Рефлексирующая эпоха постсоциализма

wapkin — 24.07.2010 Ностальгия по прошлому у уходящего поколения пенсионного возраста, определенные метания между эпохами - у среднего возраста, которое вынуждено жить не только тем, что уже было, но и тем, что ещё предстоит, и жесткое распределение по кастам молодежи... всё создает ореол какой-то рефлексирующей эпохи, незавершенности и незаконченности. Эпохи, когда то, что было построено раньше при социализме необратимо приходит в упадок и разрушается, нового ещё ничего кроме магазинов и автозаправок не построено, и при этом, нет определенности ни в отношении к прошлому, ни во взглядах к будущему.

Кто знает, каким оно ещё будет загадочное завтра. Молодежь воспринимает рассказы старшего поколения как мифы ушедших времен, они готовы со всем соглашаться, даже если им начинают рассказывать про заповедную охоту на мамонтов, допуская, что рассказчик давно впал в маразм, и совершенно не понимает сути собственных рассказов.

Для молодых, имена Брежнего, Черненко и Андропова - ничего незначащие фамилии из истории, что уж говорить про Маленкова и Булганина, напрочь выброшенных из истории страны и памяти. Про Хрущева остались только анекдоты про "кузькину мать", "кукурузу" и прочий эпатаж публики.

Часть молодых, застала времена Горбачева, у которого было "семь пятен на лбу", которые по ошибке по началу воспринимали как "пяди", но быстро разочаровались, и период отрезвления общества превратился в непрерывные пьяные речи Ельцина, началось тотальное воровство, рвачество и афер грандиозного масштаба. Переросших в плавный демократический путч спецслужб, мягко посоветовавших Ельцину не только пить, но и закусывать, особенно при назначении преемника.

Бандитов технично отстранили от руля управления страной, граждане в погонах и без, часть из которых осталась людьми, но процесс шел и в обратном направлении, поэтому "стражи закона", переродились в "оборотней в погонах", причина была банальной: успеть хапнуть, хапнуть любой ценой. Резидент спецслужб в президентах, породил волну ханжества, лицемерия и конформизма. Впрочем, лукавить не нужно, качество жизни населения выросло заметно, точнее населению были даны некоторые материальные блага, отчасти только в виде обещаний, но в обмен на некоторые реальные права и свободы. Население не роптало, одни вспомнили про Сталина и решили, что стране нужна "жесткая рука", другие тоже вспомнили про Иосифа Виссарионовича и решили на всякий случай не высовываться вообще. Отдельные граждане "отдрейфовали" в страны ближнего, но чаще дальнего зарубежья, руководствуясь принципом - чем дальше тем родней, и что лучше всего ностальгия воспринимается на сытый желудок.

Временные квоты на демократию, были сильно урезаны, а сама демократия стала предельно суверенной, т.е., как суверен решит - так оно и будет. Вместо китайской или берлинской стены была выстроена вертикаль власти, заставившая олигархов ходить строем по команде, а сбившихся с шага приютили либо улицы Лондона, либо казенные дома Отечества. Появились олигархи по назначению, депутаты по назначению, и к власти пришла воинствующая клика бюрократов-чиновников.

Природная рента, фактор коварный, и на фоне симптомов предвещающих катаклизм, была создана "подушка безопасности" и назначен врио президента (он мог бы стать Президентом, но просто не в состоянии разорвать пуповину породившей его системы), который начал разгребать авгиевы конюшни государства, под ропот и недовольство гламурной тусовки, недоумение олигархов и непонимание армии чиновников и охранителей всего от всех.

За два года, ему удалось многое, даже стать немного Президентом, и завоевать симпатии части электората, правда симпатии с элементами сожаления: "а ведь мог бы...", даже не системные оппозиционеры, не считают его своим врагом, тем более идеологически он им понятен, равно как и то, что в России никогда не было важно кто и как голосует, гораздо важнее как подсчитывают голоса. При этом, безусловно преемник Путина на месте Президента Медведев, принял на себя и политический кризис, и финансово-экономический, и переживает нескончаемую череду природо-техногенных катастроф, и пытается бороться (хотя чаще вынужден делать вид, что борется) с пороками и изъянами предшествующих времен, переживая одновременно оживление гражданской активности народа выходящего из десятилетнего политического анабиоза, по случаю оголодания духовного и материального.

Тут ещё вмешиваются процессы демографических качелей, и нужно проводить непопулярные реформы последовательно урезая соцподдержку граждан, привыкших к тезису "государство нам должно..."

Весьма не благодарная роль, и не прирученная оппозиция, ни диковатая, не может предложить достойных альтернатив дальнейшего исторического пути, одни спекулируют активно прошлым, другие ещё активнее набивают карманы непосредственно сейчас, третьи призывают к странным химерам либеральной охлократии или откровенному национальному фашизму, именуя его отчего-то - патриотизмом.

В целом наблюдается нечто колебательно-неустойчивое, состояние при котором не чувствуют себя спокойно ни чиновники, ни олигархи, ни охранители, ни политики всех мастей, ни тем более народ. Россия находится в состоянии рефлексирующей эпохи постсоциализма.

Сохранено