Рассказ

ancient_papuas — 06.10.2010 Большое спасибо silver_mew за активное участие в написании этого рассказа. К сожалению, дописывать пришлось одному, поэтому все имеющиеся стилистические, орфографические и прочие косяки - на моей совести.
За конструктивную критику буду благодарен.

Пёстрый

Он появился на пороге моей пещеры поздней дождливой ночью. Это было странно, обычно живность обходит мое жилище стороной.

В ноздри ударил приглушенный дождем звериный запах, и очередная вспышка молнии высветила дрожащего пса, с грязной шерсти которого стекали струйки воды. Не очень крупный, с торчащими ушами и длинным хвостом, черного с белыми пятнами окраса. Такого не возьмет в спутники ни один рыцарь… Каким же ветром его занесло сюда, где на несколько дней пути вокруг нет ни одного людского поселения?

Я приподнял голову. Сейчас он увидит, куда сунулся, и уберется, поджав хвост. Пёс по-прежнему стоял возле входа, только прижал уши и робко завилял хвостом. Да он что, слепой? Угрожающий рык тоже не возымел действия: пёс улегся на каменный пол, положил голову на лапы, и убегать не торопился. Ленивое любопытство сменилось нахлынувшим бешенством: да что он себе возомнил?! Я двумя прыжками преодолел расстояние до входа. Зверь плюхнулся на спину, подставив беззащитное брюхо, и жалобно заскулил… Неясные тени промелькнули в памяти - что-то из давно забытого прошлого - и я остановил занесенную лапу, которой собирался размазать это ничтожество по камням. Да ну его, переждет непогоду и утром убежит восвояси... Не безумец же он, чтобы считать жилище дракона пристанищем для бродяжек.

Утром он действительно ушел. Гроза прекратилась, встающее солнце искрами рассыпалось в каплях воды, падающих с деревьев, перекатывающихся по травинкам и висящих на паутине. Остатки сделавших свое дело туч спешили убраться за горизонт, им на смену шли легкие, пушистые облака. Где-то щебетали проснувшиеся птицы, все вокруг дышало свежестью и радовалось новому дню.

Черно-белая собачья фигурка исчезла в высокой траве. Оттолкнувшись от земли, я ожесточенными взмахами крыльев погнал тело все выше и выше. Туда, где небо становится пронзительно синим, где холод сгущает кровь, где воздух перестает быть для крыльев надежной опорой. Оттуда за дымкой и облаками часто не видно земли, и на некоторое время можно поверить, что в мире нет больше ничего, кроме неба и свободы полета. До самого вечера я парил в высоте, пытаясь воздушными струями смыть одиночество, на короткое время спугнутое ночным гостем.

Когда солнце начало клониться к горизонту, я сложил крылья и камнем рухнул вниз, вытянув тело в струну. Рассекаемый воздух выл и свистел в пластинах чешуи, все быстрее приближалось узорчатое белое покрывало над землей. Пронзив облачное кружево, я перевел свое падение в горизонтальное скольжение, и когда скорость достаточно снизилась, расправил крылья. Внизу блеснула закатным солнцем поверхность озера, показалась моя скала, уставившаяся пустой глазницей пещеры на полыхающее небо.

Что-то многовато сюрпризов за последнее время! Свернувшись калачиком, пёс лежал возле входа в пещеру. От него пахло лесом, водой и рыбой. Заливисто стрекотали кузнечики, словно обрадованные появлением мохнатого слушателя. Я приземлился, сложил крылья и направился в пещеру, стараясь не обращать внимания на навязчивого зверя. Тот вскочил навстречу и радостно завилял хвостом. Возле ног пса лежала большая рыбина. Понятно, ночной гость бегал кормиться к озеру, ведь в округе не поймать даже мышь. А это что же… Для меня угощение?! Глупое создание, я не нуждаюсь в пище! Горячий клубок силы, пульсирующий в груди, заменяет мне пищу, делает мое огромное тело невесомым для полета, рождает в горле разящую струю смерти, когда я сражаюсь. Но заклокотавший было гнев вдруг отступил под натиском излучаемого псом дружелюбия, и я снова позволил ему остаться.

На следующий день история повторилась. Постепенно жизнь с новым соседом стала привычной, и когтистое одиночество больше не гнало меня ввысь. Теперь я не парил бездумно целыми днями в голубом безмолвии, а с пробудившимся интересом осматривал земли, раскинувшиеся вокруг моего жилища. Взмывал вверх над скалой, в которой располагалась моя пещера, скользил вдоль заросшей дороги, петляющей между лесистыми холмами, мимо небольшого озера, в которое впадала горная речка. Долетал до места, где дорога окончательно терялась в глухой чаще леса, к востоку от моего жилища, потом по дуге устремлялся на север, к бурлящему горному потоку. Вдоль несущейся по камням воды – на запад, туда, где холмы постепенно превращались в горы, и потом, по неторопливой спирали – домой. Глазами, способными с высоты различать отдельные травинки, я впитывал все новые детали постоянно меняющейся природы: колышущееся волнами разнотравье лугов; застоялое спокойствие болот; ленивое шевеление ветвей многовековых лесных исполинов; неудержимое буйство несущейся с гор воды, и ее же зеркальную неподвижность в прудах и озерах; неспешно ползущие с горных вершин языки ледников…

Пёс по утрам убегал на охоту. Иногда я видел с высоты, как он гоняет рыбу на мелководье, поднимая фонтаны брызг, или ловит лягушек на болотистом берегу. И каждый вечер, после возвращения, меня поджидала очередная отборная рыбина. Есть рыбу я не мог, поэтому пришлось несколько раз испепелять накопившуюся кучу, чтобы она не отравляла зловонием воздух вокруг пещеры. Пса этот факт нимало не смущал, он продолжал исправно таскать добычу, а однажды принес даже зайца. Это ж в какую даль ему пришлось бежать охотиться?

Зов за это время я слышал два раза. Улетал на несколько дней, возвращаясь уставшим, таща в лапах очередной мешочек или сундук. По пути залетал к озеру и нырял в него, чтобы смыть с себя копоть и кровь. Затем складывал ношу в дальнем закутке своей пещеры, пропахшем золотом и драгоценностями, и устраивался на своем ложе отдыхать.

Всегда по возвращении меня поджидала горка съестного, но встречать меня пёс не выходил: его пугал исходящий от меня запах смерти, который не в силах была смыть вода.

Так прошло полтора месяца.

Очередной зов я услышал ночью. Это было необычно. Когда я пошевелился, спящий у входа пёс проснулся и посмотрел на меня, вопросительно подняв уши. И странное дело: он как будто понял, что я должен сейчас улететь, поднялся и побрел за мной к выходу. Ночная темнота моему зрению не помеха, я расправил крылья, и, набирая высоту, полетел туда, куда ярким пятном в сознании указывал зов. А пёс еще долго стоял у пещеры и смотрел мне вслед.

На этот раз караван был большой. И на этот раз, кроме множества солдат, его охраняла пара магов. Они почуяли мое приближение, и солдаты были готовы к бою. А вот и цель – в карете с золотыми коронами на дверцах, запряженной шестеркой великолепных белых лошадей. Только сегодня это не набитый золотом сундук или пузатый мешочек с драгоценными камнями, а человек. Солдаты выстроились правильным кольцом, в центре которого стояла карета, окруженная вторым кольцом из рыцарей, с ног до головы закованных в броню. По обочинам дороги в поисках укрытия рассыпались лучники. Неподалеку я заметил слуг и оруженосцев, поспешно уводящих лошадей. Выпрячь животных из кареты, видимо, просто не успели.
Маги расположились снаружи кольца, на противоположных концах дороги. Я мысленно окрестил их Синий и Черный, по цветам балахонов.

Спикировав на них из-за облаков, я выровнял полет и выдохнул струю огня в Синего, игнорируя ощетинившийся копьями строй солдат. Маг немедленно прикрылся большим ледяным щитом, зашипевшим от соприкосновения с огнем - вверх взметнулось облако пара. Черный тут же выпустил мне навстречу веер шаровых молний. Одновременно с этим дали залп арбалетчики и заработали лучники. Я резким взмахом подбросил свое тело вверх и вбок, уходя от нестерпимо горячих шариков и десятков стрел. Несколько наконечников все же щелкнули по броне, но не пробили ее.

Набрав высоту и скорость, я сделал новый заход. Синий маг собирал энергию для нового ледяного щита, собираясь отразить очередной огненный вихрь - решил не экспериментировать, раз уж первый доказал свою эффективность. Черный готовился ударить чем-то серьезным, судя по змеящимся между его пальцев молниям. Придется их удивить…

Я нацелился на Черного и сделал выдох. Ледяной щит не замедлил возникнуть. Вот только выдохнул я в этот раз не огонь, а лютый холод. Белый росчерк замерзшей воздушной влаги достиг щита и растекся по его поверхности морозным дымком. И рассчитанный на жар огня лед не выдержал переохлаждения, затрещал и рухнул вниз дождем осколков, погребая под собой Черного. А потом под образовавшейся кучей взорвалось неиспользованное заклинание, подбросив в воздух ледяное крошево, и ближайшие солдаты повалились на землю, сраженные высвободившейся энергией.

Щелкнули тетивы, снова полетели стрелы. Я опять взмыл вверх, и тут же, кувыркнувшись в воздухе, рухнул вниз, потому что Синий успел метнуть припасенный заранее сюрприз - шипящее облако какой-то едкой дряни, превращавшей попавшие в нее стрелы в пыль. Опытный боец, ничего не скажешь! Нижняя часть облака все же зацепила меня. Левое крыло обожгло болью, за мной потянулся рваный туманный след. Между спинными пластинами тоже постепенно просачивалась отрава, вонзаясь в тело раскаленными гвоздями.

Я заревел от боли и ярости, и изо всех сил рванулся к Синему, пронесся прямо над ним и хлестнул вниз хвостом. Вооруженный шипами кончик хвоста разорвал в клочья пелену твердеющего воздуха (успел все же поставить защиту!), и тело мага описало дугу в воздухе, пачкая дорожную пыль кровью.

Солдаты застыли, обескураженные столь быстрой и нелепой гибелью обоих магов. Воспользовавшись этим, я в несколько взмахов достиг запримеченного неподалеку от дороги болотца, перевернулся спиной вниз, прижал крылья к груди и на всей скорости врезался в кочковатую поверхность. В воздух взметнулась туча водяных брызг, грязи и растительности. Я бился и извивался, чувствуя, как постепенно смывается разъедающий мое тело яд. В образовавшуюся от падения борозду стекала мутная болотная жижа, я затих и осторожно опустил туда пострадавшее крыло. Холодная вода облегчила боль, чешуйки брони перестали крошиться.

А теперь пора, бой еще не окончен! Я поднялся на ноги, весь заляпанный жирной грязью. Сделал несколько пробных взмахов: больно, но лететь можно. Вперед!

Обогнав кучку солдат, со всех ног бегущих к своим (решили, что маг свалил меня, и отправились добивать), я снова ринулся к карете. Кольцо строя не дрогнуло, хотя люди знали, что теперь некому их защитить. Храбрые воины. Но я не могу позволить мешать мне! Выдох. Что такое?! Вместо струи огня на солдат обрушилась волна низкого звука, подобного рокоту каменной лавины. Люди бросали оружие, хватались за голову, пытаясь зажать уши, кричали и катались по земле. Но зато не превратились в пепел и груду оплавленного железа. А ведь мне действительно не хотелось их убивать… Внутреннее кольцо не пострадало, слишком близко оно было к моей цели. Ввязываться в бой с рыцарями я не стал, а просто перемахнул через их копья, вцепился когтями в окованные железными полосами стенки кареты, подхватил ее и рванул вверх. Сделанный из прочного дерева корпус выдержал, от удара хвостом дышло с треском отлетело вместе с передней осью. Из кареты раздались испуганные крики и женский визг. Бьющиеся в ужасе лошади, почувствовав свободу, разметали пытавшихся их удержать людей и понеслись прочь, сшибая не успевших убраться с пути. Карета была тяжелой, я с трудом набирал высоту, то и дело ощущая удары железных наконечников по броне и болезненные уколы в поврежденное крыло: уцелевшие лучники и арбалетчики старались вовсю.

До этого момента четко организованный отряд рассыпался. Кто-то пытался бросать в меня копья, кто-то бежал следом, размахивая мечами. Постепенно люди уменьшились до размеров букашек, стрелы и шум перестали долетать, а потом я нырнул в облака и направился туда, куда указывало новое пятнышко света.

На этот раз зов приказывал тащить добычу не в мою пещеру, как это было обычно. Я летел весь остаток дня, и в сумерках, наконец, опустился вместе со своей ношей на поляне глухой лесной чащобы. Сверху я видел отряд из двух дюжин человек, расположившийся неподалеку от поляны, вокруг маленького костерка. В стороне паслись стреноженные кони и стояла крытая повозка. Солдаты Повелителя… Я должен оставить человека из кареты им.

Осторожно опустив ношу на землю, я лег рядом. Люди внутри кареты зашевелились и принялись выглядывали в оконца. Встречающие не заставили себя ждать: кусты расступились, и на поляну осторожно вышли солдаты, держа оружие наготове. Старший - верзила в добротных доспехах - неторопливо приблизился, осмотрел дверцу и сделал знак бойцу с топором. Тот в два удара снес петли, вырвал дверцу из проема, заглянул внутрь... И отлетел назад, отброшенный ударом сапога в лицо. Неосторожный солдат еще не успел упасть, как из кареты тенью выпрыгнула коротко стриженая девушка в кожаных брюках и легкой кольчуге под кожаным жилетом, на лету выдергивая из ножен два коротких меча. Приземлилась на ноги и замерла, распластавшись в боевой стоке, готовая пустить кровь любому, кто посмеет сунуться к карете. Владелец топора поспешно отполз назад, размазывая кровь по разбитому лицу. По знаку командира лучники натянули тетивы, воины поудобнее перехватили оружие.

Факелом вспыхнула молодая сосенка. В брошенном на меня взгляде синих глаз - смесь страха, ненависти и отчаянной решимости.

- Нет! – раздался повелительный окрик из кареты, и в дверном проеме показала девушка лет семнадцати. Моя цель. Даже измятое дорожное платье, растрепавшаяся прическа и смертельная бледность на лице не могли испортить ее красоту.

- Нет! – твердо повторила она. Девушка-телохранитель стиснула зубы и нехотя положила мечи на траву, затем сняла и бросила перевязь с метательными ножами. Обернувшись, она подала руку госпоже и помогла спуститься на землю. Следом, всхлипывая, выбрались две заплаканные служанки.

Старший отвесил неуклюжий поклон и предложил ее высочеству «быть гостьей его господина». Ледяное презрение на лице принцессы красноречиво свидетельствовало о том, какого она мнения об этом «приглашении». Девушка смерила взглядом старшего, оглядела вооруженных встречающих, оглянулась на Анни и служанок, изувеченную карету. Долгий взгляд на меня…

- Что ж, давайте отправимся к вашему гостеприимному господину!

Верзила еще раз поклонился и двинулся в сторону лагеря. За ним шла принцесса, по пятам сопровождаемая телохранительницей, которая, казалось, смотрела одновременно во все стороны. Следом, подобрав подолы, семенили служанки. Солдаты шли, выстроившись подковой вокруг этой маленькой колонны, и оружие по-прежнему держали наготове. Несколько человек остались забрать из кареты уцелевшие вещи.

Все, теперь я могу лететь, дом ждет меня. И пёс тоже ждет…

Сегодня прибудет Повелитель: я чувствую, что он совсем близко. Наконец-то я получу очередную порцию силы! Недавнее сражение и перелет с тяжелой ношей изрядно истощили ее запас.

После возвращения я не летал, днем отлеживаясь на площадке перед входом в пещеру, впитывая живительные солнечные лучи, а ночью устраивался на ложе. Пёс укладывался спать у меня под боком, и я ощущал тепло, идущее от его мохнатого тельца.

Обожженные спина и крыло постепенно заживали. Быстрее, чем у обычных животных, но все же слишком медленно. К тому же, на лечение тоже тратилась энергия, и я чувствовал, что когда-то горячий сгусток в груди теперь стал едва теплым.

Вот и они! Из-за поворота дороги показались два всадника, затем крытая повозка, запряженная двойкой лошадей, и еще двое сопровождающих. Преодолели подъем и выехали на площадку перед пещерой. Всадники спешились, кучер соскочил с козел, подставил к борту деревянную лесенку и откинул полог. Внутри сидел старик, одетый в серую с оранжевым мантию мага. Повелитель! Он поднялся с груды подушек, спустился на землю, опираясь на руку возницы, и пошел ко мне. Весь его вид говорил о том, что он очень доволен.

- Пепел, мальчик мой! Тебе это удалось! Ты не только одолел охрану, но и смог доставить принцессу невредимой! Это притом, что отряд сопровождали два лучших королевских мага. Теперь ее надменный папаша станет гораздо сговорчивей!

Его помощники тем временем были заняты тем, что перетаскивали в повозку сокровища из моей пещеры.

- Прекрасно, еще и богатая добыча! Но, вижу, тебе тоже досталось в этой битве…

Маг осмотрел пострадавшее крыло, убедился, что оно почти зажило, и указал мне на пещеру:

- Идем, пора восстановить твои силы!

Я прошел внутрь и улегся на свое ложе. Повелитель встал рядом, потер руки, вскинул их перед собой, прикрыл глаза и сосредоточился, шепча заклинание. Между его ладонями возникла и начала расти сияющая сфера, ярко осветившая каменный зал. Я замер в предвкушении желанного потока…

Оскалившийся пёс стремительно вылетел откуда-то из глубины пещеры и без звука бросился на старика. Магу ничего не оставалось, кроме как метнуть искрящийся клубок навстречу распластавшемуся в прыжке зверю. Эхо полного боли собачьего визга еще гуляло по пещере, а маг уже оправился от неожиданности и накачивал перед собой шар огня. Сейчас он ударит, и от неподвижного пса останется только копоть на камне…

Ярость захлестнула мое сознание, от громкого рыка с потолка посыпались камешки. Я еще успел увидеть безмерное удивление на лице мага перед тем, как мой хвост вмял его в стену пещеры. Огненный шар взорвался, обратив чародея в головешку. Дикой болью отозвался обожженный хвост. Слуги мага, ставшие свидетелями гибели господина, толкаясь, бросились вон. Боль и гнев требовали выхода, и огненный вихрь вышвырнул из пещеры не успевшие сгореть останки.

Я доковылял до лежащего на полу пса. Он был еще жив и тяжело дышал. Шерсть его была подпалена, из страшной раны на груди струился кровавый ручеек. Я лег рядом, положив свою голову напротив его. Он открыл глаза и лизнул мою морду.

«Зачем, зачем?!», бился в голове вопрос, на который некому было ответить.

Долгое время я нес смерть тем, кто не был моими врагами, и вот теперь все мое оружие не в силах защитить от нее единственного друга. Что сейчас толку от силы, способной лишь убивать! Лишь убивать… В памяти всплыло последнее сражение и сокрушительная, но не смертельная звуковая атака. А вдруг?.. Возникшая идея была нелепа, но сознание отчаянно ухватилось за вспыхнувшую искорку надежды.

Собачьи глаза закрылись, удары сердца становились все реже и слабее. И тогда, собрав оставшиеся крохи силы, я выдохнул ее на пса, всей душой вложив в нее мольбу: «Живи!»

Интересно, а есть ли вообще у драконов душа? С этой мыслью я провалился в черноту.

***

Пробуждение сопровождалось болью. А еще что-то жаркое и мокрое мешало дышать. Я закашлялся и попытался заслонить лицо руками. Лицо? Руками?! Я открыл глаза и резко сел, заработав новую вспышку боли. Сквозь цветные пятна, плавающие перед глазами, проступила черно-белая собачья морда, облизывающая мое лицо, а сквозь шум в ушах я услышал радостное повизгивание. Жив?! Мой пёс, мой лохматый друг, мой Пёстрый…

И тут, словно прорвав плотину в сознании, вернулась память.

Наша семья жила в небольшой деревне с незатейливым названием Холмистая. Я был третьим ребенком, и с малолетства помогал матери по хозяйству. А когда выдавалась редкая свободная минутка - бежал в кузницу, где трудились отец и старший брат, и как завороженный наблюдал за пляской молотов и превращениями раскаленных железных болванок.

Несколько раз в год деревенские жители собирали караван и везли на продажу в город продукты, шкурки животных и изделия ремесленников. С одной из ярмарок отец с братьями, кроме обычных покупок и гостинцев, привезли черно-белый пушистый комочек. Они нашли его возле дороги - голодного, грязного, жалобно скулящего. Малыш то ли отстал от каравана, то ли был брошен погибать в канаве. Отец сжалился над беспомощным щенком, напоил беднягу молоком и взял с собой, несмотря на то, что собак в деревне и так хватало с избытком.

Среди суматохи и гомона родни, кинувшейся разбирать корзины и мешки, проснувшийся малыш пробрался по устланному сеном дну повозки прямо ко мне. Я целиком запихал в рот недоеденный пряник и немедленно схватил новую игрушку в охапку, за что был вознагражден облизыванием лица и радостным верчением крошечного хвостика.

- Папа, я нравлюсь собачке! А как ее зовут?

- Что ж, щенок выбрал себе хозяина! – одобрительно сказал отец. – Только это не собачка, это пёс. А имя ему придумай сам.

- Пёс? Тогда я назову его Пёстрый. Пёс-трый!

- Пёстрый? Подходящее имя для такого окраса! Заботься о нем хорошенько.

Летело время, неуклюжий щенок вырос в великолепного охотника с блестящим черно-белым мехом. Мне исполнилось десять. Окрепшие руки уже могли держать небольшой молот и качать меха горна, и я вместе со старшим братом стал помогать отцу в кузнице.

Постепенно отец стал подмечать, что вещи, которые я ковал самостоятельно, получаются гораздо прочнее обычных и совсем не ржавеют. Я и сам не понимал, почему не просто видел кусок железа на наковальне, а еще и чувствовал все изменения в нем. Кроме того, даже самые обычные предметы, вроде гвоздей, выходили изящными и красивыми. Слухи об этом расползлись по окрестным деревням и постепенно добрались до города. Работать в кузнице теперь приходилось с утра до ночи.

Странный незнакомец, представившийся «советником по общим вопросам», появился у нас примерно через месяц после очередной ярмарки и о чем-то долго разговаривал с отцом. Оказалось, что королевский оружейник видел мою работу и предлагает пойти к нему в ученики. Конечно же, предложение было с восторгом принято.

После сборов и прощания с родней мы отправились в путь. Только города я так и не увидел: на одном из привалов старик что-то подсыпал в еду, и очнулся я уже в пещере, не в силах пошевелиться. Сквозь пелену дурмана я временами видел, как обряженный в мантию мага «советник» что-то бормочет, размахивает руками, жжет в жаровне вонючие порошки. Последнее человеческое воспоминание – ослепительный искрящийся шар, растущий между руками мага, и нестерпимое жжение в груди.

Дальше я помнил себя уже драконом, послушным желанию Повелителя, величавшего себя громким прозвищем «Душегуб». А желание было нехитрым: богатство и власть.

Ковыряя носком сапога спекшуюся кольчугу, из-под которой ветер выдувал золу – все, что осталось от соломенного чучела в доспехах, – Душегуб сказал, что будет звать меня Пепел. В распоряжении мага была целая «библиотека драконовода», и он долгими часами читал вслух про эффективное использование огня и собственного тела, приемы воздушного и наземного боя с вооруженными отрядами, способы атаки поселений и замков. Я слушал, разглядывал рисунки, запоминал и отрабатывал на практике.

Через несколько месяцев хозяин, сочтя обучение оконченным, отбыл со слугами в собственный замок, и скоро зов указал мне первую цель. Потекли недели и месяцы бессмысленного парения в воздухе, перемежаемого убийствами и грабежом…

О своей способности выдыхать не только огонь я узнал случайно, когда, терзаемый накатившей меланхолией, во время грозы развлекался тем, что испарял падающие с неба капли воды. Высунутую из пещеры голову холодили дождевые потоки, молнии полосовали свинцовое небо, от громовых раскатов вздрагивала скала. И в какой-то момент вместо струи огня из моей пасти хлестнул трескучий сияющий жгут, дугой вонзившийся в землю. Оправившись от изумления, я попробовал повторить фокус. Оказалось, что для этого достаточно сосредоточить мысли на какой-либо разрушительной стихии: молнии обычные и шаровые; ураганный вихрь, сметающий острием деревья и валуны; усиленный во много раз солнечный жар, не менее жгучий, чем огонь; в противоположность ему – холод, от которого вода в озере покрывалась толстенным льдом, а камни трещали и лопались. По силам оказалось не только «природное» оружие, но и кое-что из боевой магии, описанной в книгах. Поразмыслив, я решил без нужды не показывать новое умение - пока что и огонь в бою требовался не всегда.

Безрадостная драконья жизнь текла своим чередом, пока дождливой ночью на пороге моей пещеры не появился Пёстрый…

Меланхоличная кобылка мерно чавкала копытами по раскисшей дороге, таща за собой груженую бочонками телегу. Двое сидящих в телеге крестьян оживленно беседовали, забыв про гнусную сырость.

- Я и говорю: тишина, благодать, утренние пташки щебечут. И тут вдруг – бабах! Караульные из-за зубцов выглядывают – обе цепи обрывками висят, а подъемный мост поперек рва валяется. И тут началось: железо скрежещет, камень трещит, стены ходуном ходят! Решетку вынесло к лешему, а две башни и кусок стены по камешку в воздух поднялись, словно шапка одуванчика на ветру. И повисли прямо над двором замка. Пока стража из казарм повысыпала да таращилась на это светопреставление, тот паренек незамеченным к мосту подъехал. И так негромко попросил привести принцессу и остальных пленников.

- А стражники что?

- Окончательно очумели, что ж еще… Одному показалось хорошей идеей из арбалета стрельнуть, так на него кусок стены шмякнулся - аж земля вздрогнула! Остальные вмиг прониклись и без писка сделали, что было велено.

- Там же больше сотни солдат было? Что, прямо так и отпустили с миром?

- А как прикажешь воевать, когда над башкой каменюки висят, что те спелые яблочки? Чихнешь – разом ниже ростом сделаешься! Пока этот колдун с принцессой и остальными уезжал от замка к городу, стража драпала в другую сторону. И правильно делала, потому что каменный хоровод вскорости рухнул вниз, в полном соответствии с законами природы.

- Ты-то откуда все это знаешь? Сочиняешь, поди?

- Ничего я не сочиняю! – обиделся рассказчик. – Просто я не скуплюсь выкатить бочонок-другой своего пива парням из городской стражи. Они и рассказали, как разъезд изловил на дороге пару прихвостней Душегуба, едва живых от ужаса. Пока до города везли, те все в подробностях расписали. Оказывается, хозяин их уже недели три как уехал куда-то с кучкой особо доверенных, и с тех пор никто его не видел. И вдруг возле его логова появляется очень рассерженный молодой колдун…

- Думаешь, Душегуб этому пареньку дорогу перешел неудачно? Он же один из сильнейших магов, неужто его мог одолеть какой-то сопляк?

- Это еще не все! Ты заметил, что после похищения принцессы про дракона ни слуху, ни духу? А стражники сболтнули, что король снаряжает отряд, будто бы вернуть награбленное чудовищем добро. Не удивлюсь, если этот «сопляк» и дракона тоже завалил.

- Ну, ты завернул! Дракона двое королевских магов не смогли одолеть, а ведь с ними еще куча солдат была!

- Да сам посуди, кому еще такое по силам? Этот колдун за минуту треть замка в воздух поднял, и держал там полчаса. Ты слышал про что-нибудь подобное?

- Давай лошадь свою погоняй, и так уже от своих отстали! – не найдя, что возразить, раздраженно пробурчал собеседник. - До темноты бы домой успеть…

Возница лениво хлестнул вожжами. Кобылка лениво отмахнулась хвостом.

От неожиданно раздавшегося за спиной лошадиного всхрапа крестьяне чуть не подпрыгнули. Двое всадников нагнали телегу и придержали коней. Мужики с опаской уставились на неожиданных попутчиков: парень и девушка, на обоих добротные дорожные плащи и сапоги. Дорогая сбруя на породистых конях… На разбойников, вроде, не похожи, хотя взгляд синих глаз девицы ох, какой колючий, а под плащом угадывается оружие.

- Вечер добрый! Скажите, уважаемые, правильной ли дорогой мы едем в Холмистую? – спросил парень, откинув капюшон и приветливо улыбнувшись.

- Она самая и есть, дорога-то! Аккурат за лесом Холмистая и будет! – наперебой загалдели крестьяне, разом расслабившиеся при упоминании родных мест.

Парень благодарно кивнул, всадники обогнали повозку и пришпорили коней, догоняя умчавшегося вперед черно-белого пса.