, была личным ассистентом на съемках «Танцующей в темноте», а в сольном альбоме Бьорк Homogenic 1997 года ей посвящена песня Joga. Гнарр же сдружился с другим участником The Sugarcubes, Эйнаром Орн Бенедиктссоном, который много лет спустя стал вторым номером «Лучшей партии».





В 94-м Гнарр стал ведущим радиошоу, в 97-м попал на телевидение — писал сценарии и снимался в юмористических сериалах. Потом стал сниматься в кинокомедиях, вести стендап-вечера, один из которых назывался «Я был задротом», работал в рекламном агентстве.
Венцом его творчества стала комедийная тетралогия Bjarnfreрarson, в которой он играл съехавшего с катушек марксиста с лицом и бородкой Ленина, работающего в Рейкьявике менеджером на заправке и терроризирующего подчиненных.
Жил, в общем, не то чтобы широко, зато на улицах Рейкьявика стали узнавать, в провинции тоже.





В 2008 году мировой финансовый кризис сильно ударил по Исландии. Еще вчера занимавшей первое место в Индексе развития человеческого потенциала ООН, высокие позиции в рейтингах условий для ведения бизнеса и признание Transparency International самой некоррумпированной страной мира, а сегодня — крах, боль и беспорядки. Последствия страна переживает до сих пор, и на волне всеобщей усталости от власти, которая не смогла ни предотвратить крах, ни справиться с ним, Гнарр, не имеющий никакого политического опыта, решил стать мэром родного города.




Отличная идея с цветочками в банках!


— Я пытался обещать самые идиотские штуки, которые мне приходили в голову, и никогда не собирался их выполнять, я всегда честно об этом говорил, — со смехом вспоминает Гнарр. — Поэтому я мог обещать все что угодно.
Полярного медведя в зоопарк? Да! Свободный вход в бассейны и бесплатные полотенца? Да! Диснейленд в аэропорту и фотография с Микки-Маусом для безработных? Да! Тематический парк с динозаврами, снимавшимися в «Парке юрского периода»? Да! И обязательно чтобы они приспособились к исландскому климату! Импортировать белок из Лондона? Да! Бесплатный транспорт? Да! Снять тот убогий логотип в стиле 90-х с этого здания? О боже, да пожалуйста! И запретить к чертовой матери эти самолеты, которые мешают разговаривать. И — да! — в правительстве не будет людей, которые не смотрели сериал HBO «Прослушка» (The Wire).
— Да, однозначно, я никогда не собирался этого выполнять. Как и мое обещание парламента без наркотиков к 2020 году.
— Что, и этого тоже не получится?
— Не-а! А-ха-ха-ха. Не получится!





Йон и его «Лучшая партия» таскались по радиостанциям, дебатам и общественным слушаниям и шокировали публику. Вещали, что все партии на самом деле коррумпированы, поэтому «Лучшая партия» будет открыто коррумпированной. Чопорные журналисты, бравшие у них интервью, шалели: вы это что — все серьезно? А Гнарр собирал вокруг себя толпы народа, раздавал людям шарики и таскал за собой здоровенного плюшевого полярного медведя.





Люди смеялись, а конкуренты недоумевали: нет, постойте, а как же детские сады, рецессия, инфляция, а как же ЖКХ, как вы эти проблемы решать-то будете? Хозяйственник ли вы вообще, крепка ли ваша рука? Чем вы управляли в этой жизни? На это Гнарр повторял свою любимую историю из школьных лет.
Драться Йонси-панк не умел, и его по логике должны бы были каждый день бить, потому что был щупленький и беззащитный.
— Но меня не били, потому что я всегда умудрялся вывернуться. Например, давал пустые обещания притащить выпивку, — смеется мэр. — Я там до сих пор всем должен бухла за обещания меня не бить. Я очень хорош в этом деле.


Это магазинчик фотографа, в котором продаются только его фотографии.


Бюрократическая сторона гонки натурально сводила Гнарра с ума: с каждым днем все больше и больше деловых обедов, встреч, ужинов, поездок в избирком, речей, заседаний, брифингов. «Черт! Это же обоссаться как скучно! — корчил он рожи. — Ну почему? Ну почему это все так серьезно? Такое ощущение, что я квартиру покупаю. Мистер Бератдибрудабуавдурбдальдсон, мы проверили ваши документы и вот наше заключение и бу-у-у-у-э-э-э-э-э-э».
Сбегал со встреч, эпатировал публику, чуть не засыпал, рассказывал серым бюрократам, что Исландия — великая страна, которая изобрела розовый майонез (майонез + кетчуп), поэтому весь мир должен у нее учиться, а не наоборот. Да и, кстати, если вы не знали, то лучше быть Муми-троллем, Муми-папой или Муми-мамой, но только не Снорком, потому что Снорк скучен до смерти. И не забывайте! Выбирая «Лучшую партию», вы выбираете веселое и радостное будущее вместо уничтожения Рейкьявика. Спасибо.





Рейтинг Гнарра и его компании стремительно рос: партия была создана за полгода до выборов, а уже за пять недель до голосования набирала уверенные 13%. Еще через неделю рейтинг подскочил почти вдвое — до 23,4%. Гнарр начал догадываться, что попал в замес.
Критика ожесточилась, со всех сторон сыпались обвинения, что выходец из креативного класса никогда не сможет управлять городом без необходимого опыта, да и вообще, посмотрите на него, он же комедийный артист.
Ближе к выборам Йон Гнарр был приглашен на радиодебаты с тогдашним мэром Ханной Кристьансдоттир. Она активно пошла в наступление — пыталась выяснить, как будет Йон управлять городом с его-то юморесками.


Памятник бюрократии.


«Послушайте, — устало сказал тогда Гнарр в студийный микрофон. — Политики думают: раз я комик, значит, вся моя жизнь — это шутка, будто я живу в пузыре смеха. Но это далеко не так. Я отец пятерых детей, я похоронил отца, у моего ребенка серьезное хроническое заболевание. Я не комик в эти моменты. Я не комик, когда оплачиваю счета или воспитываю детей. Конечно, город не будет управляться шутками. Но комедия — отличный способ думать». И мэр заметно стушевалась.





Вечером 29 мая 2010 года стали известны результаты голосования. Движение зеленых получило 7,1% голосов и одно место в совете, социал-демократы взяли три места, «Независимая партия» получила 33,6% голосов и пять мест. «Лучшая партия», к ужасу Йона Гнарра, обогнала всех и получила 34,7% голосов. Дошутился, в общем.
Йон Гнарр наливает себе уже третий стакан воды.
— Первые два года были весьма сложные, иногда ужасающие, — улыбается он. — Бюрократия. Да и финансовые проблемы перед нами стояли серьезные. Это для меня был какой-то инопланетный опыт. Я чувствовал себя Curiosity на Марсе. Я должен был что-то делать. Ну, не знаю, хотя бы пенис нарисовать, как его нарисовали ученые на поверхности Марса.





За прошедшие три года администрация Гнарра успела изменить закон о парковках, и теперь в городе стали эвакуировать здоровенные машины, которые владельцы бросают где попало. Мэрия стала сдавать в безвозмездную аренду участки земли в центре, чтобы люди могли заниматься мелкой торговлей или творчеством. Гнарр в этом году уже третий раз ехал во главе колонны ежегодного гей-парада. В прошлом году он нацепил на себя платье, розовую балаклаву и требовал свободы Pussy Riot.





За эти три года Гнарр добился уважения оппонентов и уже стал привыкать к своей работе. Среда крайне агрессивная и непривычная, она способствовала тому, что его взгляды и политические убеждения заматерели.
— Я всегда был заворожен политическими теориями — капитализмом, социализмом, анархизмом и утопией идеального мира. И для меня очень важна возможность получить весь этот опыт. Работает ли демократия в мире, в котором ничего, кажется, не работает: коммунизм не работает, капитализм не работает? — задается вопросом мэр. И наливает себе еще воды.


Это дом Бьорк. Раньше он был черным и все его так и азывали - "черный дом".


«Лучшая партия», которая на старте называла себя анархо-сюрреалистической, с тех пор тоже заматерела и превратилась во вполне внятную левоцентристскую партию. На ее базе даже создали альянс «Светлое будущее», который на недавних парламентских выборах получил шесть мест из 63. Себя же Гнарр, который всю мэрскую кампанию измывался над политиканами, политиком по-прежнему не считает и предпочитает называть политическим активистом.


Обратите внимание, дом намного проще чем у соседей, окна открыты и никакого забора, только кусты.


Хотя, конечно, он прекрасно отдает себе отчет в том, что стал принимать политические решения. Например, недавно запретил военным самолетам приземляться в аэропорту Рейкьявика.





— Я против любого военного трафика. Раньше здесь каждую неделю приземлялись самолеты НАТО, к которому, кстати, по моему мнению, мы не должны были присоединяться. А также самолеты компаний вроде Blackwater, которые работают на ЦРУ и перевозят заключенных для Гуантанамо, — объясняет Гнарр.


В таких домиках сушат рыбу.


Правда, у него есть подозрения, что самолеты продолжают садиться, несмотря на его запрет, но проверить это он не может. Еще он хочет сделать из Рейкьявика платформу для экспериментального внедрения электрокаров. Остается проблема общественного транспорта и велосипедных дорожек, потому что Рейкьявик слишком автомобильный город.


А это арт объект в порту. На вершине тоже домик для сушки рыбы.


Гнарр перечисляет и другие важные проблемы: недоступное жилье, посткризисные долги, слабая валюта. Но больше всего он гордится тем, что подает остальным пример, что можно менять окружающий мир.





Люди смотрят и понимают: если даже у Йона Гнарра получилось, то получится вообще у кого угодно.


Знаете откуда в Исландии старые Нивы?

Вместо лайка оставьте коммент и давайте дружить! )



Записи по теме:

Рейкьявик с церкви Хадльгримскиркья


Просто про Исландию


Официальный инстаграм исландской полиции. Это нужно увидеть!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив